Андрей Посняков - Корона бургундов

– Думай сам, – Радомир втянул ноздрями холодный и влажный воздух. – Одно могу подтвердить: все то, о чем рассказал Серый Карась, – правда. Он сказал – ты думай. Рассуждай, вспомни – так ли уж ваш вождь доверял тебе и твоим людям? Или, может быть, недолюбливал, старался избавиться?

– Мы были против, когда Эрмерамна выбрали вождем младшей дружины. И мы, и наш священник, отец Ингравд.

– Знаю отца Ингравда – достойный муж.

– Жаль, его не послушали. Эрмерамн вообще-то – из захудалого рода. Далекие предки его – те, да… а этот. И все же – он наш вождь, и мы не можем его убить.

– Убивать и не надо. Просто устройте нам встречу, и как можно быстрей.

– А…

– А если не согласится, – Радомир хищно скривил губы, – то скажите, что люди Атли-конунга отыщут его везде. И накажут, как принято у гуннов – по законам степей.

– Все передам, как ты сказал, хевдинг, – Хукбольд приложил руку к сердцу. – Так я пошел?

– Постой… Истр – есть у вас в селенье такой?

– Истр, сын Доброгаста? Беглец? – гот неожиданно улыбнулся. – О, да, хевдинг, Истр, сын Доброгаста, пока живет у нас. Ждет зимы, когда замерзнут реки. Он, как и ты, воин великого Атли. И хочет вернуться к своему конунгу. Но Истр не собирает с собой людей. Зовет – да, но брать силой не может.

– Он – нет, – согласился Рад. – Я – да. Ибо Атли-конунг и херцог Варимберт дали мне на это право.

– Мы знаем о тебе, у нас были гунны, – поклонившись, гот растворился в тумане.

– А что делать нам, князь? – тихо спросил Карась.

– Ничего. Ждать.

Радомир посмотрел на занимавшуюся зарю, охватившую уже полнеба, на показавшийся из-за дальнего леса сверкающе-оранжевый краешек солнца. Улыбнулся:

– Будет добрый день.

– Да, наши успеют убрать капусту и репу. Нынче славная осень – солнечная, сухая. Не зря Влекумернавий еще по весне принес в жертву богам красивую молодую рабыню.

– Жрец Влекумер, – шепотом повторил молодой человек. – Ах, если б все твои слова сбылись.

– О чем ты, князь?

Радомир тряхнул головой:

– Почему вы все называете меня князем?

– Ты – старший в роду Доброгаста. А род Доброгаста – старший в нашем селении. Никто не смеет оспаривать этого. По заветам предков ты – князь.

– Ладно, князь, так князь, – Рад задумчиво посмотрел на медленно встающее солнце. – А если бы старшим в Доброгастовом роду остался совсем молодой парень. Ну, скажем – Истр? Если б меня не было, а он – был.

– Тогда он бы и княжил, – с уверенностью заявил Серый Карась. – Княжил… но не властвовал. Есть ведь и старейшины, они мудры. А Истр просто бы возглавил дружину.

– Как сейчас – Хотобуд?

– Мхх!!! – юноша гнусно выругался. – Хотобуд-дд… Эх, если б не Влекумер-навий! Не быть бы Хотбуду вождем, не быть!

Солнце встало уже, поднялось, засияло, цепляясь за вершины деревьев, загнало в урочища серый, тающий на глазах, туман, длинные, стелившиеся по земле языки которого напоминали лапы какого-нибудь неведомого чудовища… или просто – перистые, упавшие наземь, облака.

– Там, у болота! – вдруг дернулся Карась. – Всадники! Готы! Скачут прямо к нам.

– Мы их и ждем, друже.

Встреча с Эрмерамном, похоже, вовсе не отличавшимся особой храбростью, а бравшим в основном наглостью и нахрапом, прошла быстро и плодотворно. Вождь молодых готов, при всех его недостатках, оказался парнем неглупым и быстро смекнул, откуда ветер дует. Сориентировался, что и говорить, быстро:

– О, славный Радомир-хевдинг, мы будем ждать тебя всем селением! А до твоего приезда я лично отберу для Атли-конунга воинов. Самых лучших и отважных.

Вот так вот – самых лучших и отважных. Кто б сомневался?

Готы ушли, растворились в степи, словно б их никогда здесь и не было. Хотобуд же явно чувствовал себя не в своей тарелке: его влияние в селении (даже – в собственной дружине!) таяло на глазах, к чему приложили руку Радомир на пару со жрецом Влекумером.

Серый Карась, Хомут, Скорька – это были умелые воины. По просьбе Рада, они и стали учить Ирмана и всех прочих – рабство у словен в эти древние времена еще не было клеймом на всю жизнь, которая вполне могла повернуться и так и сяк: сегодня – раб, завтра – воин.

Но самое главное – Карась и его парни, по совету Радомира, не выступали прямо против вождя… просто сеяли зерна недоверия, произраставшие столь бурно, словно на черноземе. Уже многие, очень многие не доверяли вождю, и Рад мог спокойно искать свидетелей тех нехороших событий, что произошли в селении летом.

Молодой князь долго беседовал с тем же Скорькой, с Витенеговым пастушонком Хвалункой – оказывается, эти парни много чего знали, просто до поры до времени держали языки за зубами. Да и Влекумер-навий все чаще встречался с Радом – пока их устремления полностью совпадали, именно поэтому жрецу и можно было доверять… пока… ну, а потом… А потом Радомир решил вернуть в селение Истра. Уже переговорил со старейшинами – Витенегом, Межамиром, Сдиславом. Тех Истр устроил бы очень, в качестве противовеса влиянию того же Влекумера. Тем более, у Сдиславовых уже была наготове невеста для юного князя. И Витенег тоже, на всякий случай, присмотрел девушку. Дело оставалось за малым – снять с младшего сына Доброгаста все обвинения, гнусные и облыжные.

Мало-помалу обозначился убийца Тужира, Ятвиг – правая рука Хотобуда, парень здоровый, умелый охотник и воин.

– Там, на охоте, они были вместе, – припоминая, пояснял Скорька, – стояли у загонной ямы. Ятвиг попросил Тужира глянуть звериную тропу меж старыми соснами, вот там-то Тужир и нарвался на настороженный лук! Ятвиг его и насторожил незадолго, то Хвалунко видел – он как раз силки проверять бегал.

Со смертью Доброгаста тоже имелись подвижки – отыскался подмастерье того кузнеца, который тот самый злополучный нож сделал, сперва Хотобудом Истру подаренный, а после в груди убитого старейшины обнаруженный. Родион давно уж вызнал, кто в тот день, к ночи ближе, в гости на Доброгастов двор жаловал – Ятвиг! Сидели они у Доброгаста в доме, о чем-то шептались – потом Ятвиг ушел, у ворот еще постоял, поговорив с Ист ром – нож-то приметный, с рукояткой из зуба рыбьего, у Истра за поясом был. А по утру – в груди Доброгаста торчал, а самого Истра на усадьбе не было – на реке парня словили да радовались – вот, мол, убийца далеко не ушел.

– А что он сам-то, Истр, говорил? – все никак не мог добиться Рад, у которого голова уже пухла от непривычной роли следователя.

Скорька чесал за оттопыренным ухом:

– Да не помню уже. Ан, нет – говорил, де, позвал его кто-то с ранья на рыбалку. После признался – с девкой какой-то он там хотел встретиться.

– Что за девка?

– Мирослава, Сдиславова. Они вроде как женихались.

– Так. А Мирослава что говорит?