Сергей Кусков - Золотая планета

Бэль рассмеялась:

— Ты глупый. Очень глупый. И рассуждаешь принятыми штампами. Согласна, многое они делали неправильно, жители той эпохи, за что и поплатились. Но не все же! А ты знаешь, что многие штампы того времени в обществе культивировались намеренно? — воскликнула вдруг она.

Я задумчиво покачал головой:

— Нет. И зачем это сделали?

— Чтобы такие, как ты, простые парни, не задумывались над важными вопросами. Жили по установленным правилам и не заморачивались высокими материями.

— Например?

— Например, что такое власть. Каковы должны быть ее взаимоотношения с народом. Обратная связь от народа к власти. И все в таком духе.

Она распалялась, входила во вкус, и я понял, что ей нравится так вот объяснять людям подобные вещи, спорить, дискутировать. Самое удивительное: я начал втягиваться.

— Понимаешь, идеи, которые считались в то время чем-то само собой разумеющимся, несут в себе скрытый ядерный заряд для власти. И если допустить, чтоб этот заряд распространился среди народа и подбил людей к активным действиям… В общем, мы окончим так же, как они.

Она прокашлялась, подбирая слова.

— Свобода, настоящая свобода, — она не для всех, а лишь для тех, кто может ее понять. Народ не должен быть свободным, Хуан. Народ должен быть скован цепями порядков, обычаев и традиций. Когда голытьба кричит о свободе… это бунт и кровь, ведущие к тирании и тоталитаризму. Хотя это не значит, что свободы не должно быть в принципе.

Вздох.

— Понимаешь, люди тогда ошибались. Власть имущие подменили понятия, объявив собственную личную выгоду идеалом всех, потому та система и рухнула. Их демократия стала жертвой собственных достижений, но это не значит, что, если мы устроим нечто подобное сейчас, произойдет то же самое. В этом и ценность истории Золотого века — мы должны понять его и возродить, но так, чтобы не повторять их ошибок. Понимаешь меня?

Я весело усмехнулся:

— И этим ты занимаешься? Анализируешь? Ищешь ошибки?

— В общем… да. — Она не обиделась на мою иронию. — Это захватывает. И не делай такие глазки, да, этой проблемой занимаются историки. Много историков, целые институты. Однако сколько историков, столько и мнений, слишком многогранный век, каждый находит в нем свое, отличное от других. А я… А мне… В общем…

Продолжать не требовалось, я ее понял. А ей, возможно, придется управлять структурой, оказывающей влияние на политику одного из самых сильных государств человечества. Что ж, полезное у девочки хобби!

От всех этих рассуждений кругом пошла голова, о чем я ей тактично намекнул. Она вновь рассмеялась:

— В нашем полку прибыло! Не переживай, поначалу трудно вникнуть, но у тебя получится. Ты не первый, которого я совращу Золотым веком и его ценностями. И гарантирую, станешь его фанатом. Совращать?

— Совращай. — Я обреченно кивнул. — Только медленно и постепенно, чтобы я понял, о чем речь.

Она кивнула.

— Скажи, вот ты слушал мою музыку на неделе?

— Конечно. Все переслушал. Почти.

— Что можешь сказать о ней в целом?

— В целом? Ну… — Я задумался. — Сейчас так не играют.

— Почему? — Она смотрела на меня с легкой ехидцей, как бы проверяя интеллектуальные способности.

Я задумался. Хороший вопрос. Я чувствовал, ощущал, это есть в записях Бэль, но нет в современной эстраде, но как объяснить музыку словами?

— Какой-то драйв, безумие, что ли. Не знаю. Не ритм, а именно… Ну, это когда музыка вытягивает из тебя что-то или, наоборот, проникает внутрь, заставляя тело делать то, что нужно ей, а не хочешь ты.

— Ты сказал правильное слово. Драйв. — Ее глаза довольно заблестели. — В нем все кроется. Даже в медленных композициях есть этот скрытый драйв. Так?

Я кивнул.

— А ты знаешь, что со времени последней битвы парусного флота до создания полностью бронированных океанских флотов прошло каких-то тридцать лет?

Резкий переход. К чему он — не понял, но честно отрицательно покачал головой.

— А с момента отрыва от земли первого самолета и до первого полета человека в космос — жалкие полвека?

— И что?

— Мир в те годы развивался такими темпами… бешеными, нереальными. За тридцать лет он менялся полностью, от старого ничего не оставалось. Компьютеры, генетика, атом, нанотехнологии… Ты не представляешь, сколько всего было тогда изобретено и за какие ничтожные сроки!

Это был бешеный мир, Хуанито. Это было время… очень быстрое. Их музыка, их искусство — все их искусства — все развивалось так же, было подчинено эпохе. Потому они и слетели в итоге с катушек — реалии жизни не успевали за их развитием. Они перемудрили сами себя, наши бравые предки.

А ты знаешь, что со времен Золотого века не сделано ни одного стоящего открытия?

Я засмеялся от всего сердца. В ее речи были спорные моменты, с которыми можно было согласиться или нет, но сейчас она сказала полную чушь.

— И не надо смеяться. Назови мне хоть одно изобретение, ГЛОБАЛЬНОЕ изобретение, сделанное за последние четыреста лет? Такое, что продвинуло человечество на качественно новый уровень?

Я начал перечислять известные мне изобретения, приходя к выводу, что почти все они касаются оружия. Бэль скептически покачала головой:

— Нет и еще раз нет.

— Почему?

— Ты говоришь о вещах… неглобальных. Путаешь эволюцию и революцию. А я прошу назвать научные революции.

— ?!!

— Хорошо. Смотри, генетика. Люди до ее открытия знать не знали, что такое гены, а потом смогли накормить миллиарды людей, создали модов, улучшив себя самих. Понимаешь?

Кажется, начал.

— Электронные технологии, сети, виртуал — это все продукт одного-единственного изобретения под названием ЭВМ. Предназначенного решать чисто математические задачи. Он был изобретен…

— Понял, — перебил ее я.

— А известно тебе, что все… не так, ВСе, что мы сегодня имеем, — от виртуала и сетей до систем ведения боя эскадрой линкоров — существовало в начале двадцать первого века?

Я вновь скептически хмыкнул. Неуверенно, но пока еще надеялся, что она не сможет доказать правоту. Напрасно.

— Да, существовало. В более примитивной форме, доступно было не каждому, с очень большой дифференциацией функций… Но все это БЫЛО.

Пауза.

— Со времен Третьей мировой войны, Хуан, мы не изобрели ничего нового. Наши истребители летают лучше, дальше, выше, космические корабли перелетают с планеты на планету за несколько дней, а не за месяцы и годы, наши двигатели экономичнее и мощнее в тысячи раз, у нас много новых композитов, из которых мы строим сверхпрочные купола и космолеты… Но это те же самые купола, что возводились сто и двести лет назад, те же самые корабли, что несли пионеров Марса и Юпитера, те же истребители, что использовались в Четвертую и Пятую мировые.