Дроздов Федорович - Самец причесанный

Дандаки кивнула.

— А она не молода для Великой Матери?

— Маду избрали в семнадцать, — пожала плечами Сотница. — Бимжи столько же. К тому же я рядом.

«Ты станешь повелевать Степью из-за спины дочери, — дополнил я мысленно. — Кто бы мог подумать: у кочевников — и такие страсти! Мадридский двор!»

— Ты согласен? — спросила Дандаки.

— Что взамен?

— Я помогу тебе вернуться в Рому — вместе с женой. Мада, как понимаешь, не собирается тебя отпускать.

— Она дала слово.

— Отпустить женщину. Это она сделает — рома ей не нужна. А вот тебя задержат. Даже смерть Мады этого не изменит. Человеческий муш — слишком большая ценность. Его дочери могут претендовать на место верховной жрицы. Орды передерутся за обладание тобой, начнут войну. Могут и зарезать, чтоб не достался врагу. Убийство муша — великое преступление, за такое ломают хребет, но в войну случается.

«Веселенькая перспектива!» — прикинул я.

— Я родила Бимжи от Луция, — сказала сотница. — Мне посчастливилось получить его семя. Он был немолод, и Бимжи стала последней его дочерью. Она кровная сестра Мады, это известно, к тому же не путалась с мужчинами-сармами. Другие успели от них родить, а Бимжи чиста. Ей достаточно забеременеть от человека…

— Поэтому ты привела ее ко мне?

Дандаки кивнула.

— У нее Дни?

Сотница покачала головой.

— Тогда зачем?

— Нужны свидетели, которые подтвердят, что Бимжи спала с тобой.

— Воины из твоей сотни? Им не поверят.

— Тогда дождемся родов. Доказательством станет ребенок.

— Тем временем случится война. В ходе ее Бимжи могут убить. Этого, кстати, захотят в первую очередь. Если нет железного претендента, дорога открыта.

— Ты не глуп, пришлый! — вздохнула сотница.

Но я не знаю другого способа.

— Можно поискать.

Дандаки уставилась на меня единственным глазом.

— Представь себе! У Бимжи наступают Дни, ты собираешь почтенных сарм из тех, кто пользуется доверием. На их глазах Бимжи и… — я закашлялся, мужчина удалятся за дверь или занавес, не знаю, что там у вас найдется, и все слышат характерные звуки. — «Затем гостям вынесут окровавленную простынь», — хотел добавить я, но вовремя спохватился. Девственность как явление в Паксе отсутствует — не предусмотрена местной природой эта деталь у аборигенок. — После чего гости могут убедиться, что Бимжи получила требуемое. Как скоро у вас наступают признаки беременности? Ну, там, живот?

Сотница хмыкнула.

— Сколько женщин ты брал в Паксе, пришлый?

— Одну.

— Рома расточительны! — покачала головой сарма. — Позволить зря тратить драгоценное семя… Ну, так слушай! Когда сарма готова к беременности, она впадает в безумие, которое рома зовут «Дни». Мы говорим: «Анук». Анук может длиться декаду. Получив семя, женщина беременеет, и Анук немедленно прекращается. От беременной исходит особый запах.

— Я не чувствовал его у жены.

— У пришлых плохой нюх! — усмехнулась сотница.

— Достаточный, чтобы ощутить, как вы воняете! — не сдержался я.

— Ты, пока не прыгнул в реку, тоже не пах цветами! — хмыкнула Дандаки. — В Степи негде помыться. Не беспокойся! В Балгасе есть бани, и тебя туда отведут. Если пожелаешь, то вместе с Бимжи.

— Лучше с женой!

— Как скажешь! — пожала она плечами. — Но Бимжи все равно вымоют и умастят маслом. Когда Анук прекратится и от Бимжи запахнет, можешь уезжать. Я позабочусь, чтоб вам не мешали.

Глаз Дандаки блеснул.

— Этого мало, — сказал я.

— Чего хочешь еще? Золото?

— У меня оно есть. Ты дашь слово, что Степь прекратит набеги на Рому.

— Это не просто сделать! — покачала головой Дандаки.

— А кому легко? — развел я руками. — Но я согласен только на этих условиях.

— Я подумаю! — сказала сотница и встала. — Но мне нравится твое предложение, муш!

— Меня зовут Игрр, Дандаки!

Она кивнула и удалилась. Вернулась Сани, и мы легли спать. Сон не шел. Я ворочался, одолеваемый мыслями. Во что я ввязываюсь? Зачем? Мне нужно всего лишь спасти Виту. К чему интриги? «Виту захватили в плен, — вмешался внутренний голос, — и могут вновь. Кто даст гарантию, что этого не случится? Пока сармы с рома воюют, жизнь Виты в опасности. Она не захочет уйти из алы, ей нравится служба. Ты хочешь остаться вдовцом? Брось сомневаться! Бимжи — красивая девочка, сегодня вы вместе купались, — голос мерзко хихикнул. — Заодно и помылись. Приголубь ее! Тебе понравится!»

«Заткнись! — посоветовал я голосу. — Расскажу Вите, и она мне запретит. Она ревнивая».

«Это точно! — согласился голос. — Будет и дальше скрести шкуры».

Я плюнул и выругался.

— Что-то случилось, господин? — послышался голос Сани.

— Спи! — откликнулся я. — Привиделось…

Сани вздохнула и придвинулась ближе. От нее пахло травами. «Как ей это удается? — подумал я. — Помыться негде, от сарм несет, да и от меня, как сказали, а Сани как будто в ароматической ванне искупалась».

«Вот и проверь! — посоветовал мне голос. — Не видишь, девочка страдает? Доставь ей удовольствие! И себе. Хватит строить из себя недотрогу! Не мальчик Наслаждайся сам и дай насладиться другим!»

«Я подумаю над этим!» — пообещал я, и голос угомонился.

Валерия переступила порог и выбросила кулак от груди.

— Аве, принцепс! Аве, проконсул!

— Проходи, трибун! — пригласила я.

Твердо ступая, Валерия приблизилась к столу и положила на мраморную столешницу тубус. Я указала на селлу. Трибун опустилась на украшенное резьбой деревянное сиденье.

— Говори! — велела Лаура.

— В Роме спокойно, — доложила Валерия. — Осуждение заговорщиц не вызвало волнений. Их клиенты пробовали возмущаться, но их разогнали древками пилумов. Наблюдавшая за этим толпа смеялась: заговорщицы не пользовались популярностью. Сейчас вигилы охраняют конфискованные дворцы, квесторы ведут опись имущества. Когорта может идти в Степь.

— Роме нельзя без преторианцев! — нахмурилась Лаура.

— Разумеется! — кивнула Валерия. — Поэтому пойдет половина. Центурии бросили жребий.

— Так много желающих? — удивилась Лаура.

— Захотели все.

— В том числе дочки сенаторов? Не могу поверить!

— Тем не менее, это так. Ты забываешь, проконсул, что Игрр — преторианец. Его жена, Виталия, служила в претории и покинула его по ранению. Преторианцы своих не бросают, тебе ли этого не знать?

Я с трудом сдержала улыбку. Валерия — умница, ловко приструнила наставницу! Лаура сама когда-то командовала преторием… Она не любит Игрра, но решение принимать мне.

— Есть еще обстоятельство, — продолжила Валерия. — В Роме появилась семья, первая за тысячу лет. Если спасем ее, нас ждет слава. Певцы будут петь нам гимны. Участник похода получит дополнительные голоса на выборах. Поэтому те, кому не выпал жребий, просили, требовали и угрожали. Центурионы чуть не передрались. Паулина до сих пор дуется.