Александр Шапочкин - На чужих рубежах. Посев

Сейчас же, как очнулся и увидел меня, всего такого красивого, сразу признал во мне "русского варвара". Видимо у меня на лице написано кто я и откуда. Понял, что ошибался и попытался придумать себе новое объяснение. В новой рассказанной мне версии англичане вывезли его в далёкую Россию, ещё лепетал что-то про сказочный Зимний дворец в Питере и показывал в сторону небоскрёбов. Я попытался объяснить своё видение, но меня не поняли. Спросил, знает ли он роман Герберта Уэлса, про машину времени. Гюнтер хоть сам парень деревенский, но великого англичанина жившего в его время — читал. Узнав мою версию с попаданием в будущее вновь взбесился и схватился за свою кобуру, а она пустая.

Всё. Разговоры закончились, мстительный психопат за спиной, мне собственно говоря не нужен, да и не договориться мне с немцем времён Первой Мировой. Не фашист конечно, но не менее упёртый в собственном национальном превосходстве. Да и свидетелей оставлять не следует.

Встав я перевёл плазменный пистолет в боевой режим и тут весь из себя железный парень, дитя суровой эпохи — разревелся. Не от страха перед смертью, таким как он на неё можно сказать наплевать. Не охота помирать конечно, но не похож он на того, кто будет унижаться и лить слёзы перед человеком с ружьём. Достали просто мужика. Нервы полетели от переизбытка впечатлений.

Я так и стоял, положив палец на спусковой крючок, глядя на то как взрослый бугай размазывает сопли по лицу и понимая, что просто не могу пристрелить этого человека. Нет — будь у меня приказ, спустил бы курок, или что там у этих плазмеров, не задумываясь. С приказом командира всегда легко, а Гюнтер не женщина и не ребёнок, он даже не гражданский. Воин, как и я. А в солдата другому солдату стрелять всегда просто.

А так… Не заигрался ли ты товарищ Лермонтов? Это для него ещё идёт Первая Мировая Война, а для тебя — нет. Это его вытащили с передовой, а ты… да тоже погиб, и даже в какой-то мере в этом виноваты те же немцы. Косвенно. Вот только вряд ли этот парень когда-нибудь назовёт их "своими". Мы с ним разнесены по времени более чем на столетие, так стоит ли тебе находясь в этом в общем то чужом для тебя времени, убивать такого же как ты. Коллегу, по несчастью.

Да и за что? Да то что он враг? Так он мне и не враг в общем-то! Не пойми кто из исторического прошлого. Был бы фашистом — грохнул бы без промедления, но он то из второго рейха, а не из третьего…

Я медленно убрал пистолет и пожевав губу от напряжения думательной мышцы, выдал.

— Звали б тебя Адольфом и служи ты в 2-ром баварском пехотном полку номер 16, в чине ефрейтора, грохнул бы без сожаления, — не помню, успел ли Гитлер получить своё звание на момент штурма Льежа или нет, но да то было, не важно.

Сам момент требовал чего-нибудь парфорсного. И совсем не для немца, таким образом я делал большую глупость — уговаривал сам себя.

— Ну а коль ты еврейтор Гюнтер из 2-го кавалерийского корпуса, — продолжил я. — то так уж и быть. Живи. За голову извиняй, сам понимаешь. А пистолетик ты уж не обессудь я у тебя заберу…

Подхватив свой чемодан, я закрыл шлем и поигрывая трофейной "Вакой", отвернулся и зашагал прочь. Ничего он мне голыми руками через скорлупку не сделает, это вам не неграми в баскетбол играть.

— Руссэ, погоди! — окликнул меня хриплый голос гефрайтера и я остановился. — Скажи… это… действительно будущее?

— Вопрос на миллион. Точно — не уверен, но по моей теории — да.

— И ты попал сюда… как и я? — он аккуратно поднялся на ноги, поморщился, потрогав затылок. — Чем это ты меня? Прикладом?

— Кулаком, — хмыкнул я.

— Тяжёлая рука, — он вытер рукавом нос и тыльной стороной ладони мазнул по глазам. — Уважаю. Так ты тоже из прошлого?

Бывший кавалерист всеми силами пытался сохранять невозмутимость. Делал вид, что ничего не произошло, и это не я совсем недавно раздумывал, отстрелить ему буйну головушку или нет.

— Гюнтер — это только теория… — покачал я головой. — А так да. Я из две тысячи семнадцатого года. Погиб при терракте…

— Тер-акте? Э…

— От взрыва, устроенного бомбистом, — как мог расшифровал я современный термин.

Это слово было ему знакомо, и он кивнул.

— Военный? — то ли спросил, то ли констатировал он.

— Старший лейтенант Лермонтов. Воздушно десантные войска Российской федерации, — отрекомендовался я и видя, как вытянулось лицо немца, добавил. — Обер-лейтенант по-вашему. А десант… ну, проще всего тебе будет объяснить это как…

Я задумался. Во время первой мировой десантников не было. Парашюты уже были изобретены, но массово не применялись… как бы попроще объяснить человеку?

— Это что-то типа драгун, но только вместо лошадей у нас большие аэропланы. Они доставляют нас в нужное место, а потом мы, спрыгнув с них на парашюте и приземлившись, вступаем в бой.

Гюнтер задумался, видимо пытаясь представить себе нечто подобное, однако фантазия его долго буксовала. Затем он кивнул, а дальше произошло… странное. То чего я никак не мог ожидать, немец вытянулся во фрунт и отдал мне честь.

Я задумался. А не хватил ли я лишку. Всё-таки их обер-лейтенант и наш старший лейтенант не совсем одно и то же. Конечно, можно было хоть Императором Всероссийским назваться или Генералиссимусом… Вот только мне как военному врать в таких вещах было как-то…

Немец тем временем заговорил.

— Ваше благородие! — именно так он и понял его на понятном мне языке будущего. — Как верный сын немецкого народа, не нарушая воли Кайзера, прошу вас принять командование до полного прояснения сложившейся ситуации!

— Так… — крякнул я. — Вольно солдат.

Он понял скорее тон, нежели: "что именно у солдата должно быть вольно", расслабился и выжидательно уставился на меня. В глазах у бугая я не прочёл ни сумасшествия присущего местным, ни страха, ни попытки обмануть, втереться в доверие. Только суровую решимость. Так себе полиграф конечно. Сюрпризов всяких можно ждать, но всё же лучше нежели бродить здесь в гордом одиночестве. А — была — не была. Авось пронесёт… ну и так далее.

— Мера, вынужденная я так понимаю?

— Яволь! — почти гаркнул Гюнтер.

— Так! Служебный пыл умерь, — поморщившись потребовал я, оглядываясь по сторонам. — Не перед рейхстагом рявкаешь.

— Ваше благородие…

— Зови меня "командиром" что ль… — попросил я. — А то как-то… не очень.

— Яволь, майн Фюрер!

Я чуть было не поперхнулся от подобного то ли панибратства со стороны немца, то ли откровенного хамства, за которое можно и по морде схлопотать. Похоже, что мои мысли, как-то отразились на лице, потому как Гюнтер нахмурился и спросил.

— Что-то не так, майн Фюрер, — произнес он это без какой бы то ни было издёвки, спокойным, ровным голосом, словно это было нормально…