Борис Сапожников - Большая игра

А после уже толком не помню, что и было, – взмахи секачом, наливающиеся свинцом руки, кровь, много крови, мускулы, разрывающиеся от боли. Болит перетруженная спина, рук я и вовсе почти не чувствую, как не ощущаю и боли от ран, которые, несомненно, есть, но, как много их, не знаю, потом врачи сочтут. Я трудился, словно мясник на базаре, рубил, рубил и рубил. Секач с каждым взмахом как будто наполнялся жидким свинцом, с каждым мгновением становясь все тяжелее и тяжелее. Скрипя зубами, я поднимаю его снова и снова, размахиваю уже совсем бестолково, лишь бы попасть по врагу, потому что ни легкие сабли, ни легкие кольчуги от секача не спасают.

И вот, когда, казалось, силы вот-вот оставят меня, все закончилось. Просто врагов больше не было. Кто-то из них скакал прочь, желая остаться в живых, понимая, что сражение проиграно и теперь каждый сам за себя. Черное знамя было повержено и валялось на песке, превратившись в рваную тряпку, – столько по ней протопталось ног и копыт. Драгуны – как же мало осталось их! – все еще стояли, сбившись плотной, но такой немногочисленной группой. Ранены были все, и те, кто сильнее, помогал держаться на ногах слабым или ослабевшим.

Я опустил секач, уткнув его лезвие в песок и навалившись на него всем весом, иначе стоять бы просто не смог. Рядом Корень опустился прямо на бархан, выбрав место между трупами людей и коней. Наплевав на приличия, граф Игнатьев сел возле него.

– Неужели мы сделали это, – произнес он хриплым голосом, – неужели смогли?

– Наш солдат куда крепче этих бандитов, – усмехнулся через силу Обличинский. Выглядел ротмистр жутко. Повязка на голове размоталась, грязные бинты закрывали его лицо и лежали на плечах, будто у ожившей египетской мумии. – Вставайте, ваше сиятельство, надо сейчас же собрать лагерь и двигаться дальше – к Бухаре.

Я бросил взгляд на солнце, прежде чем подать руку встающему графу, – оказывается, оно еще не добралось даже до зенита.

Поднялся с земли Корень, и я окинул поле боя новым взглядом. Теперь пытался высмотреть других бойцов своей команды, но не находил их. Внутри меня все похолодело, я представил себе убитых Армаса, Вахтанга и Дорчжи, лежащих рядом с такими же мертвыми телами драгун и разбойников.

– Армас! – выкрикнул я. – Вахтанг! Дорчжи!

Корень, видимо тоже высматривавший товарищей по команде, присоединился ко мне.

– Чего надрываетесь? – раздался вдруг хриплый голос.

Я ни за что не узнал бы в этот момент Мишина, хромающего к нам вместе с Ломидзе и Дорчжи. Да и никого из троицы было не узнать. Костюмы порваны во многих местах, на лицах и телах кровь, не понять чья – их или врагов, шагают тяжело, переваливаясь, будто ноги вот-вот откажут.

– Вы выглядите не лучше, – заверил меня Вахтанг, сверкнув белой улыбкой с почерневшего от усталости лица. – Мы все целы и почти невредимы, мелкие раны не в счет.

– А Дорчжи показал себя молодцом, – поддержал его Армас, положив парню руку на плечо, – сам Дорчжи молчал, тяжело дыша, будто кузнечные меха раздувались. – Знал бы ты, что он проделывает с саблей, – я таких трюков не видал и на лучших аренах.

– На тренировке покажешь, – кивнул я Дорчжи, и тот махнул головой в ответ – похоже, парень все никак не мог отдышаться после сражения.

Что же он такое выделывал, чем так поразил столь бывалого игрока, как Армас, мне в самом деле стало интересно. Но все потом, когда доберемся до Бухары, где начнутся усиленные тренировки перед играми.

– Правильно, – кивнул граф Игнатьев. – Сейчас нам надо как можно скорее убираться отсюда.

Тут никто оспаривать его решение не стал. Собрав тела драгун и похоронив их, при этом Обличинский вместо попа на правах старшего офицера прочел над ними короткую молитву, мы принялись собирать лагерь. Трупы разбойников так и остались лежать на песке – к ним никто не подходил, и даже глядеть в их сторону старались как можно реже. Тем более валялись они в стороне от лагеря, до самих палаток никто из разбойников так и не добрался. Последней убрали госпитальную палатку, в которой наш врач с санитарами и добровольными помощниками работали до самого конца. Пришлось даже отложить отъезд почти на час, чтобы дать им завершить все дела. Раненых драгун, не способных сесть в седло, погрузили на носилки, закрепленные между парой верблюдов. Размеренная поступь этих неторопливых животных не должна была растрясти их.

Не прошло и отведенного часа, как лагерь был собран и мы двинулись в путь. Слуги старались погонять верблюдов, да и сами неторопливые обычно бактрианы шагали быстрее, чтобы как можно скорее убраться подальше от уже начавших вонять на жаре трупов. Несмотря на то что все смертельно устали после жестокой схватки, Обличинский выслал передовой и арьергардный дозоры, и никто не стал с этим спорить, хоть драгуны его едва держались в седлах.

В этот раз решено было не разбивать лагерь на ночь, продолжив путь в темноте. Рассвет следующего дня встретили в седлах, притом что кони начали уже спотыкаться от усталости. Мы, конечно, собрали, сколько смогли, разбойничьих лошадей, используя их как заводных, но те были основательно приморены быстрой скачкой, многие ранены в сражении, да и сильно уступали драгунским скакунам. Так что они нам, конечно, помогли, но не настолько, как бы нам того хотелось.

На рассвете все почему-то ждали новой атаки бандитов, но ее не последовало. Однако никто в экспедиции и не думал хоть чуть-чуть передохнуть.

– Хотят, чтобы мы расслабились, сволочи, – поговаривали бывалые драгуны, – а как мы бдительность-то подрастеряем, вот тогда они тут как тут.

Я был полностью согласен с ними.

Но правы оказались те, кто считал, что враг слишком крепко получил от нас по зубам и больше не рискнет сунуться.

– Да мы этого их Якуб-бека прикончили не в первую атаку, так во вторую точно, – говорили они, – потому бандиты и отступили. А теперь уж и подавно не полезут. Знают, какая мы сила!

Первые только пожимали плечами – всем очень хотелось верить в эти удалые слова, но жизненный опыт подсказывал обратное.

И, лишь когда на горизонте замаячили стены древней Бухары, все поняли – новой атаки уже не будет.

В непосредственной близости от города ни Якуб-бек и никто другой на нас нападать уже не рискнут. Подтверждением тому стали несколько сильных отрядов всадников, проехавших мимо нас. Они от тех же бандитов отличались лишь чистотой халатов и доспехами лучшего качества, да еще над ними реяло зеленое знамя Бухарского эмирата – с золотой рукой, месяцем, звездой и какими-то строчками, наверное цитатами из Корана.

– Ну вот мы и прибыли, – произнес граф, глядя на возвышающиеся стены древнего города, – теперь начинается самое сложное.