Борис Сапожников - Большая игра

Риск был велик, но я пошел на него – и сделал еще один пируэт, усиливая удар разворотом корпуса. Иначе, наверное, и броню бы хтонику не пробил, разве что поцарапал. Удар пришелся крайне удачно, в ту часть доспеха, которую я уже повредил предыдущим выпадом, и в этот раз клинок куда легче прорубил вражескую броню – и ребра хтоника затрещали намного сильней. Он взревел раненым кабаном, и мне стало страшно – ничего человеческого в его крике не было вообще.

Хтоник ринулся на меня, хотя кровь уже хлестала из раны на боку. Даже самый сильный человек давно бы свалился замертво, однако к хтонику это не относилось. Я отбил первый удар, уклонился от второго и снова убрал меч, пытаясь лишить противника равновесия. И в этот раз мне удалось – хтоник оказался слишком разъярен, он голову потерял от боли и ярости. А мне только того и надо было.

Удар моего врага был столь силен, что он едва кубарем не покатился, лишь в последнее мгновение совладав с собственным телом. Но было поздно – клинок секача уже опустился на его шею сзади, раздался лязг стали, а следом и треск, во все стороны снопами брызнули искры. Хтоник рухнул на колено, уперевшись в песок кулаком левой руки, чтобы совсем уж не растянуться. Я перехватил секач за конец рукояти, занес оружие над головой в максимально широком замахе и обрушил его на голову врага. Тварь не спасли ни прочный шлем, ни толстый череп.

Клинок секача засел в голове хтоника, он начал заваливаться вперед, и мне пришлось упереться ему ногой в спину, будто в мясницкую колоду, чтобы оружие не вырвалось из рук. Я изо всех сил дернул рукоять на себя, и она с жутким треском вышла из раны. Хтоник же окончательно завалился вперед и признаков жизни уже не подавал.

Все же, прежде чем окинуть взглядом поле боя, чтобы понять, где я сейчас буду нужнее всего, отступил от противника на безопасное расстояние. Кто ж знает этих тварей – быть может, она сейчас придет в себя и снова бросится в атаку. Однако делать этого хтоник вроде не собирался. Тогда я выдохнул спокойно и смог оглядеться по сторонам.

Картина схватки меня совсем не радовала. Армас стоял на одном колене и пытался как можно быстрее перезарядить дискомет, но я видел, что он не успевает сделать это. На него несся хтоник с двумя топорами, уже занесший свое оружие для смертельного удара. Я ринулся на помощь ингерманландцу, хотя и отлично понимал, опередить мчащегося громадными прыжками хтоника не успею ни я, никто другой. Дорчжи прикрывал возящегося с арбалетами Ломидзе от щитоносца, прущего на них с неотвратимой размеренностью осадной башни. А из-за спины его вражеский стрелок так и норовил пустить в моих бойцов длинный болт. Корень же буквально плясал, отбиваясь от хтоника-рукопашника, молотящего кулаками с невероятной для его комплекции скоростью. О силе его ударов лучше и не задумываться.

Вот тогда-то все мы и стали свидетелями приема, с легкой руки какого-то из присутствовавших на играх журналистов получившего название «прыжок Ломидзе, или прыжок смерти».

Внезапно Дорчжи припал на колено, подставляя спину Князю. Тот шагнул прямо на него, и тут наш рукопашник с силой выпрямился, направляя Ломидзе вперед и вверх. Князь оттолкнулся от его спины, прыгнул прямо на щит хтоника, оттолкнулся уже от него – и буквально взвился в воздухе. Вращаясь, будто акробат на арене цирка, он пролетел пару саженей и, все еще оставаясь в воздухе, начал стрелять. Одна стрела, почти сразу – другая. Первая попадает хтонику с двумя топорами под мышку, пробивая кольчугу и с хрустом впиваясь в тело, вторая входит в шею сзади, точно в тот момент, когда шлем и верхняя часть наспинного доспеха расходятся от движения буквально на пядь. Еще один оборот – и Князь стреляет еще дважды. Третий болт вонзается в локоть твари с внутренней, не так хорошо защищенной броней стороны. Четвертый же врезается в пах, и эта рана должна быть смертельной почти для любого живого существа – сильно уж уязвимая эта область, слишком важные артерии проходят там.

Для любого, но только не для хтоника. Вместо того чтобы рухнуть замертво, тварь стремительно обернулась к новой опасности и встретила ее во всеоружии. Хтоник вскинул топор, буквально насадив на него еще находящегося в воздухе Ломидзе. Лезвие глубоко вошло в тело Князя, с жутким хрустом сокрушив его ребра. Он закричал, но голос его был почти не слышен из-за хохота твари. Хтоник оглушительно смеялся, и не было в этом ничего от человеческого веселья, и от каждого смешка продирало, будто наждаком по позвоночнику. Оглушительно хохоча, хтоник легко подбросил Князя, соскользнувшего с лезвия его топора, и тут же с плеча рубанул вторым. Удар был страшен и невероятно силен – он буквально развалил несчастного Ломидзе надвое. Ребра крошились с треском, будто прутья, позвоночник не выдержал, переломился пополам, на песок водопадом хлынула кровь.

Публика на трибунах взревела в экстазе, и было в этом крике нечто весьма схожее с воплями хтоников, как будто люди при виде крови отринули все человеческое, снова обратившись в примитивных животных.

Никто, включая увлекшегося убийством хтоника, не заметил, что Мишин успел зарядить свое оружие. Диск сорвался с направляющих и по короткой, убийственной дуге устремился к горлу врага. Зазубренная кромка буквально вскрыла его, разрывая прочную плоть. Кровь ударила фонтанами из нескольких перерезанных артерий. И в эту-то рану, открывшуюся на горле хтоника, будто второй рот, я направил удар секача, вложив все силы, всю ненависть и все горе от гибели боевого товарища. Одним ударом я отрубил твари голову – та пролетела по широкой дуге пару аршин и упала на песок. Обезглавленное же тело хтоника рухнуло на колени, а после повалилось ничком. Песок под ним пропитывался кровью.

– Заряжай тремя, – практически на бегу бросил я Мишину, и тот послушался без единого возражения. Оба мы знали, что заряжать оружие сразу тремя дисками очень опасная игра – может не выдержать механизм и смертоносные снаряды полетят во все стороны по случайным траекториям. У стрелка при этом выжить шансов почти нет.

Я же пробежал мимо Армаса и ринулся прямо на упорно наседающего на Дорчжи хтоника со щитом. Он уверенно теснил им парня, из-за широкой спины его надежно защищенный арбалетчик так и норовил пустить стрелу. Дорчжи пока уклонялся от снарядов, однако, как скоро ему изменит удача, я проверять не хотел. Логичней было бы атаковать стрелка, и потому я кинулся на него, по неширокой дуге пытаясь обежать щитоносца. Однако для того прикрыть товарища было делом плевым – лишь развернись на полшага так, чтобы не подставиться и под удар Дорчжи. Именно этого я и ждал и очень надеялся, что и мой рукопашник разгадает нехитрый в общем-то трюк.