Сергей Кусков - Золотая планета

…А еще в ней не было высокомерия. В Мишель оно чувствовалось, хоть она его тщательно скрывала, в сеньоре Гарсия тоже, правда, сугубо профессиональное; в королеве же его не было вообще. Я был хоть и не равный ей, но стоял лишь на ступеньке ниже, и эта ступенька не такая значительная. Я еще не стал ангелом, не был даже «малышней» — так, новобранец, прошедший вступительный этап, но она УЖЕ относилась ко мне с подчеркиваемым уважением. И это сразу расположило, хотя она еще не начала говорить.

— Здравствуйте, ваше величество! — Я остановился в центре ковра и вытянулся по струнке. Чем вызвал у нее довольную улыбку.

— Садись, Хуан Шимановский. — Она указала на место за столом напротив себя. На негнущихся ногах я подошел и последовал приглашению.

Она молчала. Откинулась назад и с интересом разглядывала меня, мое лицо. О чем она думала — не знаю, но выражение лица у нее в этот момент было доброжелательным.

— Рассказывай, — наконец, выдавила она.

Я замялся.

— Простите… С чего начать, ваше величество? Что рассказывать?

Мои коленки начали отбивать чечетку. Я вдруг понял, что так сильно не волновался никогда. И это выбивало из колеи — такой реакции от себя не ждал. Особенно выбивал ее властный взгляд, гвоздящий к спинке кресла.

«Mierda! Да что такое! — пытался привести меня в чувство мой бестелесный спутник. — Да, королева. Да, правительница. Но ты же здесь для того, чтобы стать ее личным стражем! Возьми себя в руки, Шимановский!»

Не действовало.

— О себе. Все. Начни с рождения, — конкретизировала она.

И посмотрела на меня так… С заботой, почти материнской, демонстрируя, что понимает, что я чувствую. И что она не может иначе — я должен через это пройти. Это тоже тест, поведение с монархом при первой встрече, от него тоже многое зависит.

Как только я это понял, сразу отпустило. Колени успокоились, а кошки, дравшие когтями душу изнутри, на время остепенились. Возбуждение не прошло, нет, но включились мозги, а именно они делали меня Хуаном Шимановским, бившимся с целой бандой в школьном бассейне. То есть самим собой, человеком, плюющим на статус окружающих.

— Я…

Я набрал в легкие воздуха, глубоко выдохнул, и, подняв на нее глаза, улыбнулся:

— А зачем, ваше величество? Какой в этом смысл? Перед вами на столе лежит самое подробное досье на меня, какое только может существовать, с самого моего рождения. А учитывая прошлое матери, и до него. — При этих словах глаза ее величество на мгновение нахмурились. — Смысл говорить то, о чем вы прекрасно осведомлены?

Она молчала, подбирая слова. А может, приходя в себя от моей наглости. Да, наглости. Я сказал это, лично королеве, и не раскаиваюсь. Я слишком хорошо помню кабинет Мишель и ее скрытые тесты; здесь меня ждет то же самое.

У меня есть только одна возможность стать тем, кем хочу — удивить эту женщину. Да, удивить, именно в этом заключалась суть испытаний в кабинете главы корпуса. Сразу, не ожидая, когда она сама протестирует меня. Нужно доказать ей, что я не один-из-миллионов, а индивид, что я достоин этого проекта и ее личного в нем участия. В противном случае я не буду ей нужен — никто не захочет работать с представителем серой массы, таковой и без меня достаточно.

Королева рассмеялась. Правильно, я забыл добавить, что после своей тирады недвусмысленно улыбался, давая понять, что этот наезд значит на самом деле. И она поняла. А вместе с ее смехом из нее начало выходить напряжение, в котором она сидела до моего появления.

Через какую-то минуту передо мной вновь сидела женщина, но совершенно другая. Уверенная в себе, спокойная, знающая, что без ее одобрения Венера не полетит по своей орбите вокруг Солнца. Королева, настоящая, властная, какой я и представлял ее в мыслях. Подбородок ее гордо вскинулся, показная сталь в глазах исчезла, а усталость испарилась напрочь.

— Хуан, ты не прав, — молвила она, смотря на меня добродушным взглядом. — Да, у меня есть данные о тебе, все, от самого рождения. И даже до него… — Она на секунду сбилась и нахмурилась, но лишь на секунду. — Но никакая страница в отчете не заменит живого общения, а сухая строка характеристики не передаст отношения человека к чему-либо или кому-либо. Колонка данных с анализом не ответит тебе на вопрос, почему человек поступил так, а не иначе, что им двигало в этот момент. Так же и я, зная о тебе все, хочу послушать, что ты скажешь.

Она сложила руки на груди, приглашая меня начать. «Camarrado, кажется, это твой собственный любимый прием, слушать людей и определять, что они чувствуют. Не находишь?» — усмехнулся внутренний голос.

«То интуиция; здесь же — наука!» — возразил я.

Правы были мы оба. Что ж, тестирование началось. Самое главное тестирование в моей жизни. То, от которого будет зависеть, попаду ли я в команду к этой женщине.

Если вы думаете, что стать королевским телохранителем и стать членом ее команды это одно и то же, вы сильно ошибаетесь. Как говорят на Марсе, это две большие разницы. Да, она не запретит меня брать, не станет ссориться со своими офицерами-вассалами — было бы из-за чего. Но в таком случае максимум, что меня ждет — удел «мяса», бойца второго и третьего круга, до конца жизни. Меня не допустят даже в хранители. Она может организовать это, как сеньор. И все, что будет со мной в дальнейшем происходить, можно описать одним словом: «рутина». Ежедневная, еженощная. Боевая подготовка, дежурства во дворце, карты с постоянно меняющимися девчонками от скуки и изредка боевые операции, смысл которых вряд ли кто-то удосужится мне сообщить. И не факт, что в тридцать пять меня отпустят на вольные хлеба — все-таки я не девочка, у меня совсем другие пороги организма, и рожать потомство мне не надо.

Нет, такой жизни я не хочу. Лучше остаться в школе и биться с Кампосом, пусть даже насмерть. Любое же другое развитие событий будет возможно, только если она сама захочет меня приблизить и апгрейдить дальше, в том ключе, каком ей нужно.

И еще. Сейчас я «человек Мишель» для их внутренних игрищ. Это важно, и нужно показать, что я не намерен довольствоваться тем, что имею, что готов шагнуть дальше. И я начал.

Говорил я долго, очень долго. От самого рождения и до сегодняшнего момента. Не жалел красок и подробностей, плевав на время. Кажется, на последнее ей также было плевать. Иногда она останавливала и уточняла некоторые моменты. Например:

— Но почему? Если ты — вылитый латинос, и лишь мать имеет польские корни, зачем считать себя русским? Это же глупо!

— В школе нет поляков, ваше величество. Во всяком случае, начальной, — покачал я головой. — Есть только русские и латинос, остальные прибиваются или к тем, или к тем. К тому же, мать наполовину русская. А почему не латинос… Это вам так кажется отсюда, ваше величество, что у меня был выбор. Выбора не было.