Нумерос 78

— Что-то плохо помню… Может, еще раз сначала?

Все-таки в том, чтобы всегда и везде оставаться джентльменом, есть свои определенные недостатки. Такие, например, как ощущения этого отнюдь не прекрасного утра, которые мне пришлось пережить на собственной шкуре. Вообще-то, я планировал удрать из Лас Ночес еще спозаранку, и даже договорился на эту тему с Вернерром. Но судьба подкинула мне сюрприз в виде одной капитально укушавшейся леди, позаботиться о которой, как неожиданно выяснилось, кроме меня было попросту некому.

К концу вечера (а точнее уже под утро) остальные подружки-фраксьонки Апачи-чан, не без моего подспудного участия, оказались слишком поглощены неожиданным вниманием со стороны пары подвыпивших «кавалеров». Да и их хозяйка мало-помалу сдалась под неудержимым напором одного синешерстного котяры. Вот и пришлось мне вместо утреннего моциона до КПП заняться доставкой наклюкавшейся девушки по месту ее непосредственной прописки. Заодно я оставил ей еще и флакончик с «противоядием», любезно состряпанным для меня Заэлем накануне гулянки. Ну, вот не смогла моя хрупкая душевная организация спокойно вынести мысли о том, как, фактически по моей вине, будет мучиться по пробуждению это несчастное создание. А судя по ее состоянию, помучиться ей предстояло изрядно.

Несколько раз я со своей ношей попадался на глаза другим арранкарам, поэтому можно было надеяться, что Апачи очень скоро узнает подробности своего возвращения в покои Тии. Но пока, разобравшись с этим моментом, я вынужден был отправиться обратно в царство колб и мензурок, потому как чудовищный треск в голове и курятник во рту не добавляли положительных эмоций, которые были мне так нужны в связи с предстоящим действом. Возможно, важнейшим действом во всей моей новой жизни.

В лаборатории Октавы, несмотря на ранний час, было весьма многолюдно. Все главные весельчаки вчерашнего мероприятия дружненько сползлись в исследовательский корпус, похоже, по той же причине, что и я. Сидя на беспорядочно расставленных стульях в центральном зале, арранкары тоскливо вздыхали, держались руками за звенящие «тыквы» и негромко переговаривались. Хитро улыбающийся Заэль, будучи в этой компании единственным пустым, смотревшимся вполне свежо и не так измято, как остальные, перемещался между «пациентами», раздавая им пузырьки с «лекарствами». Разумеется, что своей жизнерадостностью Октава вызвал у всех присутствующих лишь закономерное желание — дать в морду, но инстинкт самосохранения, именуемый в народе «чуйка», работал у ученого как всегда отменно.

— Это только мне так кажется, или эффект от этой целебной штуки действует на всех по-разному? — спросил из угла Калиас, вглядевшийся чуть более оклемавшимся, чем другие.

— Конечно он разный, — откликнулся Гранц-младший. — Я ведь даю вам разные препараты.

— Что?! — возмутилось сразу несколько голосов.

— Опять эксперименты на нас ставишь, гад? — хмуро уточнил Ниррге, более конструктивно озвучив позицию недовольных.

— Во-первых, все мои антидоты уже проверены и безопасны, — Заэль на всякий случай все же укрылся за своим лабораторным столом. — Эффект гарантирован. Просто мне хотелось отследить время действия в условиях, так сказать, максимально приближенным к боевым. А во-вторых, вы сами подписали согласие на участие в тестировании.

— Когда это? — опять удивился за всех слонопатам.

— Вчера вечером. Ближе к концу. Под утро, — ответил ученый с непробиваемой улыбкой собственного превосходства. — А что вы хотели? В следующий раз внимательнее будете читать, что подписываете…

От возможной расправы Октаву уберегло мое появление в зале, на что он сразу обратил свое и чужое внимание.

— Нацу-кун, ты как?

— Вроде бы живой, но сомневаюсь. Заэль, будь арранкаром, нацеди мне своего лечебного бальзама порции полторы.

— Я же тебе персональный делал? — хмыкнул Октава, осторожно выбравшись из укрытия и подойдя ко мне.

— Потерял, — развел я руками в извиняющемся жесте.

— Это ты можешь, — согласился ученый. — Ладно, присядь тогда, сейчас сварганю.

Обменявшись тусклыми «привет-привет» с другими «больными», я кое-как дополз до ближайшего свободного стула и плюхнулся на него, прижав ко лбу подвернувшуюся под руку холодненькую металлическую миску. Заэль зашипел и забулькал чем-то на своем рабочем месте, а остальные пустые, находившиеся с нами в комнате, постепенно начинали шевелиться все активнее.

— Кто чего помнит о вчерашнем? — задал Калиас вполне резонный вопрос. — А то лично у меня после второго шашлыка как отрезало…

— О вчерашнем не знаю, а вот утреннее припоминаю, — откликнулся Рэдда, покосившись почему-то на меня. — Нацу-кун, ты пауков, случайно, у нас в Лас Ночес не проносил?

— Пауков? Не, — отмахнулся я. — Вот червей выпускал, это было. У меня несколько после рыбалки осталось, но пауков точно не было. А что, завелись?

— Ага, — кивнул красноперый соколик. — Сплю я себе, значит, а эта гадина восьминогая по потолку крадется. И всеми своими лапами ТОП-ТОП-ТОП, а главное громко так. Думал, череп лопнет от этого грохота.

— Ну, пауки это еще не так страшно, — знакомая студенческая тема сразу потянула меня на откровения. — Куда хуже, когда мстители на вертолете прилетают посреди ночи. И как начинают мстить, и мстить, и мстить….

— А вертолет — это что? — заинтересовался очухавшийся братец Октавы.

— Махина такая из мира живых, — буркнул здоровяк Наким. — С пропеллером.

— Кошмар, — подумав, сделал вывод Гранц. — Такое, значит, тоже бывает от чрезмерного злоупотребления?

— Бывает-бывает, — с явным профессионализмом в голосе подтвердил Заэль, заканчивая намешивать мне что-то золотистое и светящееся.

Ученый перегнулся через столешницу, и пузырек с целительным нектаром, миновав пару чужих конечностей, добрался до меня. После чего тут же и был употреблен по прямому его назначению. Эффект наступил поразительно быстро. Боль в голове поутихла, а мысли перестали рябить как помехи статистики на ненастроенном телеящике. Видимо, в моем случае Октава не стал мудрить, а с другой стороны не зря же я его отучал подсовывать мне всякую экспериментальную гадость.

В благодарность я стянул со своей шеи фотик, высветил на нем одну из фоток, и протянул чудо техники розоволосому. Заэль с интересом взял машинку, глянул на экран и немного испуганно крякнул.

— Это что?

— Десять минут назад сфоткал, — хмыкнул я. — Неопохмеленный Ичимару-семпай.

— Жуть какая, — согласился с ученым Калиас, заглядывая Октаве через плечо. — Он и так-то все время щурится…

— Вы мне лучше вот что скажите, — перебив коллегу-фраксьона, обратился хмуро ко всем Ниррге. — Чего такого мы вчера таскали тяжелого? В самом конце?