Сергей Кусков - Золотая планета

Я ожидал контрнаезда, продолжения шутливой перепалки… А в ответ нестандартная реакция — вечный девчоночий аргумент «от обороны»?

Интересное создание. Откуда оно свалилось, с какой звезды?

И еще, они что, считают, что мы их любим за штукатурку на лице?

— И что? — безразлично пожал я плечами.

— И не причесанная… — продолжила незнакомка стандартный набор женских «смертных грехов», но уже не так уверенно.

— В чем дело? Вытри слезы, улыбнись и причешись, — нагло улыбаясь, парировал я.

— Хам! — снова рассмеялась она, весело и искренне. Слезы были позабыты.

— Знаю! — воскликнул я и протянул руку. — Хуан. Можно Хуанито.

Она смутилась от такого резкого перехода, но пожала мою руку кончиками пальцев:

— Бэль. Просто Бэль.

— Красивое имя! И все-таки ты так и не ответила, что заставило тебя лить горькие-горькие слезы, сидя в одиночестве на берегу не самого представительного озера в самом дальнем и глухом углу парка.

Бэль пожала плечами:

— Ты будешь смеяться. Не поймешь и будешь смеяться.

— Не буду, обещаю! — положил я руку на сердце.

— Честно-честно не будешь?

Мы сидели рядом, можно сказать в опасной близости, совершенно не замечая ее, и мило болтали. Я пытался понять, кто она, — ее поведение не вписывалось в общепринятые стандарты. Как будто девчонка действительно прилетела с далекой-далекой звезды. И все более склонялся к мысли, что у судьбы сегодня хорошее чувство юмора, она преподнесла мне настоящую природную аристократку. Не ту маету, что учится со мной в школе, «быдло у власти», а какую-нибудь юную баронессу или графиню — настолько ее манеры, жесты, осанка, повороты головы и даже речь отличались от привычных.

— Я устала, что ко мне относятся как к маленькой… — Она покраснела и замялась. — Мне уже двадцать один, а ко мне относятся как к пятнадцатилетней! «Бэль, не делай то! Бэль, не делай се! Туда не ходи, ходи сюда! То нельзя — слишком опасно! Это нельзя — оно еще опаснее! А вон то — вообще неприлично для юной сеньориты!» Всегда находится что-нибудь «важное», чтобы ткнуть им меня и выставить идиоткой! Я устала, Хуан! Разве я не понимаю, что можно, а что нельзя? Зачем меня этим каждый раз шпынять?

Оригинальные проблемы у девочки! Чтоб я так жил!

— Вот я сегодня взяла да и сбежала. Оторвалась от охраны и поехала в Центральный парк. Я хочу нормальной жизни, хочу встречаться с кем хочу и когда хочу, хочу сама принимать решения, я хочу…

Она запнулась, и я воспользовался моментом, чтобы перебить:

— Бэль, мне кажется, что они ведут себя с тобой так, потому что ты сама ведешь себя как маленькая.

Недоумение на лице.

— Ты даешь им повод вести себя с тобой так. Сама выставляешься маленькой девочкой, а они всего лишь ведут себя в ключе, который ты предлагаешь.

Я не стал уточнять, кто такие «они». Понятное дело, что родители, охрана, может, кто-то еще.

— И как же я себя веду? — заблестели гневом ее глаза. Ну, точно, девчонка!

— Вот смотри, ты убежала от охраны. Давай раскрутим этот момент в качестве примера?

Она кивнула.

— Скажи, кто твои родители?

Бэль раскрыла рот, чтоб ответить, но не издала ни звука. Затем посмотрела на меня более внимательно, изучающе-недоверчиво. Снова открыла рот, снова захлопнула.

Понятно, не хочет, чтобы я знал, кто она. Сбежала для того, чтобы погулять без опеки, зачем ей раскрываться?

Ну хорошо, детка. Не нужно мне знать ни твоего полного имени, ни семьи, к которой ты относишься. Для меня важна ты сама, общение с тобой, а не то, из какого клана у тебя родители. Потому я помог, не заостряя внимания на этой теме:

— Это определенно богатые и знатные люди. Правильно?

Она облегченно кивнула. Что ж, происхождение не скро ешь.

— То есть у твоего отца есть враги. У богатых людей их не может не быть. Какие-нибудь «партнеры по бизнесу», конкуренты, завистники! Да?

— Да, — кивнула она.

— А значит, эти люди дорого отдадут за то, чтобы нанести твоему отцу вред. А теперь представь, что в их руки попала ты, его дочь?..

Я дал девочке время для полета фантазии. Та молчала, рассеянно глядя на гладь воды.

— Твоя охрана — не потому, что родителям так сильно хочется тебя ущемить, а потому, что они тебя любят и боятся за тебя. У них полно врагов, и эти враги с радостью сделают тебе больно, дай им только такую возможность. Что охрана ведет себя с тобой как с маленькой? — Я рассмеялся. — Бэль, извини, как прикажешь вести себя с тобой как со взрослой, если ты совершаешь самые что ни на есть детские, глупые поступки? Убежать от охраны, потому что они тебя ограничивают? Детский сад!

Дальше я продолжал уже с нажимом:

— А ты не думала, что твои охранники — тоже люди? И что у них своя жизнь, свои семьи? Они вынуждены работать, нянчиться с тобой, чтобы их прокормить? А ты, сбежав, всех подставила? Ведь твой отец будет рвать и метать, когда узнает о побеге, а виноватой во всем сделает охрану! Для него не ты — простая озорница, а они — непрофессионалы, недостаточно серьезно отнесшиеся к своим обязанностям. Дескать, знали, что может сбежать, — почему не приняли меры?

Вот они их и принимают! — подвел итог я. — Прессуют тебя не потому, что ты маленькая, а потому, что ведешь себя как маленькая! А они хотят жить и кушать.

Как к тебе относиться, если ты способна ударить в спину? Вообще, осознаешь, что после такого финта их больше не возьмут на работу ни в одно приличное охранное агентство? Печать непрофессионализма — это «волчий билет», Бэль, который будет с ними всю оставшуюся жизнь. А у них, повторюсь, могут быть семьи, дети. Как быть в этом случае?

Я внимательно смотрел на девчонку, на ее реакцию. Реакция была — она виновато опустила голову и… Снова чуть не расплакалась. Еще чуть-чуть, и по ее щекам опять побегут слезы. Теперь от жалости.

Вот это да! Такое впечатление, что разговариваю действительно с маленькой девочкой! И ей не двадцать один и даже не пятнадцать, а не более четырех!

— Конечно же они будут давить, — продолжил я, заканчивая мысль и сбавляя обороты, — чтобы ты ничего не выкинула, нравится тебе это или не нравится. И чем больше будешь вести себя как маленькая, тем больше они будут пасти тебя, как маленькую. Что, убедил?

Бэль молчала и сопела. В ней боролись противоречивые чувства, и эта борьба полностью отражалась на лице. Наконец виновато выдавила:

— Наверное, ты прав.

— Конечно прав! — завелся я, входя во вкус. — А теперь представь, что с тобой, не дайте боги, что-нибудь случится. Что сделает твой отец?

— Ничего хорошего… — вздохнула девчонка и снова опустила голову.

— А они при этом будут ни в чем не виноваты! — добавил я. — То есть как расценивать поступок, в котором ты, не думая о возможных последствиях и о людях, за тебя отвечающих, всех подставляешь, включая тебя саму и твоих родителей? Разве это поступок взрослого человека?