Андрей Буянов - Сорняк

Охотники его веселья явно не понимали, но и возмущаться никто не спешил. Они, возможно, и сами не подозревали, что так получится. Они, но не их жёны, которые, судя по характерным приметам, очень активно консультировались с Туей. Забавно, Миша усмехнулся, но уже про себя. А может, они все вместе ночью их и шили… Однако такая круговая порука подсказала ему интересный выход. Миша улыбнулся, искренне, широко.

– Я не могу выбрать кого-то… Поэтому я сделаю железную рубашку для Койта, – раздался дружный выдох. – Пусть он решает отдать её кому-то или, – тут он не выдержал и прыснул, сдерживая рвущийся наружу смех: – Или носить самому.

Охотники заулыбались. Вчера все её надевали, некоторые по несколько раз и теперь прекрасно знали, что «железная рубаха» – штука довольно тяжёлая. Другое дело, что для настоящего охотника, способного бежать по степи с тушей небольшого оленя на плече от восхода и до того момента, когда Отец Солнце замирает в высоте, посылая на землю полуденный жар, для такого охотника этот вес не такая уж и большая помеха. Ещё бы, шкура-то своя дорога каждому. А Койт… Он старый и мудрый, но уже не охотник и не воин, ему такая тяжесть не по силам, он её отдаст. Кому? Этого никто не знает, пока сам Койт не решит.

– А на те, что останутся, – продолжил Миша, – мы нашьем толстой кожи. Так что рубашки из толстой кожи достанутся всем.

Народ покивал, но восторгов такое предложение ни у кого не вызвало. Что кожа? Кожа – дело обычное, хотя такого никто из саотов раньше не делал. Не думали даже, что так можно. Да и драться ходили редко. С окрестными родами они всегда жили в мире, а в такой набег, какой был во время большого торга, ходили редко и никогда на такое большое племя, как Волки. Но… Мишка буквально чувствовал, что что-то изменилось. Не просто же так Волки откочевали с севера на земли местных родов всем племенем. Ещё Куницы с Выдрами оказываются на ножах, что, судя по всему, тоже приведет к немаленькой крови. Что за этим всем стоит, он не знал, но догадывался, что в это лето им всем придётся с ним столкнуться…

Люди разошлись по своим делам, при этом оставив на земле кожаные рубашки-заготовки. Возись теперь с ними… Мишка снова ругнулся себе под нос: первобытный, блин, коммунизм: имущество принадлежит роду! Вот ты, Мисшаа, за ним теперь и следи, с тебя и спрос, если что. Но нет худа без добра: Миша выбрал из них, что, по его мнению, была получше, остальные собрал в охапку и отнёс в дом, где хранились бобы. Пусть пока там полежат.

Следующий день он занимался новым панцирем. По сути, без каких-либо новых импровизаций, просто повторив, что уже сделал раньше. Закончить, правда, не успел – подступали сумерки, а работать при свете колышущегося на лёгком ветерке факела или костра – то ещё удовольствие, и несколько рядов на спине оставил до следующего дня. Делать что-то ночью при свете очага и глиняной жировой лампы, как Туя, он не собирался.

С утра довольно быстро закончил и, проклеив подкладку, стал примерять панцирь. Что же, получилось, наверное, даже лучше. Опыт всё-таки наработался! Тут и чешуя сидит поровнее, и узелки не так выпирают, да и кожу для подкладки он выбрал толще. Пряжки, правда, ещё не сделал, но это вопрос времени, железный прут у него заготовлен, а сделать её можно и «на холодную». Может, даже завтра. Сегодня ему хотелось попробовать, как доспехи себя покажут в деле. Попрыгать, побегать в панцире, шлеме, со щитом, копьём и топором за поясом. А на пояс он, кстати, бляху сделать не додумался, всё со старым костяным крючком ходит.

Мишка скинул панцирь на землю. К нему ещё надо ремни кожаные подшить, между кожаными полами, что бёдра должны закрывать. Воспользоваться античным опытом, так сказать. Иначе мало ли что между ног залететь может, не дай бог, конечно!

Погода выдалась на удивление солнечная. За последние дни, наверное, подобных не было ни одного. День только начал разыгрываться, но было уже тепло. Миша вылез из-под навеса, с хрустом потянулся. Неужели эта слякоть заканчивается?

Тауку он заметил, когда тот ещё только выходил из посёлка и упругой походкой направился к нему. Миша кивком поприветствовал его и вопросительно посмотрел. Мол, чем обязаны? Тот понял правильно и, подойдя к нему, выложил на стол свёрток из чистой кожи, перемотанный редкими ремешками.

– Это чего? – не понял Миша. Взятки вроде быть не должно. Он же чётко при всех объявил, что отдаст панцирь Койту. Теперь всё, заднюю не дашь… Развернув сверток, Мишка удивленно уставился на лежащие в нем вырезанные из кости маленькие фигурки зверей.

– Возьми их, Мисшаа. Я делал их, пока был в посёлке Быков. Закончил только сейчас.

Заметив несколько удивленное выражение на Мишином лице, спешно добавил:

– Нет, не переживай, их шаман провёл обряд над костью, так что эти амулеты будут защищать тебя и давать силу… Койт подтвердил, когда я ему их показал.

Миша взял в руки одну фигурку, поднёс поближе, повертел. В ладони была маленькая лисица, она выставила назад хвост, а сама застыла, готовая сделать бросок. Конечно, грубовато, но замершее движение буквально чувствовалось. Сделано искусно, сам Миша, пожалуй, так не смог бы…

– Это саот, предок нашего рода. Он даст тебе хитрость и быстроту, – Таука взял с разложенной кожи ещё одну фигурку. – Это – степной медведь, но сильный и злой. Он поможет тебе устрашить и победить врагов нашего рода. А это…

Второй рукой он подхватил последнюю фигурку.

– Это гов, но не бык, а корова…

Миша присмотрелся повнимательнее к последней фигурке и с удивлением обнаружил, что она состоит из двух тесно прижавшихся и плавно перетекающих друг в друга тела. Корова и телёнок, кажется, он догадывается, что это означает.

– Отдай её Туе. Койт сказал, что в ней есть сила. Может, она ей поможет. – Он немного помолчал, наблюдая, как Миша рассматривает фигурки зверей-покровителей, и неожиданно попросил: – Не выгоняй мою сестру. Она не может понести, но она…

Дослушивать Миша не стал, довольно бесцеремонно прервав его. Правда, злости он совсем не испытывал, скорее наоборот.

– Таука, я не собираюсь выгонять Тую. И новую жену брать не буду. Понятно?

Охотник кивнул. Он развернулся, собрался было уйти, но Мишка его окликнул:

– Не хочешь попробовать железную рубашку?

Таука обернулся, и такая по-детски радостная улыбка расплылась по его лицу, что Мишке стало на мгновение стыдно… Просто так, от того, что он не такой.

– И ещё. Спасибо за амулеты!

Слова «спасибо» в языке саотов так не употребляется, говорить надо что-то типа «спасибо за то-то» или «что-то» конкретно. Но Миша попытался извернуться, подобрав слова. Получилось, видимо, не совсем понятно…

От жары из-под шлема пот градом стекал на лицо. Вытереть его было невозможно, потому как всё его внимание сейчас было сосредоточено на Уре, который, нацелив на него копье, шёл по кругу и тоже отфыркивался от заливающего глаза пота. Весна в полной силе вступила в свои права, и солнце начало заметно пригревать.