Мария Стрелова - Метро 2033: Изоляция

– Так вышло, – задумчиво ответила женщина. – Со стороны завала мы внимательно следим, чтобы никакие вредители не проникли, да и земли там осыпалось столько, что ни одна крыса не раскопает. Со стороны гермоворот тем более не пролезть. Это большой плюс… Знаешь, мы с прежних времен смогли сохранить даже немного муки, никакой вредитель до нее не доберется. Ты пробовал когда-нибудь настоящий пирог? Вот попробуешь, тебе понравится. Идем, покажу тебе нашу гордость.

Марина привела Митю в комнатку, где стояли несколько чистых металлических раковин и краны, выкрашенные довольно свежей серой краской. Алексеева покрутила вентиль, и из крана тонкой струйкой полилась вода. В этом же помещении за занавеской, сделанной из грубой мешковины, с потолка свисали душевые лейки. Рядом за дверью обнаружился старинный санузел.

– До сих пор работает. Не позволяю разводить грязь. Ненавижу, когда плохо пахнет. У вас на станции все перебивает запах костра, а от всей вашей доблестной охраны разит потом. После ужина отправишься сюда мыться, одежду я тебе выдам. Водосток у нас хитрый. По трубам все стекает прямо в городскую канализацию, а оттуда – как бы не в саму Москву-реку. Трубы уходят вниз почти отвесно и очень глубоко, если верить планам, поэтому никакая гадость из коммуникаций не влезет. Как тебе? – похвасталась Марина.

– Круто… – в полном восторге отозвался Митя. – А у нас в туалет ходят в ведро, обливаются тоже из ведра, раз в неделю…

– Надеюсь, не из того, куда ходят? – пошутила Марина. И судя по выражению лица Анохина, оказалась недалека от истины.

За этими разговорами они спустились на третий ярус. Человек десять юношей и девушек, сидя на корточках, разрыхляли землю вокруг чахлых кустиков картошки и вялой, бледной морковной ботвы.

Илья отложил тяпку и приветливо помахал рукой спустившимся.

– Ты чего это в смене? Ты же только из экспедиции, – удивилась Марина.

– Да ничего, меня это успокаивает. В земле покопаться – одно удовольствие. Тем более сегодня у нас день Ваньки Волкова, а он меня на лекциях не выносит. Ты-то как, поправилась? Тут все дела да дела, никак тебя бодрствующей не мог застать, – отозвался юноша.

Бледный и светловолосый, как и все дети бункера, Илья все же выглядел своеобразно. Его отец, молодой студент-политолог, приехавший из Армении, обладал ярко выраженной восточной внешностью, и вместе с фамилией Оганян мальчику досталось папино лицо с горбатым крупным носом и густыми бровями. На это наложилась генетическая мутация, и в итоге светлые густые брови, большие красные глаза и южный нос придавали Илье небывалый колорит. С Мариной, как и с остальными старшими, смышленый мальчик быстро перешел на «ты» и был принят в состав Высшего совета бункера. У Ильи подрастал годовалый сын.

– Я в порядке. Ходить могу, разговаривать тоже, а все остальное заживет. Где Любаша?

– Да в кладовке возится. Я слышал, сегодня банкет в честь прибывшего пополнения? Мить, как тебе у нас?

– Хорошо… – настороженно отозвался Анохин.

– Отстань от человека, – засмеялась Марина. – Он еще не освоился.

Из кухонного отсека бункера выбежала Люба. Она вихрем подлетела к Марине, крепко обняла. Не зажившие ребра женщины отозвались болью.

– Осторожнее, раздавишь! – весело крикнул Илья.

Любовь Михайловна, пышущая редким для бункера здоровьем полная женщина, отошла от Марины и критически оглядела ее с головы до ног.

– Отощала совсем, – покачала головой Люба. – Будем откармливать.

– Илюш, отведи Митю наверх, пожалуйста, а мне надо тут немного посоветоваться, – кивнула в сторону выхода Алексеева. – Ну, Люба, рассказывай, чего у нас со снабжением продуктами, что можем выставить на банкет.

