Юрий Иванович - Обладатель-шестидесятник

Но на это всегда уходило много времени. А здесь его не было. Совсем. Как раз перешло в завершающую фазу желание местного бандитского клана нагнуть под себя всех и вся. И ладно бы они иных щемили, а то их интересы наткнулись на дом, арендованный господином Кохом для проживания.

Приперся с самого утра какой-то тип и громыхал калиткой, пока временный хозяин не выглянул из открытого окна:

– Ей! Чего спать не даешь?

– А нехрен здесь жить! – заверещал гнусавый. – Этот дом предназначен для других людей.

– У меня контракт…

– Скрути его в трубочку и затусуй себе в … пу! – орал наглец. – Завтра чтобы здесь никого не было! – и донельзя довольный собой двинулся к запыленной иномарке.

А Большой Бонза уже давал указания своему ученику, стоящему рядом:

– Подсаживай всех троих фантомов к этому придурку в машину. Как только отъедет в укромное место, начинайте экспресс-допрос. Выяснить все о его хозяевах и чего им от нас надо.

Геннадий сработал четко, ни на миг не засомневавшись в своем праве мучить кого-то. Его фантомы тоже оказались личностями с твердыми характерами. Так что вскоре бандитский прихлебатель умер от многочисленных переломов, зато господин Кох оказался прекрасно осведомлен о сути и подноготной местных раскладов.

Чистильщики, которые в последнее время знатно урезали уголовников в Москве и ее окрестностях, сюда явно не добрались. И местная гопота, сбиваясь в стаи, продолжала творить беспредел. Вот одной такой крупной стае и попались в лапы хозяева данного дома. И уже не имеет значения, по какому поводу или по каким причинам. Сами хозяева сбежали в иной город, а собственность сдали в аренду через солидную маклерскую контору.

Естественно, бывший крупный чиновник России не стал сразу казнить или запугивать. Позвонил в контору, обрисовал ситуацию и потребовал защиты. На что ему ответили самым вежливым и сочувствующим тоном:

– Это вы правильно намереваетесь поступить, обращаясь в полицию. Они разберутся быстро и качественно.

Про полицию шестерка тоже успел доложить перед своей кончиной. Мол, там-то главное прикрытие группировки и находится. Родня, кумовья, сватья и прочая… галиматья. Жаловаться туда, так можно и не выйти после этого на улицу.

Вот учитель и решил задействовать обладателя с его фантомами максимально:

– Пока мы здесь новые, никому не примелькались и в конфликты не вступали, – на нас никто и не подумает. Так что действуй! Накажи всех главарей по своему усмотрению, а их подчиненных напугай до кровавого поноса. Чтобы затихли враз и надолго.

Геннадий Геннадьевич чуть ли не честь отдал, прижав ладонь к сердцу, щелкая каблуками и торжественно обещая:

– Сделаем, учитель!

И сделал. Всех верховодов ОПГ довольно жестоко казнил, оставляя возле трупов описания, улики и доказательства вины казненных. Ну а остальных подельников наказали переломами ног или рук. А то и всего разом в зависимости от тяжести уже совершенных преступлений. И везде оставлялись красочные листовки с предупреждением:

«Следствие вести честно, согласно существующим законодательствам. Работники прокуратур, следователи и оперативники, пойманные на укрывательстве, искажении фактов и затирании вины подсудимых, будут подвергаться аналогичным наказаниям. Предупреждение также касается представителей средств массовой информации, пытающихся обелить преступников».

Результаты казней и акций устрашения на добрые сутки вогнали весь Красноярск в шок. Испугались все. В том числе и честные люди, всегда ожидающие от жизни неожиданных подлостей и осложнений. Не все ведь знали или догадывались, что сожженные в своих джипах бизнесмены, повешенные на воротах своих домов полицейские чины или лежащие в гипсе первые красавицы города – это оголтелые преступники, редкие сволочи и самые подлейшие по натуре проститутки.

Но когда сутки прошли, а все улики и суть листовок стали понятны всем обывателям, Красноярск неожиданно резко и активно поднялся и на устранение иных нарушений порядка и правопорядка.

Что, в общем-то, выглядело довольно странно на фоне всемирной паники и приближающегося конца света. Большой Бонза даже обеспокоился такой высокоморальной активностью горожан:

– Экий ты, батенька, добрый да порядочный, – попытался он укорить своего подопечного. – Зачем столько инвалидов на виду у всего народа… э-э…

– Понял, учитель! – тут же преданно отозвался Геннадий. – В следующий раз никого в живых не оставим. А хотите, мы и этих добьем?

– М-да… – скривился наставник, хотя подобная готовность исполнить любой приказ ему сильно импонировала. Да и обращение «учитель», звучащее с искренним восторгом и придыханием, льстило бывшему управителю Москвы. – Я имею в виду, что не надо было это делать настолько громко… Нам лишнее внимание ни к чему…

– Извините, учитель! Исправимся. Хоть сейчас все трупы упрячем на дне Енисея. И тех, кто в гипсе, – тоже.

– Хе-хе! Может, так и следовало поступить… Но я о другом, еще более нежелательном для нас внимании. Своими разборками мы можем привлечь к Красноярску взгляды наших врагов из Москвы…

– Пусть только сунутся! Сразу утопим! Живьем!

– А вот подобная самонадеянность вообще опасна! – Голос Бонзы стал строгим, и начинающий обладатель сразу сник, повинно склонил голову. – Не те у нас силы, чтобы даже на глаза тем монстрам показываться. Схарчат и не заметят.

Геннадий на это лишь смиренно согласился:

– Да, об этом я как-то не подумал.

– Ничего, главное, что ты крови не боишься, – решил наставник чуточку подсластить горечь критики. – И первое крупное испытание прошел на твердые «три с плюсом». Ну и важно, что теперь вокруг нас полный порядок, тишь да блажь, и мы можем спокойно работать над дальнейшим самоусовершенствованием. Продолжим!

Вот тут и была допущена важная, если не сказать критическая, ошибка.

Большой Бонза уже давно не делал малейших различий между людьми разного социального слоя. Ему было все едино, «…что инженеришко с воришкой, что чиновник с докторишкой». Во главу угла ставилась целесообразность или полезность существования индивидуума, входящего в круг интересов. Мешает? Устраняется. В ином случае – запугивается или покупается. И само понятие «повязать кровью» для Георгия не имело принципиальных оттенков. Убил человека, отлично. Силен, бродяга! Убил сотню, да еще и по моему приказу, силен стократно. Лояльность доказана. Склонность к полному послушанию проверена.

Иначе говоря, подчиненный переходит в ранг слепого оружия. Отныне это оружие только и надо, что совершенствовать, усиливать и натаскивать.

Поэтому некоторая осторожность, подозрительность и недоверие были отброшены. Все усилия сконцентрировались на обучении нового обладателя и на его усилении. Геннадий Геннадьевич Сидоров, по всем данным и растущим показателям, обещал значительно обогнать в развитии своих предшественников.