Сергей Кусков - Золотая планета

Она усмехнулась:

— И что это меняет? В трущобах проще: кто сильнее, тот и прав. А что мы можем здесь? Мы здесь никто! Все вытирают о нас ноги, и сверстники, и администрация. Если бы кто-нибудь так вел себя у нас на районе — мигом бы объяснили, что почем. А тут одним можно безнаказанно делать то, что нельзя другим.

Она права. Но не стоит опускать руки. Если опустишь их сейчас, так и будешь ходить по жизни — с опущенными руками.

— Это называется классовое родство. Оно не дает им топить друг друга.

— Скольких платников при тебе отчислили за неуспеваемость? — продолжала заводиться девушка. — Я совсем недавно здесь, полгода, но что-то не помню никого. А титуляров — человек десять. Хотя за нас Корона регулярно перечисляет деньги, мы здесь не бесплатно учимся!

— Мы — каждый сам за себя, — возразил я. — Барахтаемся, барахтаемся… А нас топят поодиночке. Наша слабость в отсутствии единства. Только вместе мы сможем решить свои проблемы.

Она рассмеялась:

— И как это будет выглядеть? Самим организовать банду и колотить обидчиков? За территорией? Как они? А с учителями что делать? Им тоже морды бить?

Мне смешно не было.

— Почему нет? Не надо так утрировать, все более реально, чем ты думаешь. Я про морды. Я делал это, но в одиночку, поэтому меня поставили на место. А если нас будет десяток?

— То нас будут бить десятком, а не одиночками, — хмыкнула она, но уже тише.

— Ты думаешь, Виктору Кампосу нужно лишнее к себе внимание? — Я усмехнулся в ответ. — Пусть и вызванное поведением сына? Да ДБ зубами вцепится в это дело, такие случаи на дороге не валяются! А если драка с применением чего-нибудь эдакого? Представляешь, как можно его шантажировать, определив Бенито отдыхать в казематы суток на пятнадцать?

— Я… Я не думала об этом… — ошеломленно уставилась на меня Николь.

— Бьют слабых — это закон жизни. И одиночек. Но для начала неплохо просто собраться и обменяться информацией. А уж потом решить, что делать дальше.

Она задумалась.

— Ты смелый.

Я пожал плечами:

— Я рассудительный.

— Нет, ты смелый. Но боюсь, единственный смелый в этой школе.

— Ты не права. Другие тоже смелые. Но они не знают, что делать. Каждый бьется лбом о свою стену и в итоге расшибает лоб.

— А если они правда начнут ловить нас поодиночке? А если подключат административный ресурс? Здесь же все принадлежит им!

— Ты когда-нибудь слышала такое слово «революция»?

Николь покачала головой:

— Не получится. Они просто отчислят нас всех.

— А мы подадим коллективную жалобу в Департамент образования , параллельно иск о нанесении побоев, причинении ущерба и ущемлении личного достоинства. Подкрепленные фактами и уликами. Параллельно сольем эту информацию в СМИ. Через день, ручаюсь, не более, здесь будет такая инспекция из ДО… Они сделают все, чтобы пойти на уступки, восстановить нас и утопить в шоколаде! Слово «лицензия» еще никто не отменял, а она окажется под вопросом!

Действительно, если нас будет хотя бы с десяток, да если никто не побоится драться за свои права, как дрались рабочие начала двадцатого века…

Мечты. Во всяком случае, пока.

Я придумал совершенно иной план, не включающий в себя никаких революций, никаких СМИ и прочего. План, касающийся одного меня. Но если у нее получится найти хоть кого-то, довести эту мысль хотя бы до двух-трех человек… Можно будет смело простить Хуана Карлоса, ибо это благодаря ему состоялся наш разговор.

— Ты думаешь, я смогу помочь? — напряглась девушка.

— Думаю, да. Ты красивая и общительная, тебя будут слушать. Моя же репутация слишком испорчена, слишком радикальна, чтобы кого-то впечатлить.

— Понимаю. Хорошо, я попробую.

— Объясни, что ПОКА ничего противозаконного делать мы не будем. Ничего идущего вразрез с уставом и решениями администрации. Пока нам надо лишь оценить возможности. У меня есть кое-какие мысли, как провернуть все без революций.

— Ты ими поделишься? — улыбнулась она.

— Обязательно. Но не сейчас. Не хочу сглазить, все на волоске, зависит от помощи одного человека, за которого ручаться я не могу. Кстати, можно у тебя спросить о Кампосе?

— Что «о Кампосе»? — Лицо ее сразу посерело.

— Хуан Карлос говорил что-то о нем и тебе.

Она замялась и опустила голову:

— Он меня преследует. Вроде как ухаживает, но…

Я отложил вилку и превратился весь во внимание:

— С этого места поподробнее.

— Привет-привет, а вот и я!

«И, как всегда, не вовремя», — чуть не вырвалось у меня вслух. Но я молча отодвинул поднос и отсел, освобождая место горе-конструктору.

— А чего это вы такие грустные? Что обсуждаете? Может…

Николь зыркнула на него так, что тот заткнулся на полуслове. Затем повернулась ко мне:

— Он постоянно ходит вокруг, делает намеки, приглашает на свидания.

— А ты?

— А я его боюсь.

— Он тебе нравится?

— Нет. И когда он поймет, что я его… Не буду с ним… Я не знаю, что делать. Это страшный человек!

— Почему?

— Он грозил перебить моих родных, если я… Если буду встречаться с другими.

Девушку затрясло. Да, это в стиле Толстого. Вот урод!

Я нежно взял ее за руку и успокаивающе погладил:

— Не бойся. Мы что-нибудь придумаем. Я сумею тебя защитить. Толстый получит по заслугам, обязательно…

Глаза Николь подернулись влажной пленкой. Чтобы постыдно не разреветься, она быстро вскочила и схватила поднос:

— Извините. — Затем с улыбкой, конкретно мне, добавила: — Спасибо…

После чего быстро убежала прочь.

— Она из Флор-Дель-Параисо. Жуткое место! — прокомментировал Хуан Карлос.

Я кивнул. Про этот район слышал. Трущобы. Гвардия боится заглядывать в те края ночью.

— Он ее выцепит там, спокойно, среди дня. И сделает что хочет. И никто пальцем не пошевелит, чтобы помочь. Да и кто рискнет?

И почему я узнаю самые важные новости последним?

— Ладно, что-нибудь придумаем. А пока извини, дела.

— Опять дела? Я только собрался с ним поговорить!..

— Извини. Отнеси, пожалуйста, мой поднос… — И я отодвинул к нему свой недоеденный обед. Его ругань вслед не слушал, потому что увидел человека, которого искал полдня.

— Дон Алехандро?

Куратор обернулся:

— Хуанито? Что-то случилось?

В глазах его плескалась тревога.

— Пока еще нет. Но чтобы не случилось, мне надо с вами серьезно поговорить.

— Насколько серьезно? — нахмурился он.

— Так, чтобы нас не могли слышать посторонние уши. — Я картинно обернулся на проходящих мимо девчонок с младшего курса.

Дон Алехандро понятливо хмыкнул.

— Разговор долгий?

— Это будет зависеть от вас.

Он помолчал, о чем-то задумавшись.

— У тебя сейчас что, химия?

— Да.

— Через десять минут подходи в мой кабинет.