Праздник, и правда, удался на славу. Митя полными удивления глазами рассматривал чистую скатерть, которую расстелили прямо на полу, и множество блюд, которые вынесли дежурные по кухне. Помня былые времена, Марина обычно не скупилась на организацию застолий. В череде однообразных будней праздник приобретал особое значение. С размахом в бункере праздновали несколько дат. В Новый год импровизированные куранты, сделанные из старого жестяного таза, били полночь, вместо президента к жителям обращался начальник бункера и его заместитель, а затем они в торжественной атмосфере перерисовывали на следующий год Новый Революционный календарь имени Г. Н. Кошкина. День Защитника Отечества, который по новой традиции назвали Днем Разведчика, «День Разрушивших этот мир», – горько пошутил как-то Волков. Восьмое Марта («Желали равноправия, гражданочки последователи Клары Цеткин? Кушайте ложками!» – охарактеризовал идею в первый раз отметить Женский день Григорий Николаевич). И, конечно же, дни рождения, в которые Алексеева выдавала именинникам что-нибудь вкусное из запасов. Давно просроченные консервы с поверхности, залитые сиропом фрукты из банок – в то время как в обычные дни рацион составляли свекла, картошка и морковь с одной ложкой тушенки на человека или вовсе политые комбижиром. Но сегодня повара постарались на славу.

На импровизированном столе оказалась большая кастрюля с картофельным супом, ради которого Алексеева не пожалела семи банок мясных консервов, из кладовки вытащили три жестяные банки ананасов – на них Анохин посмотрел с опаской и вожделением, – а в центре скатерти на металлическом листе, заменившем поднос, был настоящий пирог из пшеничной муки, аппетитно пахнущий консервированной рыбой. Алкоголь в бункере не употребляли, зато в каждой кружке дымился настоящий чай. Марина велела вытащить из кладовой все то, что было отложено на черный день. Последняя пачка муки, дата изготовления которой насмешливо сообщала: «2011 год», чудом сохранившаяся и не заплесневевшая в кладовке; консервы, ехидно подмигивающие цифрой «2012», которым давно пора было занять почетное место на мусорке, но они по-прежнему были съедобными и даже вкусными; пачка заварки, прихваченная Мариной во время второй вылазки из своего бывшего кабинета. Терпкий вкус черного чая принес какую-то особую ностальгию и тоску по жизни на поверхности, когда в каждом магазине на полках были сотни таких пачек…

Во многом бункер спасло то, что рядом с институтскими корпусами находился крупный магазин со складом. В первые вылазки разведчики до потолка забили кладовую банками тушенки, консервированной рыбой, кто-то даже догадался захватить десяток банок ананасов в сиропе. Из университетской столовой был притащен огромный мешок картошки, которая пошла на рассаду, пачки муки и святая святых – электрическая плита.

Алексеева встала, сжимая в руках дымящуюся кружку.

– Друзья, я хочу сказать вам спасибо. За все. За то, что наши ребята отправились спасать меня, несмотря на страх и неизвестность. За то, что у нас замечательные дети. За то, что в бушующем мире мы не озлобляемся, не превращаемся в зверей и храним культуру и знания. Я рада приветствовать в наших рядах Митю и… – Марина оглянулась на сидящего по-турецки Хохла, – Женю. Надеюсь, наш коллектив примет их дружно и тепло. Я приношу соболезнования семьям погибших в последние несколько недель. Кирилл, я приношу извинения за смерть Леши. Я многого не знала, и мне… мне очень жаль. Ксения, прости за Мишу. Михаил всем нам был отличным другом, он был бесстрашным разведчиком и прекрасным товарищем. Пусть его душа найдет покой. Пусть окажутся в лучшем мире души Володи и Никиты, моих бравых ребят, погибших во время экспедиций. Вспомним также добрым словом умершую Людмилу Владимировну, сколько она нас поддерживала, спасала от недугов…