Александр Зорич - Стальные грозы

– Я не совсем про это. Вот напиток у него какой любимый?

– Компот из сухофруктов. Любит он его. Чтобы много чернослива и груш… Клюквенный морс уважает. Сбитень.

Портной слушал во все уши. К удивлению Растова, на лице полковника не угасало выражение интереса.

– А из алкогольных? Что Александр Павлович того… предпочитает?

– Из алкогольных… – Растов крепко задумался, действительно крепко, не для позы. Возможность выпить с отцом предоставлялась ему крайне редко. Вот если бы полковник Портной спросил, какие вина предпочитает его мать…

– Ну, полугар… Медовуху уважает… Из иностранных ценит кальвадос… Особенно если французский… Как-то папа говорил, что попробовал бурбон из Кентукки, это такая атлантическая субдиректория… Так он ему понравился… Оценил его… Пива не пьет… Говорит, почки болят от него.

– А вино?

– Я не припомню, чтобы пил… Ну, может, бывает, – промямлил Растов.

– Ой, спасибо вам. Такое спасибо! Подумать только! Кальвадос! Бурбон! Как коллегам расскажу, не поверят… И, кстати, жена моя, Марта Ивановна, отличный полугар делает! Папе вашему понравилось бы!

Растов покивал. Как не понравиться-то! Он бы и сам сейчас граммов сто пятьдесят накатил… А то и двести.

Проблем не вызвал только первый этап плана.

Крепко отоспавшиеся и плотно позавтракавшие танкисты капитана Листова красиво ворвались в карьер на своих «ПТ-50», плюхнулись в кирпично-красное озеро и, размеренно тарахтя водометами, устремились к штольням.

Как только они достигли цели и сбросили на землю десантников из числа мобильных пехотинцев, с исходных рубежей двинулись тяжелые танки Растова и ремонтники из трубопроводной роты (эти подтянулись из Синанджа только сегодня на рассвете вместе со своей спецтехникой).

Но не успели «тэ четырнадцатые» преодолеть два витка серпантина, как грянул взрыв.

Земля ушла из-под гусениц «Динго»…

Мощности фугаса не хватило, чтобы разрушить бронекорпус машины…

Его, к счастью, вообще не на многое хватило…

Но состоящий из укатанной породы участок дороги вместе с танком отошел от стенки карьера и пополз вниз.

– Полный вперед! – гаркнул Растов. Сонное и какое-то виноватое оцепенение того утра вмиг слетело с него и уступило место мучительной жажде жизни.

– Уже! – буркнул Помор, который за секунду стал мокрым, как водяная крыса.

Танк тем временем имел крен под шестьдесят градусов и подумывал перевернуться на башню.

Когда двигатель «МТД-5» рванул гусеницы на полном ходу, стотонную машину крутнуло так, что крен превратился в тангаж – бульдожья морда «Динго» задралась вверх по склону. В командирском перископе Растова мелькнули оставшиеся далеко вверху танки его роты и расползающееся вдоль склона облако пыли и дыма.

Будь у распоясавшихся деток взрывчатки на два фугаса, дела у Растова пошли бы хуже некуда. Из такого неустойчивого положения «Т-14» легко было опрокинуть взрывом прямо в озеро. А там уже можно было и утонуть от неожиданности…

Но второго взрыва не последовало.

Помор, ловко манипулируя скоростями вращения гусениц, с похвальной быстротой свел «Динго» попятной змейкой на лежащий ниже участок дороги. Уже через полминуты машина приняла горизонтальное положение, и все облегченно перевели дух.

– Вот это расколбас… Практически на ровном месте, – заметил Игневич. Он думал, прозвучит бодро, но вышло скорее сконфуженно.

– А вы все «школьники», «школьники», – зло проворчал Кобылин. – Вижу, с допризывной подготовкой в клонских школах все было норм!

– Либо тут одни отличники партизанят, – предположил Помор.

– Либо с ними и впрямь есть пара талантливых педагогов из «Скорпиона», – сказал Растов.

Он больше не чувствовал себя презренным оккупантом.

Прошло.

Через мгновение майор осознал, что во внешнем мире вовсю заливаются пулеметы.

– Кто стреляет?! Где цели?! – выкрикнул он в ротный канал.

– Засекли источник лазерного излучения, – отчитался комвзвода Ченцов. – По нему и бьем!

– Покажи!

Ченцов дал целеуказание, и Растов немедленно поглядел по азимуту. Стена карьера метров на восемьдесят правее и выше крайнего входа в штольни бурлила фонтанчиками попаданий. Естественно, и следа какого-либо лазера аппаратура не фикси-ровала.

– Отставить стрельбу! – потребовал Растов. – Еще раз, о каком лазере ты говоришь? Дальномер? Наведение ПТРК?

Ченцов справился о чем-то у своего стрелка-оператора.

– Нет, совсем смешной какой-то лазерок был. Похоже, лазерная указка… А если целеуказатель, то с учебной винтовки.

– Они что, дураки совсем? Солнечных зайчиков в нас пускают?

Ценную мысль подал Игневич:

– Знаете, товарищ майор, я тут вот о чем подумал. Мы же не только глушим весь радиодиапазон, но и провода, идущие к фугасам, фиксируем! Я думаю, фугас с фотоэлементом был. Лазером его и инициировали.

Кобылин с профессиональным одобрением цокнул языком:

– Хитрые бестии, дельно. Вот школьнички пошли!

– Да нет, тут точно есть клонская спецура, – заметил Растов. – Такую штуку не только школьник не соберет нормально, но и мы с тобой.

– Я бы мог, – зачем-то сказал Игневич.

– В тебе не сомневаемся.

Подрыв дороги задержал роту на час. Но этим проволочки не ограничились.

Когда саперы занялись насосами, выяснилось, что все это хозяйство остро нуждается в восстановительном ремонте.

Саперы запросили двое суток.

Полковник Портной настаивал на восьми часах. Кричал неожиданно высоким голосом, смешно ругался: «ешкин кот», «саботажники», «дисбат плачет».

В итоге сошлись на том, что к вечеру починят.

В другой раз Растов вывел бы свои танки прочь из карьера.

Но подрыв на фугасе насторожил его.

Майор решил отнестись к проделкам малолетних инсургентов с предельной серьезностью и, запросив на помощь саперов от мобильной пехоты, весь день посвятил неспешному тралению дороги.

От этих известий экипажи, перегретые славой и поощрениями командования, в восторг не пришли. В эфире шел сдержанный ропоток.

Но Растов был непреклонен. Траление. Дороги. Да.

В итоге до обеда из грунтовки, вьющейся по крутым склонам карьера, извлекли семнадцать подозрительных предметов.

В основном это были куски труб от предыдущей осушительной системы и пятилитровые банки из-под томатной пасты. Но также попались и три настоящих фугаса – похоже, в начале разработки карьера взрывные работы шли широким фронтом, какие-то заряды остались несработавшими и неучтенными. А сейчас и сами боги взрывного дела едва ли смогли бы взорвать хоть одно из них…

Заночевали в том же остохреневшем карьере.

Стемнело стремительно. Не успели поужинать, как пригнанная из комендантской роты полевая кухня погрузилась в кромешную тьму, прорезаемую лишь двумя желтыми жирными фонарями у спартанского окошка выдачи.