Алексей Калугин - Блуждающий разум (litres)

Шарков начал эту речь, сам толком не понимая, зачем и почему. Должно быть, сыграли свою роль и копившаяся все это время злость на Карцева, который, вместо того чтобы помочь ему, только мямлил что-то невразумительное, окончательно все запутывая, и выпитое шампанское, которое очень-таки неслабо давало в голову. Но потом Шаркову захотелось по-настоящему разозлить Виктора, заставить его сорваться, выложить больше того, что он тут говорил. Но, к удивлению Шаркова, Карцев чрезвычайно спокойно отреагировал на его зажигательную речь. Это было ненормальное, депрессивное спокойствие. У Шаркова даже возникла мысль: а не сидит ли Карцев сам на тех же транквилизаторах, которые прежде скармливал альтерам?

– Знаешь, ты почти что прав. – Карцев неторопливо вытащил из пачки сигарету и, прежде чем прикурить, как следует размял ее в пальцах так, что табак просыпался ему на халат. – Мастер на самом деле пришел, чтобы судить нас.

Виктор щелкнул зажигалкой и поднес огонек пламени к концу зажатой в зубах сигареты.

– Нас – это нас с тобой? – уточнил Шарков.

– Ну да, – прищурившись от дыма, кивнул Карцев. – Нас с тобой и всех остальных. От того, какой он вынесет вердикт, будет зависеть и его конечная цель. Если хочешь знать лично мое мнение, ничего хорошего нам не светит.

Шарков озадаченно скривил губы.

– Это Мастер тебе сказал? – спросил он.

– Это я сам понял. – Рукой с зажатой в ней сигаретой Карцев очертил круг у себя над головой.

– Все ясно. – Шарков сделал два шага вдоль открытого окна, уперся в стену и повернул назад. – Ты, часом, религией не увлекся?

Карцев отрицательно помахал сигаретой.

Шарков приложил тыльную сторону ладони ко лбу. От табачного дыма у него начала болеть голова.

– Я так полагаю, что это результат эволюции. – Дымящейся сигаретой Карцев нарисовал в воздухе летящую стрелу. – Время от времени среди альтеров появляется суперальтер, называющий себя Мастером, который должен судить человечество за все, что оно совершило, вынести приговор и привести его в исполнение. – Сложив два пальца вместе, Карцев изобразил выстрел из пистолета.

– Что-то я не припомню подобных примеров в истории, – покачал головой Шарков.

– Примеров полно! – уверенно заявил Карцев. – Нужно только научиться видеть. Почему вдруг исчезали высокоразвитые по-своему цивилизации, такие, как майя или шумеры? Почему превратилась в кровавую вакханалию Великая французская революция? Я уж не говорю о русском Октябрьском перевороте. А две мировые войны, прокатившиеся по континенту и унесшие миллионы жизней?..

– Хочешь сказать, что за всем этим стояли Мастера? – спросил, не скрывая скепсиса, Шарков.

– Не знаю. – Карцев дурашливо вытаращил глаза и пожал плечами. – Но почему бы и нет?

– Потому, – припомнил Шарков школьный курс истории, – что у всех этих событий имелись свои исторические предпосылки.

– Разумеется, есть сотни разных способов объяснить то, чему к настоящему времени и свидетелей не осталось. Взгляды на те или иные события зачастую кардинально меняются в зависимости от точки зрения исследователя. Мастера, стоящие за кулисами тех или иных значительных событий, меняющих ход истории, ничем не хуже теории Мирового правительства или масонского заговора.

– Все это конспирология.

– Разумеется, друг мой, – меланхолично качнул головой Карцев. – Разумеется. До тех пор пока теория не становится реальностью. И у нас с тобой есть замечательный, уникальный шанс увидеть, как все происходит на самом деле.

«Он спятил, – глядя на человека в драном медицинском халате, с всклокоченными волосами и щетиной на лице, подумал Шарков. – Или же Мастер неудачно поковырялся у него в мозгах».

При мысли об этом Шаркову сделалось не по себе. Интересно, чувствует ли что-нибудь человек, когда чуждый разум проникает к нему в мозг и начинает что-то там менять? Даже думать об этом жутко. И, что совсем прискорбно, от этого не существует защиты.

– Как близко должен находиться к человеку Мастер, чтобы забраться к нему в мозг? – спросил Шарков.

– Понятия не имею, – безразлично пожал плечами Карцев. – Мне кажется, Мастер и сам до конца еще не знает всех своих возможностей. А почему тебя это интересует?

– Думаю, как себя обезопасить.

Карцев рассмеялся и покачал опущенной головой:

– Пустая затея. Нас уже ничто не может спасти. Даже всеобщее просветление и покаяние. – Карцев протянул руку, взял бутылку и слил то, что в ней оставалось, себе в бокал. Набралась от силы половина. – Знаешь, почему я все еще здесь? – спросил он. И сам же ответил: – Мне просто интересно увидеть, чем все это закончится!

Виктор показал Шаркову пустую бутылку.

– Еще принесешь?

Тим думал совсем не о том, когда из уст Димона прозвучало вожделенное слово «разведка». Тим представлял себе секретную операцию, вылазку в тыл врага, дерзкое проникновение в штаб противника с целью похищения важных документов… Он все это мог сделать. И он не боялся опасности. Он был рожден для того, чтобы водить противника за нос, показывая ему кукиш всякий раз, когда тому казалось, что он начинает что-то понимать. Едва став воплощенным альтером, Тим принялся учиться бегать по лезвию бритвы. И у него уже неплохо получалось. Он был в этом уверен.

Но, вместо того чтобы поручить ему какое-нибудь серьезное дело, Димон отправил Тима на разведку в соседнюю деревню.

В деревню, Тим!

Да еще дал ему в напарники Игната Зеленко. Который был всего-то на пять лет старше Тима, но при этом строил из себя командира. Вроде как он опытный боец, побывавший в таких передрягах, какие Тиму и не снились. А когда Тим просил его рассказать о своих подвигах, Игнат делал вид, что все это такая великая тайна, о которой даже с самим собой говорить нельзя.

Все воплощенные из команды Димона почему-то звали Игната Лукой. Поэтому и Тим стал его так называть: он ведь теперь тоже был членом команды. Игнат возражать не стал. Но, когда Тим поинтересовался, почему его зовут Лукой, неожиданно взбеленился и посоветовал Тиму не совать нос не в свои дела. Тиму такой разговор не понравился. Но он смолчал, решив, что у него еще будет время выяснить отношения с Лукой. Тим полагал, что разведка в деревне была проверкой, которую решил устроить ему Димон. И, чтобы пройти ее, он должен был делать все, что ему велели.

В деревню Тим с Игнатом отправлялись во второй половине дня. Посещение занятий в поселковой школе было свободным, и Тим ходил лишь на те уроки, которые ему были интересны и которые советовал не пропускать его наставник. От работы по дому отец Тима освободил после того, как поговорил с Соломоном. Димон все точно рассчитал. Он сам сначала переговорил с Соломоном, после чего тот уже объяснил ситуацию Юфтану Аддамсу.