Клэр Норт - Пятнадцать жизней Гарри Огаста

ПАМЯТИ ЖЕРТВ ВЕЛИКОЙ

ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941–1945 гг.

И это было все.

Члены клуба «Хронос» часто оставляли друг другу послания. Выглядели они по-разному. Это могли быть вставки в справочник «Кто есть кто», адресованные будущим поколениям надписи, выбитые на камнях, стрелки и зашифрованные подсказки, размещенные на водосточных трубах и прочих местах и предметах, зачастую находящихся на виду у всех.

В течение следующих трех дней я жил как самый обыкновенный беззаботный турист – гулял, любовался городскими достопримечательностями, посещал рестораны и закусочные, а по вечерам читал у себя в номере. Однако по ночам я снова, незаметно прокравшись под самым носом у соглядатаев, отправлялся бродить по улицам, пытаясь понять, куда подевалось Ленинградское отделение клуба. Мне удалось напасть на след лишь раз, когда на одном из местных кладбищ я обнаружил могильную плиту, на которой было написано:

ОЛЬГА ПРУБОВИНА, 1893–1953.

КОГДА-НИБУДЬ ОНА СНОВА ВОСКРЕСНЕТ

Под плитой я нашел еще одно послание – на санскрите. Оно гласило:

ЕСЛИ ВЫ ОБНАРУЖИЛИ ЭТО В МЕСТЕ МОЕГО ЗАХОРОНЕНИЯ, ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО МОЯ СМЕРТЬ БЫЛА ВНЕЗАПНОЙ И НАСИЛЬСТВЕННОЙ. БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ, ЕСЛИ НЕ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ С ВАМИ ПРОИЗОШЛО ТО ЖЕ САМОЕ

Передо мной стояла дилемма.

Что я должен был делать – остаться или уехать?

Причастен ли я каким-то образом к уничтожению Ленинградского отделения клуба «Хронос»?

Я не мог не понимать, что, вероятнее всего, Винсент так или иначе имел к этому отношение.

Как бы я ни пытался обмануть самого себя, я прекрасно сознавал, что в этом есть и моя вина – ведь я, никому ничего не сказав, исчез неизвестно куда и присоединился к тем, кого по идее должен был уничтожить.

Но я понимал и другое – то, что случившееся не так уж много значит. Разве это умаляло гениальность замысла Винсента или судьбоносное значение наших исследований? Для меня было очевидно, что наш проект, цель, которую мы преследовали, была несравненно более значимой, чем вызванные нашими действиями незначительные изменения в настоящем и будущем. Было бы абсурдом позволять подобным вещам влиять на мои решения. И все же, хотя умом я понимал это, где-то глубоко в душе я чувствовал, что они что-то изменили во мне и, вернувшись, я уже не буду тем, что прежде.

И все же я вернулся.

Сбежать из России было весьма непросто. Я прекрасно знал, что самым легким способом бегства была бы моя смерть. Зачем же в таком случае, рассуждал я, привлекать к себе внимание, пытаясь скрыться так, как это делают простые смертные? Да и от чего и зачем мне бежать? Мне необходимы были ответы на некоторые важные вопросы. Только получив их и ясно представив себе всю картину происходящего целиком, я мог позволить себе умереть. Это и стало причиной моего возвращения в Петрок-112.

– Гарри! – радостно воскликнул Винсент, когда я шагнул через порог его кабинета. – Ну как отпуск? Хорошо отдохнули? Вот и отлично. Есть кое-какие проблемы, для решения которых мне нужна ваша голова. Если мы с ними справимся, все будет чудесно, просто замечательно!

– Винсент… – начал было я.

– Нет, сейчас нет времени на переодевания. Мы немедленно, прямо сейчас идем работать – я настаиваю! У нас сейчас критический момент.

– Ладно, – твердо сказал я, – но потом нам нужно будет поговорить.

Предстоящий разговор мешал мне сосредоточиться. Видя мою рассеянность, остальные какое-то время подшучивали надо мной, говоря, что после отпуска я стал плохо соображать – вероятно, потому, что на отдыхе слишком много пил и бегал за юбками. В ответ я улыбался и кивал, но не произносил ни слова, и через некоторое время коллеги перестали обращать на меня внимание и с головой ушли в работу.

После обеда Винсент продолжал кипеть энергией, и приступить к разговору было попросту невозможно. А вечером он предложил всем не уходить, остаться в лаборатории на ночь и продолжить работу.

К тому времени, когда мне удалось убедить его, что работать всю ночь напролет – не лучшая идея, мы уже успели начать. В два часа, не выдержав, я ухватил его за рукав халата, оттащил от доски с уравнениями и, развернув лицом к себе, громко сказал:

– Послушайте, Винсент!

То, что я при всех назвал его английским именем, было грубым нарушением существующих правил. Он быстро окинул взглядом помещение лаборатории, пытаясь понять, слышал ли кто-нибудь из сотрудников мой возглас, но если это так и было, ни один из них, судя по всему, не обратил на невольно вырвавшееся у меня восклицание никакого внимания.

– Да-да, я помню, – сказал Винсент, приходя в себя после всплеска исследовательской горячки. – Мы с вами собирались поговорить, верно? Пойдемте в мой кабинет.

Кабинетом Винсенту служила его спальня, а она представляла собой такую же каморку, как и все остальные, – маленькую, без окон, с трубами, змеящимися вдоль стен, и вентилятором на потолке. Рядом с односпальной кроватью стоял круглый стол, слишком низкий, чтобы за ним можно было расположиться с комфортом, и два грубых деревянных стула. Винсент указал мне на один из них, а когда я сел, достал из-под кровати бутылку виски и две рюмки и со стуком поставил их на стол.

– Мне привезли это через Финляндию – для особых случаев, – пояснил он. – Ваше здоровье.

Мы чокнулись, но я лишь пригубил напиток и поставил рюмку обратно на стол.

– Простите мне мою настойчивость там, в лаборатории, – сказал я, – но нам в самом деле необходимо побеседовать.

– Гарри, с вами все в порядке? – поинтересовался Винсент несколько встревоженным тоном. – У вас очень озабоченный вид – кажется, я еще ни разу вас таким не видел.

Я передвинул свою рюмку в центр стола и попытался привести мысли в порядок – желание во что бы то ни стало переговорить с Винсентом несколько отвлекло меня от перечня вопросов, которые мне необходимо было с ним обсудить. Наконец, сосредоточившись и собравшись с духом, я сказал:

– Вы уничтожили Ленинградское отделение клуба «Хронос».

На какое-то мгновение на лице Винсента появилось выражение удивления, но он тут же отвел глаза.

– Да, – сказал он после небольшой паузы, глядя на свою рюмку. – Я это сделал. Мне жаль, Гарри. Но я решил перестраховаться. В отчетах агентов говорилось, что вы даже не приближались к помещению клуба. Однако мне показалось, что агенты просто пытаются скрыть свои просчеты и, в частности, то, что они не смогли предотвратить ваш визит в местный филиал. Кстати, вам понравилась Софья?

– Она показалась мне довольно приятной женщиной.

– Наверное, я сейчас скажу ужасную вещь, но я считаю, что человеку иногда нужно расслабляться, давать себе волю. Да, я уничтожил Ленинградское отделение клуба «Хронос». Что еще вы мне хотели сказать?