Андрей Буянов - Сорняк

На прогретую жарким дневным солнцем степь опускались сумерки. Упоённо стрекотали кузнечики и ещё какие-то местные насекомые. Носившиеся весь день над травой и парившие в небе неугомонные птицы давно уже разлетелись по гнездам, отъевшиеся грызуны по норкам, а Мишка сидел под деревом, на котором обустроил себе ночлежку, и методично бил камнем о камень, выбивая искру на комок размочаленной в руках сухой травы. Рядом лежали приготовленные сухие ветки и небольшая горка камней из ручья, чтобы сложить очаг. В подступавшей темноте были хорошо видны мелкие искры, отскакивающие от бьющихся друг об друга камней. Это зрелище вызывало у Мишки улыбку, и руки сами били камнями всё быстрее и быстрее. Искры были слишком мелкие, и трава всё не загоралась. Только после более чем получаса усилий отвыкший за последние дни от цивилизации нос почуял едва уловимый запах дыма. На одном из волокон появилась неуверенная красная точка. Мишка встал на четвереньки и, припав лицом практически к земле, начал раздувать затухающую искорку. Через минуту у него сильно закружилась голова, но это было уже не важно: сквозь траву прорывались лепестки разгорающегося пламени! Накидав сверху веток и обложив кострище камнями по периметру, Мишка сидел, подобрав под себя ноги, и смотрел на огонь. На сердце стало тепло и хорошо. Костер освещал пространство на пару-тройку метров вокруг, от него веяло сухим теплом, но самое главное – Мишка наконец-то почувствовал себя человеком. В эту ночь на дерево он не забирался, так и сидел допоздна, глядя на огонь, а потом заснул, прислонившись к стволу.

Снились ему гнусные зеленые инопланетяне, насильно запихивающие его в летающую тарелку, отчего-то подозрительно смахивающую на унитаз. Он упирался, кричал, но сил оттолкнуть их и сбежать, скрыться в темноте у него не было.

Проснувшись утром, не стал тратить время на привычный моцион, а сразу, подхватив дротики, копьеметалку и булаву, помчался в сторону ближайшей сурковой норки. Грызуны, все трое, уже вылезли и сновали в радиусе ближайших двадцати метров, поедая насекомых и молодые побеги. Мишка заметил их издалека, положил на землю булаву, и, вставив дротик в ложбинку на основании копьеметалки, максимально, насколько только был способен, скрытно подкрадывался в их сторону. Бросать дротики с помощью копьеметалки с непривычки довольно неудобно. Вчера он долго примерялся, прикидывал и понял, что одной из слагающих успеха в этом деле является правильный хват. Такой, который позволяет удерживать не только саму копьеметалку, но и дротик на ней. В этот раз он попробовал прихватить древко указательным пальцем, держа ручку копьеметалки остальной ладонью. Руке было непривычно, но передвигаться стало гораздо удобнее.

Подкравшись на расстояние, как он думал, уверенного броска, Мишка замер в неподвижности, отведя назад готовую к броску руку. Один из сурков что-то почуял, прервал копошение в траве и поднялся «столбиком» на задние лапки, крутя головой из стороны в сторону, осматривая окрестности. Мишка сосредоточился, напрягся и единым резким движением, будто спуская пружину, взмахнул рукой. Дротик, рассекая воздух, пронесся в считанных сантиметрах от зверька и глухо ударился о землю. Чёрт!!! Сурки, огласив всю округу звонким писком, бросились к спасительному зеву норы.

– Да чтоб тебя! – злобно ругнулся Мишка, укладывая второй дротик на ложе копьеметалки и снова делая замах. Древко, снова просвистев, ударило в правый бок уже почти заскочившего в убежище сурка. Зверька отбросило в сторону и там он, громко вереща, скорчился в предсмертных судорогах. Последний грызун благополучно скрылся в норе, но Мишку это сейчас не волновало. Он громко кричал, вскинув в небо руки и подпрыгивая на месте от рвущейся наружу радости.

– Да! – кричал неизвестно кому в небе. – Да! У меня получилось! Получилось!!!

Подхватив долгожданную добычу и валяющиеся на земле дротики, Мишка бегом припустил в сторону холма к своему становищу. Немного повозился, разводя новый костер, поскольку раздуть затухшие с ночи угли не получилось, подкинув в него большую порцию хвороста и оставив разгораться, занялся добычей. Шкуру дротик, как и раньше, не пробил, но вот ребра, судя по всему, сломал. И более того, сила удара была такова, что вмяла их осколки в какой-то из важных внутренних органов, от чего бедолага благополучно и скончался. Это Мишку в принципе устраивало. Проблема была в другом: разрезать шкуру было нечем. Грубые уже затупленные рубила не подходили, а набранных кусков кремня было всего три и раскалывать их очень не хотелось.

Пришлось снова бежать к ручью, искать большой кусок кремня, там же раскалывать его на камне, чтобы получить острый срез. Об эстетике сейчас Мишка задумывался в последнюю очередь, поэтому корявый скол его вполне устроил. Уже возвращаясь к огню, заметил мелкую серую тень, метнувшуюся в заросли. Про себя усмехнулся: «А вот и мелкий хищник пришёл на падаль». Тушка сурка лежала на месте. Следов Мишка не заметил, но не положи он сурка так близко к костру, наверняка остался бы без обеда.

К разделке тушки Мишка подошёл со всей возможной ответственностью, потому как от этой животины ему нужно было как минимум две вещи: мясо и шкура. Мясо – чтобы съесть, а шкура – чтобы наконец-то прикрыть гениталии и всю паховую область. Очень уж достало его ходить голым и с неприкрытым достоинством. Не то чтобы было неприятно, но нутро протестовало.

С непривычки шкура резалась тяжело, даже несмотря на острый каменный скол. А когда продольный разрез по брюшку животного все же получился, и Мишка буквально содрал шкурку с тушки, оказалось, что на ней, с внутренней поверхности, есть ещё и довольно толстый слой жира. Отложив её в сторону, Мишка занялся готовкой. Если он правильно помнил, то всё, что есть на внутренней стороне, надо соскоблить, иначе шкура завоняет и загниет. А это, судя по неожиданному большому её количеству, будет довольно трудоемкий и длительный процесс, который можно сделать и на сытый желудок.

Мясо шкворчало на раскалённых камнях, Мишка, глотая слюну, подцеплял его двумя ошкуренными палочками и время от времени переворачивал. Смотрел, как стекает по плоской поверхности жир, капает на угли и вспыхивает яркими всполохами пламени, вдыхал носом его аромат и был в какой-то мере счастлив скоропостижному окончанию растительной диеты. Давешняя птичка не в счёт, её он съел больше из осознания необходимости животных белков для организма и без особого удовольствия, хотя вчера так не считал. Жарить мясо на костре, насадив на прутики наподобие шашлыка, Мишка не стал. Не то чтобы не любил, просто ждать долго не хотелось: ни пока костер прогорит, ни когда мясо подрумянится. А если делать на открытом огне, то внутри мясо не прожарится, а снаружи обуглится. Получится ни то ни сё, не вкусно и не полезно. Зачем так издеваться над продуктом, если вокруг полно плоских камней любых форм и размеров на выбор, которые, нагретые на огне, если и уступают сковороде, то не сильно. Поэтому он притащил парочку к костру, пристроил по бокам и сейчас выкладывал на раскалившуюся поверхность оттяпанные от тушки кусочки. Вовремя переворачивал, чтобы не подгорели, и сильно жалел, что в гастрономическом порыве забыл набрать возле ручья перьев зеленого лука.