Сергей Кусков - Золотая планета

— Когда же, интересно, получится в следующий раз оторваться? — философски заметил я.

Вместо ответа она нагнулась, протянула руку под кровать и извлекла оттуда… Еще одну бутылку. Но не чилийское, которое мы "раздавили" с девочками в два захода, а перуанское, которого, ручаюсь, до ее прихода в квартире не было. Причем этикетка внушала уважение — мне такое вино еще долго будет не по карману.

— А тебе не пора? — нахмурился я. — Девочки тебя не заждутся?

Она беззаботно пожала плечами.

— Мы договорились, что сегодня с тобой ночую я. Так что все в норме, можем отрываться.

— Одна? — выкатил я глаза. — Ночуешь…

— А у тебя так много кроватей? — парировала она, не зло сверкнув глазами. — Или иных мест, где спать?

"Шимановский, не будь идиотом!" — говорили ее глаза.

Я идиотом не был, и направление процесса мышления мне не нравилось. Особенно не нравилось, что девчонки в сговоре, это не импровизация красноволосой.

Впрочем, я твердо знал, что ничем не рискую, ничего эдакого, если не захочу, не будет. Я сплю с этой сеньоритой в одной каюте много месяцев, принимаю по утрам совместные души… Разве только ванные избегаю. Но блеск в ее глазах заставлял нервничать.

— Слушай, я не поняла, мы пьем, или как? — картинно нахмурился ее лоб, и я потянулся за штопором, оставшимся на столике терминала с момента распития предыдущей бутылки.

Пробка натуральная, что тоже говорило о стоимости вина. Я с некой злостью ввинтился в нее, пытаясь разгадать загадку, которую подкинули мне сегодня дочери единорога в завершение дня. Так сказать, на сон грядущий.

— Смотрю, у тебя водятся деньги, — осторожно заметил я, заведя разговор, который планировал давно, но для которого никак не возникало подходящей атмосферы. Выдавил пробку. Присел на кровать с другой стороны, начал неспешно разливать янтарную жидкость по бокалам. — Ты тратишь гораздо больше, чем получаешь в виде жалования.

— Тебя интересуют мои доходы? — выкатила она глаза, как бы говоря: "Чико, не ожидала!"

— Мне интересно твое взаимоотношение с родственниками на Земле, — задумчиво парировал я взглядом. — А твое финансовое положение прямо пропорционально уровню этого взаимоотношения.

— А, вот оно что, — разочарованно потянула она, беря в руки свой бокал и рассматривая его на просвет. — И что ты хочешь услышать?

— Для начала как тебе, сбежавшей Золушке, перечисляют деньги? — Я пригубил. Волшебный напиток! — Если ты сбежала — они должны были оборвать тебе финансирование. И тем более заблокировать его после присяге нашей любимой королеве. Которой ты действительно присягнула, я навел справки по этому вопросу первым делом, как попал к вам.

Паула оторвала глаза от искрящейся жидкости и выдавила мученическую улыбку.

— Хуан, я — владелица клуба контрас второй национальной лиги Венесуэлы. Вторая национальная — не такой высокий уровень, но престижный. Ведь есть и третья национальная, и региональные. Причем моя команда стабильно вверху таблицы, и умело играется с юными дарованиями на трансферах, а это значит реклама и доход с продажи игроков. Да, я не появляюсь там, но бизнес работает и без меня.

Плюс, у меня несколько спортивных клубов, в том числе один, под Пуэрто-ла-Крус, элит-класса, и несколько значительных долей акций в крупных региональных компаниях. Плюс, кое-что я инвестировала сама, уже после побега — какие-то вложения прогорели, но какие-то и выгорели. И мои Земные родственники совершенно ничего не могут сделать, чтобы перекрыть этот скромный по их меркам финансовый поток.

— Да-да, не смотри так, — рассмеялась она. — Для них это ОЧЕНЬ маленькие деньги. Я по сути могу на них лишь безбедно жить в центре Альфы, это для их мира совсем не показатель.

Вон оно как. Я задумчиво хмыкнул. Поднял бокал, напыщенно произнес:

— За победу! Чтоб она всегда достигалась чужими руками и с минимальными потерями!

— А вот за это не выпить грех! — воодушевилась эта бестия.

Чокнулись, выпили, в полной мере оценив вкус напитка.

— Сбегала, пока Сестренки мылись? — хмыкнул я. Она кивнула. — Больше ничего не расскажешь?

— А надо? — Она отставила бокал, в глазах ее заплясали всполохи бурной мыслительной деятельности. Говорить, не говорить и что из этого получится как в одном, так и в другом случае. Я скупо пожал плечами, дескать, выбор за тобой, но взгляд мой продолжил сверлить ее насквозь.

— Ты поэтому оставил меня во дворе, так?

Вопрос относился к разряду риторических, ибо не поверю, что она такого низкого мнения о моих умственных способностях.

— Я собиралась сказать всем на твой выпускной. На твою присягу… — виновато опустила красноволосая глаза.

— Смысл? — пожал я плечами. — Они тебя приняли, и ты это почувствовала. Даже если завтра меня не будет рядом, девчонки тебя не выгонят, ты насегда останешься дочерью единорога. Давай уже, хватит тайн!

— Наверное, ты прав… — Собеседница снова опустила глаза. — …Но им я говорить не готова. Тебе — возможно, им…

— Мне кажется, это глупый разговор, Гортензия, говорить или не говорить, — покачал я головой. — Все уже и так знают. Вопрос в доверии к тебе, как напарнице, а не…

— Я не Гортензия, — перебила она. — Гортензия — не я.

— В смысле… — Моя челюсть отъехала вниз. — А в школе… И вообще я думал…

— Ты и должен был так думать. — Она выдавила победную улыбку. — Теперь понимаешь, почему я не могу открыться? Очень многие должны думать, что я — Гортензия. Там, дома, на Земле. Тогда настоящей Гортензии будет гораздо легче. И чем меньше народа знает эту тайну, тем лучше. — Вздох. — А девчонки… Они всего лишь девчонки.

Я обернулся, заозирался во все стороны. И только попытался сказать, какая она дура, как она опередила:

— Я поставила защиту, Хуан, они не услышат.

— А… — Кажется, моя челюсть опустилась еще ниже, но выдохнул я с облегчением. Она же продолжила:

— В этой комнате и на кухне я насчитала пять жучков. В комнате мамы не смотрела, сам понимаешь. Но сейчас работает постановщик помех, так что тайна останется тайной, за исключением людей, которым мой постановщик… — Она провела пальцем по горлу. — Но эти люди тайну и так знают, либо она им не интересна. Гортензия закончила обучение и теперь свободна, многие опасности для нее уже в прошлом.

— Понятно, — выдавил я. И поймал себя на том, что меня перестали шокровать секреты. Нет, конечно, эта девушка удивила, я действительно считал ее дочерью императора Себастьяна и крестницей королевы, но подсознательно как бы был готов к тому, что это не так.

— Паулита, солнышко, — я коварно улыбнулся, — а не ответишь на такой глупый вопрос, а для чего тебе собственно было ставить постановщик? Только не говори, что собиралась открыться! — взыграла вдруг злость. Возможно, как реакция на обманутое ожидание и разочарование.