Алексей Евтушенко - Отряд-5

– Там же, где и твоя, когда ты рассказываешь мне о желании нормальной жизни, – парировал Александр.

– Уж и помечтать нельзя, – пробурчал Хельмут скучным голосом.

– Почему? Мечтай на здоровье. Даже я с тобой помечтать могу.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Дитц.

– Что нам мешает, вернув Пирамиду, сделать её своим настоящим домом и завести там самые настоящие семьи? С интересной работой, любимыми жёнами и детьми, пивом и шнапсом с друзьями по пятницам и даже церковью по воскресеньям для тех, кому это нужно?

Обер-лейтенант задумался.

– Неожиданно, – сказал он, наконец. – Ты считаешь, это возможно?

– Вспомни нашу Декларацию. Пирамида – отдельное, территориально независимое образование. Мы – её свободные граждане. Иными словами, Пирамида и есть наш дом. А где дом, там и семья. Просто мы ещё до конца не осознали всего этого.

– Миша и Аня, – сказал Дитц. – Пример семьи в Пирамиде. И что вышло?

– Мы их выручим, – сказал Велга. – В этом не может быть ни малейших сомнений.

– И всё-таки.

– Погоди, я понял. Ты считаешь, что на Земле заводить дом и семью безопасней?

Дитц снова задумался.

– Вот чёрт, – изрёк он и лёг на спину. – Ты опять прав. Достаточно вспомнить любую войну.

Уже почти стемнело. На западе, там, куда они держали путь, ещё алела полоска заката, но с каждой минутой её краски всё больше тускнели и вскоре должны были совсем исчезнуть, поглощённые чернотой ночи. Впрочем, их было чем заменить. Лекта располагалась намного ближе к центру Галактики, чем Земля, и ночное звёздное небо здесь напоминало волшебной красоты, расшитый мириадами сверкающих разноцветных драгоценных камней, полог, накинутый Богом над своим творением. Для одному ему известных целей.

Оба лейтенанта валялись в непромокаемых боевых сварожьих комбинезонах на сырой от выпавшей вечерней росы траве и молча смотрели в небо.

– Жрать охота, – хмыкнул Велга и, повернувшись к костру, крикнул: – Вешняк, скоро там?!

Вешняк зачерпнул из котла варево, подул на него, осторожно попробовал, задумчиво причмокнул и крикнул в ответ:

– Готово! Прошу к столу!

Командующий эскадрой захвата вошёл в приёмную Первой Матери и остановился. Молоденький незнакомый секретарь при виде высокого начальства помедлил и всё же снял ноги со стола. Командующий не спускал с него тяжёлого взгляда. Секретарь ещё чуть помедлил и сел ровно.

– Желаю здравствовать, господин Командующий, – кашлянув, произнёс он.

«Значит, он пока её не трахает, – подумал Командующий, не ответив на приветствие. – А если и трахает, то не успел себя проявить на данном поприще должным образом. Или не смог. Хотя это вряд ли. Если б совсем не смог, она не стала бы его держать в секретарях. Всегда должен быть рядом тот, кто в любую минуту сможет её удовлетворить. Быстро и качественно. Кто не может или устаёт, теряет эту работу. Сколько у неё сменилось секретарей за последние несколько лет? Этот, кажется, восьмой. Или девятый. Ладно, хоть Отцами их не назначает, и на том спасибо».

Командующий не знал понятия ревность (устройство семейной жизни каравос, где главенствовала Мать, имеющая в сексуальном и социальном подчинении несколько Отцов, практически исключало данное чувство), но всё же с некой грустью подумал, что Первая Мать давно не вызывала его для того, чтобы попросить выполнить непосредственные обязанности Отца. Всего у Первой Матери, верховной правительницы народа каравос, Раво, было восемь официальных Отцов. Не считая мелких увлечений. Но на увлечения никто не обращал внимания, поскольку любовник даже Первой Матери не мог иметь серьёзной власти и преференций. Его максимум – место секретаря. Косметолога. Врача. Личного портного. Парикмахера.

Усиленный пищевой паёк. Более или менее богатые подарки к праздникам. Да и то лишь до тех пор, пока не надоел. Потом – забвение и в общий строй.

То ли дело Отцы!

Им привилегированное положение в обществе каравос Раво обеспечивалось до конца жизни.

И всё же. Никакая власть не даёт того ощущения, какое испытывает Отец, обладая Первой Матерью. Он спрашивал у других Отцов – они подтверждают. Некоторые психологи считают, что это несравнимое ощущение идёт с тех древнейших времён, когда каравос Раво звались галадами, жили на родной планете, не имели в своём подчинении вельхе, а, наоборот, имели патриархальный общественный строй. Патриархальный – это значит, когда в семье и не только главный – мужчина. То есть решение всех важнейших вопросов лежит на мужчине, а женщина, по сути, лишь рожает детей, готовит еду и следит за порядком в доме, подчиняясь мужчине во всём. Невероятно. Не наблюдай он сам лично на той же Лекте (и не только на ней!) подобный строй и не доверяй историческим источникам, мог бы подумать, что всё это относится к области мифов и сказок. Хотя бы потому, что природная агрессивность и ограниченность мужчин, если следовать логике, быстро привели бы к самоуничтожению подобного общества. Однако исторический опыт и жизнь показывают, что это не так. Патриархальные общества существуют и даже процветают. И не только там, где цивилизация едва-едва осознала себя, как сообщество обладающих разумом существ. Достаточно посмотреть на тех же сварогов, давно вышедших на галактические просторы. Хотя у них тоже не всё так однозначно. «Северными»-то как раз правит Императрица, которая, судя по некоторым данным, обладает не многим меньшей властью, нежели Первая Мать. Кстати, о Первой Матери. Долго ещё ему здесь торчать?

Он хмуро глянул на секретаря и совсем было открыл рот, чтобы задать соответствующий вопрос, когда дверь в кабинет-покои отъехала вверх и в сторону, и на пороге возникла хозяйка.

Несмотря на годы (некоторые внуки и внучки Первой Матери уже вступали в брачный возраст), она продолжала носить облегающие платья. «Которым, – подумал Командующий, не сводя глаз со знакомой фигуры, – признаем это честно, пока есть, что облегать».

– Ну, что ты там встал, как одинокий вельх? – ворчливо осведомилась она. – Заходи.

Он зашёл, сел в предложенное кресло, посмотрел в лицо Первой Матери. Оно всё ещё было красиво. Особенно глаза и губы. Глаза удлинённые, густого синего цвета. И полные, чётких очертаний, губы, вкус которых он помнил очень хорошо. И, как подсказала ему определённая часть организма, готов был попробовать снова.

Первая Мать усмехнулась. Она всегда в момент просекала состояние Отцов.

– Сначала дело. – Первая Мать откинулась на спинку кресла и забросила ногу за ногу. Верхняя пуговичка на платье была расстёгнута, открывая взгляду край соблазнительной ложбинки между двух грудей, как всегда свободных от бюстгальтера.

– Слушаю тебя, – сказал он.