Олег Бондарев - Кремль 2222. Тушино

– Вообще отойди отсюда, – прошипел Третьяк. – Толку от тебя все равно нет, только глаз мозолишь.

Дружинник нехотя подчинился. Опальный наемник смерил его презрительным взглядом и, тихо выругавшись под нос, снова прильнул к отверстию в стене. Правда, просидел он так недолго – полминуты не прошло, как Третьяк, чертыхаясь, отхлынул в сторону и передернул затвор.

– В чем дело? – встревоженно спросил Федор.

– Сюда идут, – не поднимая головы, ответил наемник. – Заряжай.

Он направил ствол автомата на дверной проем и попятился назад и вбок, постепенно увеличивая угол обзора. Игорь слышал шаги – не только Третьяка, но и чужие, из соседней комнаты. Дампы действительно медленно шли к ним.

Внезапно Третьяк нажал на спусковой крючок, и рамка заходила ходуном, стремительно выплевывая пулю за пулей. Из соседней комнаты послышались предсмертные крики, лишь отдаленно смахивающие на человеческие – там умирали дампы.

Федор благоразумно не высовывался, не желая очутиться на линии огня между Третьяком и лоскутными тварями. Игорь тоже сидел на прежнем месте, ожидая, когда наемник даст отмашку двигаться. Что до Гуррба и прочих нео, то они откровенно скучали, пока Третьяк «наводил порядок» – переминались с ноги на ногу да зевали, будто происходящее их вообще не касалось. Наверное, потому, что не считали дампов достойными соперниками.

Наконец автомат замолчал. Воцарилась гнетущая тишина.

Третьяк и Федор переглянулись, опальный наемник мотнул головой в сторону проема – пойди, мол, проверь. Товарищ надулся, но решил, что во второй раз отбрехаться не выйдет, и потому медленно двинулся к дверному проему. Автомат он держал обеими руками, однако ствол направлял вниз. Уже поравнявшись с проходом, Федор ненадолго остановился, а потом, тихо выругавшись, побрел дальше. Правда, теперь при каждом шаге он чавкал – видимо, кровь убитых дампов разлилась по полу и приходилось идти прямо по ней.

Вот наемник скрылся в комнате… а секунду спустя оттуда что‑то вылетело и, ударившись в стену, упало на пол.

– Федор! – выпучив глаза, воскликнул Третьяк.

Он вскинул автомат и, заорав, нажал на спусковой крючок. И снова раздался крик, что‑то, звякнув, упало на пол, но что именно, Игорь не видел. Да и не смотрел, по правде говоря, поскольку все его внимание было приковано к голове Федора – ведь это именно она, пролетев несколько метров, отскочила от стены и упала на пол. Лицо погибшего наемника ничего не выражало – тот, кто снес ему голову, явно застал парня врасплох.

Автомат снова замолк.

– Сука, Федор… – услышал дружинник голос Третьяка.

Наемник опустился на корточки рядом с головой покойного, повернул ее к себе лицом и тут же, брезгливо поморщившись, отвернулся.

– Надо ж было… – простонал Третьяк еле слышно.

Гуррб, к удивлению Игоря, помалкивал. Наверное, даже такой дуболом, как предводитель нео, понимал, что момент для издевок совершенно неподходящий. Чертыхнувшись еще раз, Третьяк поднялся и устремился в соседнюю комнату. Он шел уверенно, куда уверенней, чем его погибший товарищ, и Игорь невольно подумал, а не может ли история повториться? Вдруг там еще один дамп затаился? Но обошлось без новых казусов: голова Третьяка из комнаты не вылетела, а вот голос – раздался.

– Идите сюда, чего там встали? – проорал наемник недовольным тоном.

Гуррб обернулся к своим и мотнул головой в сторону дверного проема, затем взглядом отыскал дружинника и проскрипел:

– Вставай, хомо, уходим!

Игоря нехотя поднялся и пошел к дверному проему.

– Гуррб, – услышал он голос одного из нео.

– Чего тебе? – отозвался предводитель.

– Голову заберем?

Игорь оглянулся через плечо: как и следовало ожидать, последний вопрос задал тот самый лохмач…

«Киттр его, кажется, зовут? Хотя… не все ли равно?»

Гуррб покосился в сторону головы Федора, а потом со вздохом сказал:

– Не надо хомо злить. Хомо с кио и Вадим с кио. Значит, хомо для нас – как Вадим, пока Вадима нет!

«Гениальный вывод, – мелькнуло в светлой голове дружинника. – А, главное, как доходчиво объяснил!..»

– Чего вылупился, хомо? – почувствовав на себе взгляд разведчика, грубо поинтересовался Киттр. – Шагай давай!

Игорь опомнился и побрел к дверному проему. Он до последнего надеялся, что изнутри раздастся душераздирающий крик Третьяка, но этого так и не случилось. Когда дружинник поравнялся со входом в комнату, наемник, живой и здоровый, прохаживался меж изувеченных выстрелами трупов. Обезглавленное тело Федора лежало в общей куче, но заметно отличалось от покрытых лоскутами останков дампов. Краем глаза приметив движение, Третьяк резко повернулся к вошедшему дружиннику, одновременно вскинув автомат. Черное дуло уставилось разведчику в грудь, отчего Игорю стало немного не по себе.

«А ну как выстрелит? – подумал он, глядя на смертоносный ствол. – Все б ничего, если б не пленники…»

– А, это ты, кремлевский… – разочарованно протянул наемник, опуская свое оружие.

Взглядом отыскав лежащий на полу топор, он хотел в сердцах пнуть его ногой, однако передумал и лишь сказал:

– А все ведь из‑за тебя, кремлевский. Ежели б ты тогда к нашему складу не приехал, дежурили б мы с Федором у его дверей до сих пор и горя не знали!

Игорь хотел ответить, что он бы с радостью никуда не поехал, если б проклятый хапуга Вадим не похитил его названого брата, не отобрал груз и не уничтожил отряд дружинников, возвращавшийся из Строгино в Кремль после вполне честной сделки. Если б никто не напал на кремлевских, они бы преспокойной добрались до крепости и какое‑то время спустя, очень вероятно, обратились бы к торгашу с новым, вполне выгодным предложением. Иными словами, винить в случившемся бедламе Третьяку надлежало не разведчика, который лишь возвращал свое, а опального маркитанта, самолично заварившего всю эту кашу.

Но ничего подобного Игорь говорить наемнику не стал.

Потому что нет никакого смысла доказывать что‑то тому, кого вскоре собираешься убить.

– Чего молчишь? – подначил его Третьяк.

– Сказать нечего, – нехотя буркнул разведчик.

– А Федор ведь вот такенным парнем был, настоящий человек! – глядя на обезглавленный труп товарища, произнес наемник. – Сколько мы с ним пережили…

И тут тоже Игорь мог рассказать о многом – и о погибших теперь, и о тех, кого не стало во время рейда в Строгино – но все эти речи, опять же, не имели смысла. Тот же Третьяк говорил с ним лишь потому, что людей в отряде больше не осталось, а к нео он, как и любой «хомо», питал острую неприязнь на клеточном уровне.

– Так с дампами все? – уточнил Гуррб, входя.

Третьяк скрипнул зубами, а Игорь, напротив, даже обрадовался появлению дикарей – оставаться наедине с вооруженным наемником ему хотелось едва ли.