Дмитрий Дашко - Кремль 2222. Царицыно

– Значит, в подопытные кролики готовите? – подобрался я.

Сергеев развёл руками:

– Ну, а вы как думали? Будем спасать вас от тюрьмы и прочих неприятностей (я, кстати, в курсе ваших проблем) исключительно из гуманных соображений и любви к искусству? Добро пожаловать в реальный мир, Игорь Николаевич.

Я хмыкнул.

– Давно не верю в абстрактный гуманизм. И всё же, если я соглашусь, что меня ждёт, какие шансы?

Иван Петрович улыбнулся.

– Теперь ваш заход правильный. Ну, что я могу сказать: гарантии вам только в банке дадут, да и то не в каждом.

– И всё же… Я понимаю, что вы не обязаны передо мной отчитываться.

– Любопытство – дело святое. Помогу его удовлетворить. Мы уже проводили эксперименты с людьми. Первые – на неделю – были полностью успешными, без потерь. Когда перешли к уровню один месяц, смертность составила приблизительно тридцать процентов. Мы учли недостатки и скорректировали технологию. Вероятность не проснуться при анабиозе сроком на один месяц составляет сейчас смехотворную величину в две тысячных процента. Но теперь перед нами стоит новый рубеж – мы замахнулись на целый год. Время не ждёт. Его у нас и без того мало.

– Другими словами, я войду в число тех «счастливчиков», которым предстоит проваляться в анабиозе столько, сколько ещё не доводилось никому?

– Да, – кивнул Сергеев.

– Ну, и какова вероятность смерти для моего случая? Есть же предварительные расчёты…

Лицо учёного помрачнело.

– Это неточная цифра…

– Тем не менее.

– Хорошо. Не стану от вас скрывать: вероятность закрыть глаза и никогда больше не открыть укладывается в рамки от двадцати пяти до пятидесяти процентов.

– Вот почему вы ищете подопытных кроликов среди таких как я, – задумчиво протянул я. – С настоящими добровольцами видать совсем туго. Не каждый пойдёт на такой риск.

– Верно. Не каждый, – вынужденно согласился Сергеев. – Большинству не улыбается подобная перспектива. Видите, я с вами честен.

– Благодарю за искренность, – сказал я.

Он внимательно уставился на меня:

– Ну, что: решитесь или нет?

Я провёл по вспотевшему лбу рукой.

– Можно подумать, что у меня большой выбор. Гарантированно сдохнуть в тюрьме или с вероятностью в одну вторую не проснуться в анабиозе… Элементарная математика приходит на помощь. Договорились, я стану частью вашего проекта. Тем более, – я снова вспомнил о жене, – возможно, это поможет мне забыть некоторые вещи.

На полной физиономии Сергеева расплылась улыбка чеширского кота.

– Я почему-то не сомневался, что вы примете правильное решение, Игорь Николаевич.

– Предчувствия вас не обманули, – подтвердил я. – Как будем выбираться отсюда: партизанскими тропами, с применением насилия, – я кивнул в сторону дверей больничной палаты, за которыми по-прежнему дежурил полицейский, – или есть официальный способ?

– Минуточку, – он распахнул свой кожаный портфель и выудил из него пухлую кипу бумаг. – Сначала уладим все необходимые формальности, а потом я заберу вас отсюда.

– Сегодня?

– А что вас смущает? Я уже навёл справки у врача, вы кандидат на выписку. Что недолечили здесь, вылечим у нас в институте. Главное в нужных местах (они галочкой указаны) контракта распишитесь. Остальное я беру на себя.

Я полистал бумаги без особого интереса. Нужно быть профессиональным юристом, чтобы вычленить подводные камни. Увы, я такими знаниями не обладал. Да и не в моей ситуации кочевряжиться. Крепостное право у нас отменено ещё в 1861 году, так что рано или поздно контракт закончится. Кстати, вот и срок – три года. Терпимо.

Расписавшись на каждом листе, вернул договор Сергееву. Он бегло пробежал его глазами, убедился, что я ничего не пропустил, и положил документы в портфель.

– Прекрасно. Начало нашему новому сотрудничеству положено. Главное, ни о чём не жалейте, Игорь Николаевич.

– Не имею такой привычки, – сказал я.

– Тогда займёмся первоочередными вопросами. Простите великодушно, всего один звонок. – Не дожидаясь ответа, он набрал номер и поднёс к уху мобильный телефон. – Всё в норме. Объект готов к сотрудничеству. Приступайте к эвакуации.

Я хмыкнул. «Объект» – это вне всяких сомнений ваш покорный слуга.

Далее события закрутились с бешеной скоростью. За мной прибыли несколько человек в штатском, но выправка выдавала в них людей военных. Мою одежду принесли прямо в палату. Пока переодевался, сразу двое сверлили меня напряжённым взором, не упуская из виду ни на секунду. Видимо, на подписи в договоре толком не полагались.

Мы спустились на лифте в вестибюль, прошли к чёрному выходу, за которым нас ждал микроавтобус с тонированными стёклами. Даже в нём сопровождавшие не позволили себе расслабиться, только крутили головами во все стороны.

Сергеев благосклонно кивнул, снова приветствуя меня. Машина сразу же тронулась.

– Куда вы меня везёте? – спросил я.

– На новое рабочее место, – с улыбкой произнёс учёный. – Да вы не волнуйтесь! Всё будет в порядке.

МКАД стоял в пробке, но мы понеслись по крайней левой полосе с мигалкой и включенным сигналом, водители дисциплинированно уступали дорогу.

Когда микроавтобус съехал с кольцевой, стало ясно, что он держит путь в сторону Восточного Бирюлёво. Потянулись старые, ещё советские девяти и пятиэтажки обычного спального района. Ничего интересного, особенно для того, кто тут бывал и не раз.

Наконец, наш транспорт остановился.

Дверь распахнулась, за ней я увидел абсолютно непримечательное здание из серого кирпича, покрытое металлической черепицей ржавого цвета. Оно больше походило на пакгауз, чем на научно-исследовательский институт.

– Вот мы и на месте, – сказал Сергеев. – Прошу на выход.

Оказавшись на улице, я блаженно потянулся и посмотрел на ярко светившее солнышко. Весна была в самом разгаре. Господи, как время летит! Давно ли была зима…

– У вас ещё будет время надышаться, – заверил учёный. – Мы же вас не сразу в анабиоз отправим. Недельку-другую отдохнёте, пройдёте все медицинские исследования. А пока следуйте за мной, покажу, где будете жить в это время.

Охрана за нами не пошла, осталась сидеть в автобусе. Что-то мне подсказало, что, кроме меня, будут и другие пассажиры, которых понадобится доставить сюда.

Внутри «пакгауз» оказался ещё безыскусней, чем снаружи. У входа с «вертушкой» вахтёр – пожилой дядька, без особого энтузиазма отреагировавший на наше появление.

Сергеев поднёс к электронному турникету пропуск и сделал приглашающий знак рукой.

– Путь свободен. Можете идти.

Мы оказались в широком коридоре с голыми, выкрашенными в оранжевый цвет, стенами.

– Небогато живёте, – сказал я, оглядев эту неброскую «красоту».