Артем Каменистый - S-T-I-K-S. Человек с котом

С такими внешними данными она будет иметь успех.

В большинстве приличных стабов брачный возраст начинается с семнадцати лет, возраст согласия с пятнадцати или шестнадцати. Местами цифры отличаются, причем куда чаще в меньшую сторону чем в большую — вынужденная мера ввиду дефицита женщин. Так как детей бросать на произвол судьбы в нормальных поселениях не принято, тем более столь ценные кадры, девочек содержат в общежитиях на всем готовом, под строгим надзором. То есть гулять направо и налево им не позволяется, если и дают волю, то в исключительных случаях или с представителями правящей верхушки. Но последнее актуально только для самых беспредельных стабов, в порядочных такое, мягко говоря, не приветствуется.

Ну а как стукнут законные шестнадцать-семнадцать, так думай сама чем дальше займешься. Если не клиническая дура, не пропадешь.

Диана не пропадет, она точно не дура. А вот с Каратом не все так однозначно.

Нет, дурой его тоже назвать сложно, а вот дураком — запросто. Что еще можно сказать о человеке который, возможно, сам себе вырыл могилу? Жемчужина, благородно отданная Диане, и правда принадлежала не ему. Ее ждут в Полисе как и четыре оставшихся. Причем скрыть потерю не получится, на месте тех, кто послали отряд Рэма, Карат бы не стал общаться с единственным вернувшимся без ментатов. А с ними скрыть вранье трудно, хотя вроде бы способы имеются. Но даже Шуст не смог толком объяснить, как именно это работает. Что-то из той же области, что и обман детекторов лжи.

Карат это не умеет, значит, соврать не получится.

И что потом? Как принято поступать с человеком, который самовольно распорядился чужими сокровищами?

Ну а что ему еще оставалось делать в сложившейся ситуации? Вот такой он мягкотелый. Сперва спас девочку, потом под впечатлением того, что она вовремя вычислила засаду особо хитрого рубера, отдал ей жемчужину.

Да он бы и без засады отдал. Ну не мог иначе, никак не мог. Не тот характер.

Хотя можно было поступить по другому — подождать проявления симптомов. Вот только довелось подслушать рассказ, как новенький изменился в один миг. Только что перед тобой нормальный человек, заражение никак не проявляется, и вдруг дергается, медленно разворачивается, и вот уже на тебя уставился мутный взгляд свежеиспеченного мертвяка.

При столь молниеносном сценарии перерождения Карат рисковал высматривать симптомы до морковного заговенья. Точный ответ могут дать лишь в той лаборатории… при крематории. Но туда добираться слишком долго, так что у него оставался ровно один вариант гарантированно спасти Диану.

Вариант дорогостоящий.

Он им воспользовался и пока что нисколько об этом не жалеет. Что сделано, то сделано, все разборки оставим на потом.

Широкое русло вывело на совсем уж безоглядно открытый простор. Или сюда принесло участок грандиозной реки, или немаленькое озеро. Даже не понять, в какую сторону теперь направляться. Ну уж точно не на юг, там даже без помощи прицела просматриваются городские многоэтажки, тварей в густонаселенные места тянет со всей округи. Ровно на восток? Почему бы и нет, там вроде лесистые берега, крупных поселений не видать, может даже найдется продолжение водного пути.

Уж очень не хочется расставаться с лодкой.

Карату она настолько понравилась, что не менял ее несмотря на множество встретившихся возможностей. Мог бы хотя бы с мотором выбрать, но тут не все просто, сам он на них не ходил, только с опытными спутниками, мало что понимает. Такое вот упущение, хорошо бы взять пару уроков у знающих людей. Вроде ничего сложного, но все же наука, надо учиться.

Диана, оглядываясь по сторонам, спросила:

— Я не вижу берег в той стороне, и в той тоже. Это что, море такое?

— Да вот же он, километрах в трех-четырех. Видно прекрасно.

— А… Ну это у меня из-за глаз, бывает такое.

— Попей живчика.

— Зачем?

— Глаза быстрее вылечатся.

— Моя болезнь не лечится.

— На шестой день моего пребывания здесь я попал в крутой переплет. В меня выстрелили из гранатомета, от голеней пара костлявых палок осталась. А теперь ковыляю на своих двоих, пусть и прихрамываю. Другу моему вообще ногу оторвало, он лежит сейчас в больнице, ему ее восстанавливают, скоро будет как новая.

— Ногу нельзя восстановить.

— Забудь. У тебя теперь другая жизнь, ты в Улье, и ты иммунная. Главное, чтобы голову не оторвало, все остальное можно вылечить. Ну почти все.

— Это ты так шутишь?

— Показать мои шрамы?

— Не надо.

— Все очень серьезно. Ты видела зараженных, и я рассказывал, как трудно их убить, как легко они восстанавливаются после самых тяжелых ранений. Иммунные не такие живучие, но в чем-то на них похожи. На нас тоже все зарастает быстрее чем на собаке. Мелкие ссадины-царапины можно вообще не замечать, уже завтра их не будет, только белый след, но и он исчезнет если не забывать кожу Солнцу подставлять. С серьезными ранами посложнее, там обычно главное — успеть вовремя остановить кровь. Потом, если не умер, принимай живчик и хорошо питайся, без помощи врачей все зарастет.

— Вы обходитесь без врачей?

— Не совсем, иногда они бывают полезны, особенно хирурги, и вообще в сложных случаях принято мчаться в больницу. Да, без медицины можно почти во всех случаях обойтись, но времени на лечение потеряешь гораздо больше.

— То есть мои глаза станут нормальными?

— А что у тебя с ними?

— Фиолетовость.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Ну обычная фиолетовость, неужели никогда не сталкивался?

— Это как?

— Крайний случай рэд-синдрома [30] Возможно, приставка «рэд» от английского red (красный). В земной медицине известен «синдром красных глаз» (красного глаза), но никакого отношения к заболеванию скудно описанному Дианой он не имеет. То есть налицо очередной случай сходства и различия миров из которых появились герои. .

— Мне это ни о чем не говорит.

— Как это? Да об этом уже лет двадцать все только и говорят, ты что, разве никогда не видел людей в таких очках?

— Может мимо меня прошло, а может наши миры различаются.

— Мы с тобой из разных миров?!

— Да запросто, ведь мы тут почти все друг для друга инопланетяне. Расскажи, что там не так с этим рэд-синдромом.

— Обычно у младенцев развивается точечная красная радужка, такое еще можно купировать, а вот с фиолетовой ничего не сделаешь, рано или поздно ослепнешь. Мне повезло, что я до сих пор не потеряла зрение, другие и до десяти лет не дотягивают. Слишком много запретов для «фиолетовых»: противопоказан яркий свет, нельзя напрягать глаза, все время надо носить темные очки, капать лекарства строго по расписанию. Но даже если все выполнять, мир постепенно темнеет. Я еще помню его ярким, а теперь у меня все время вечер. Но даже этому можно радоваться, ведь лучше так, чем полная темнота.