Андрей Буянов - Сорняк

Вот вроде бы и проработали они со здоровяком всего ничего, а вот отбивать шлак из крицы в одиночку стало совсем нездорово. Ещё и день, как назло, начал вступать в свои права, и в прорывы в низких тучах проступило солнце… Возможно, всему виной было настроение, но грязной работой в такой день ему заниматься не хотелось. Он немного постоял, посмотрел на падающие вдалеке на землю солнечные лучи, вдохнул полной грудью уже почти весенний воздух. А затем, подсыпав в горн угля, положил в него железную заготовку и принялся качать мех: если нет настроения отбивать крицу, значит, будем ковать наконечники для копий.

Хотя начал он с наконечников для стрел: с ними было проще всего. Мишка отковал полосу толщиной миллиметров в пять, снова разогрел ее, нарубил на ровные вытянутые кусочки и затем начал по очереди, проковывая, придавать им форму и оттягивать края. За этим занятием и застал его Ур. С ним пришёл сын – пацанёнок, на вид лет пяти. А ещё – Таука. Готовый наконечник охотники долго крутили в руках, рассматривали и цокали языками, пока Миша заканчивал с остальными. А когда Мишка протянул им куски камня и велел заточить оттянутые кромки, безропотно согласились.

Миша же, пока горн не остыл, решил заняться копьями. Втулки он, разумеется, делать и не собирался, ограничившись вытянутыми с двух сторон штырями, в которых пробил отверстия для гвоздя. Само лезвие на первых трёх экземплярах сделал, не особо мудрствуя, листовидным, толщиной у основания около трёх сантиметров и пяти миллиметров в конце. Ширина получилась чуть больше половины ладони. Ну и, разумеется, ни один из наконечников особо сильно на другой не походил: натуральный «хенд-мейд» всё-таки! А вот четвёртый чёрт его дернул сделать более крупным. Получилось что-то вроде кинжала длиной в тридцать сантиметров на все тех же штырях с дырками. Только в этот раз Мишка наварил их аж четыре штуки – с каждой стороны по одной.

Охотники уже давно перестали точить и с интересом наблюдали за Мишкиной работой, при этом ни мешать, ни помогать не спешили. Когда Миша закончил и устало смахнул пот со лба, они предъявили ему остро заточенные наконечники. Мишка хмыкнул:

– Надо бы попробовать…

Договорить он не успел: Таука достал откуда-то сбоку уже готовую стрелу с насаженной на неё железкой. Ну да, а чего он, собственно, хотел? Для взрослого охотника насадить острие на стрелу проблемой не является, независимо из чего это самое острие изготовлено, на технологию крепления это принципиально не влияет и времени много не занимает. Мишка покосился на прогоревший горн: всё равно надо заново разжигать, тем более – лук уже кто-то принёс.

– Ну, пойдем тогда, постреляем.

Охотники вначале собирались пробовать стрелу по старинке, стреляя в обрывистый склон возле реки. Но Мишка солидно покачал головой и указал в сторону степи. Охотники спорить не стали, просто пожали плечами: мол, Мисаш, твоя стрела, тебе и решать, и вся троица и так и не ушедший мальчишка спустилась со склона и направилась в сторону одиноко стоящего где-то в трёхстах, может, чуть больше, может меньше, метрах от склона холма дерева. Таука натянул лук, наложил стрелу и рывком выстрелил. В ствол, разумеется, попал. А когда подошли ближе, не выдержал и захромал быстрее, чтобы рассмотреть, что стало со стрелой… И каково было его удивление, когда он обнаружил стрелу не только не сломанной, но и пробившей кору почти на весь наконечник, ушедший в древесину.

– Ну, как? – Мишка довольно ухмылялся. – Нравится тебе, Таука, новая стрела?

– Конечно, нравится, – охотник ходил вокруг торчащего из дерева древка, не сводя глаз с острия. – Ты сделаешь мне такие же?

Миша задумался. Таким макаром на него весь род свои хотелки повесит, но брату жены отказать нельзя: не поймет ни он, ни она.

– Тебе сделаю две руки таких стрел. Но остальным не буду. Мне много ещё надо сделать того, что просил Койт.

Оба охотника кивнули: Таука – довольно, а Ур – не особо – он не успел попросить, а иметь такие стрелы ему тоже хотелось.

Саму стрелу Миша вырубил из дерева топором и протянул Тауке:

– Первая!

Дальше работа пошла веселее. Потому как теперь приходил помогать не только Ур, но иногда и Таука. Мальчишка тоже прибегал, когда мать его не припахивала по хозяйству. Звали его Ума, вероятно, по аналогии с отцом и дядей. И вот он изводил Мишку вопросами по поводу и без. Миша злился от болтовни под руку, но отвечал по мере возможности. И в отместку припахивал того точить готовые наконечники стрел и копий. Получалось у пацанёнка не особо, но зато от чувства причастности к ответственному магическому действу его аж распирало от гордости. Что Миша, что отец, что Таука – все смотрели на него и про себя улыбались. Когда через шесть дней всё заготовленное кончилось, Миша подарил ему настоящий закалённый нож, и Уму от счастья чуть не разорвало. Ур, конечно, поворчал немного: мол, рано такому мелкому давать то, чего у некоторых охотников ещё нет, но видно было, что сам доволен.

Вообще по этому поводу Мишка бы поспорил. За это время он сковал тридцать шесть наконечников для копий, в основном небольших, но и четыре крупных – в форме кинжала – тоже изготовил. Еще три десятка ножей и целый мешочек наконечников для стрел, не считая десяти Таукиных. Ах да, ещё выковал новый нож себе, взамен старого. Теперь всё это дело осталось только хорошенько заточить, проуглеродить в горшке и закалить. На этом первый этап из запланированного можно было считать законченным. Но непосредственно сейчас надо было делать навес, потому как заметно потеплело и с неба всё чаще начал капать дождь.

Жерди для навеса пришлось выдирать из забора рано утром, чтобы не видел Хуг, который теперь, когда охотники вернулись, снова занялся своими привычными хозяйственными хлопотами, и в ночь больше не ходил. Но вот не спалось ему отчего-то, и зачастую он допоздна сидел возле чахлого костра и уходил к себе уже под утро. Может, и не самое лучшее решение, но поблизости всё равно ничего более подходящего не было. Поэтому когда навес уже был связан, и они втроём пытались пристроить на него сверху большую шкуру гова, а к ним с явными намерениями ругаться спустился старикан, Мишка просто развёл руками. Мол, как могли!

Тот для важности поворчал, но после того, как Миша дал ему новый ножик с обтянутой кожей деревянной рукояткой, немного успокоился и сказал, что заново сделает порушенный участок, но сплетёт его из кустарника. И ещё заявил, что с Мишки ещё топор, и никак иначе! И ушел быстро, чтобы не слушать возражения…

А меж тем угля-то осталось совсем мало. Прокалить в горшке и закалить хватит, а вот на новую плавку уже точно нет. Поэтому Хуга Миша всё-таки догнал. Вначале сказал про уголь, намекая на топор, потом про руду, мол, неплохо было бы баб за ней послать, пока всё вокруг не раскисло. Еще неплохо было бы пару больших горшков… Тот кивнул, но невесело. Мишка и сам понимал, что плавник не вечный, но что делать? Летом придётся наверняка сплавать на лодках – поискать рощу где-нибудь выше по течению, а пока придётся так, благо зима кончается, да и была она в этом году мягкой, так что основным уничтожителем дров был именно Миша со своим железом.