Андрей Посняков - Корона бургундов

Черные фигурки мятущихся жителей были хорошо видны в оранжевом свете пожарища. Бурное пламя, казалось, поднималось высоко-высоко к небу, смешиваясь с алым мерцанием рассвета. Всюду слышались крики и стоны, кто-то смеялся, кто-то жутко орал. А гунны двигались неисчислимой лавиной! Они уже заполонили все.

Улучив момент, молодой человек юркнул в проулок, пронесся меж горящими хижинами, сворачивая к частоколу, местами уже разрушенному врагами. Нет худа без добра – теперь здесь можно пройти к реке. Спуститься в ров и дальше – по дну… никто и не заметит.

– Хунну! Хунну! Аттила!

Вот снова всадники… и откуда они взялись? Что им тут, на окраине, надо-то?

Юноша поспешно бросился в кусты жимолости, затаился, затих, пропуская проскочивший мимо отряд. Перекрестился… ага – на этот раз, кажется, пронесло.

– Спаси, спаси, Господи! – прошептали совсем рядом.

Подросток дернулся, обернулся:

– Кто здесь?

– А ты кто?

– Я – Амбрионикс, мой народ – битуриги.

– А я – Глезия. Давай дальше вместе пойдем. Ты ведь к реке?

– Да. Попробуем во-он через тот пролом. Давай руку!

Амбрионикс помог девчонке забраться на вал и осмотрелся. Тянувшийся внизу ров, местами заваленный фашинами, казался каким-то уж слишком глубоким. Прыгнешь – ноги переломаешь, точно.

Не думая, юноша стащил с себя тунику:

– Рвем! Держи вот тут… оп… Да не падай же! Экая ты слабосильная.

Девчонка виновато улыбнулась. Светловолосая, босая, в рваной нижней тунике – видать, уже спала, когда все началось. Как и многие здесь.

– Постой. Сейчас я ножом… А ну-ка, быстренько сплетай ленты!

– А выдержат?

– Выдержат. Не такие уж мы с тобой и тяжелые. Ну? – Амбрионикс осмотрелся. – Вроде никого. Давай, спускайся, а я тут посторожу.

– Ага.

Ухватившись за только что сплетенную веревку, накрепко привязанную к обломку бревна, Глезия боязливо зажмурилась и юркнула вниз. Что-то плюхнуло.

– Ну, как ты?

– Цела, – задрав голову, девушка помахала рукой, впрочем, жест ее все равно был заметен плохо – все же еще до конца не рассвело, лишь над головою светлело небо, здесь же, во рву, было еще мало что видно.

Еще раз осмотревшись, молодой человек поплевал на руки и принялся спускаться. Осторожно – все же он весил побольше, чем Глезия, и чувствовал, как трещала материя. Опасался не зря – одна из связанных лент вдруг порвалась, и юноша камнем полетел вниз, с головой окунувшись в холодную воду. Хорошо, не так уж и высоко оставалось падать!

И все же приятного мало.

– А-ап! А-ап! – Амбрионикс вынырнул, задыхаясь от холода.

Девчонка протянула ему руку:

– Давай. Держись крепче!

– Как бы мне тебя с собою не утащить.

– Не утащишь, я за какой-то кол зацепилась. Ну же!

Выбравшись, молодой человек едва не свалился обратно в воду – обрывистые края рва оказались скользкими донельзя.

– Господи, – покачала головой Глезия. – Как же мы здесь пойдем?

– Пойдем как-нибудь, зато никто нас тут не заметит. Ну, пошли потихоньку. Хватайся за меня, если что.

– Да-а, а у тебя плечи скользкие. Как же я ухвачусь?

Ничего не ответив, Амбрионикс сделал несколько осторожных шагов, прижимаясь к почти отвесному краю.

Девчонка послушно пробиралась сзади. Вот вскрикнула… схватилась за плечи, и юноша тотчас же вжался в глину – не упасть бы вдвоем, не упасть. Не то что не очень-то приятно вновь окунуться в холодную воду – гуннские разъезды излишним бы шумом не привлечь.

Нет, повезло, не упали, а дальше стены рва сделались уже куда более пологими, и можно было продвигаться быстрее.

Чу! Вот откуда-то сверху донеслись голоса.

Юноша резко обернулся, приложив палец к губам:

– Тсс!!!

Глезия молча кивнула, подняв вверх глаза. Беглецы затаились.

– Вроде, тихо, – через некоторое время шепнула девушка. – Пойдем, а?

Амбрионис прислушался и согласно кивнул:

– Пойдем.

Они прошли еще шагов с полсотни, и наконец-то за изгибом рва блеснула широкая лента реки!

Беглецы переглянулись, не сдерживая улыбок – наконец-то вышли.

– Здесь осторожней, – шепотом предупредил юноша. – Уже рассвело, а место открытое. Постой. Осмотрюсь сначала.

На сером песке не было видно никого. Лишь лежали килем вверх старые, рассохшиеся от времени, лодки, которых было не жалко. Скоро, уже совсем скоро, в горах начнут таять снега, наполняя водою бурные реки. Разольется и Лигер, выйдет из берегов, затопляя заливные луга и эту излучину, и все-все низины вокруг, вплоть до белых известковых утесов. А потом, через пару недель, вода начнет спадать – и тогда самое время для речников-лодочников. Горячая пора, страда, если можно так выразиться.

– Идем. Пока все спокойно.

Поеживаясь, Глезия выскочила на песок и смешно шмыгнула носом:

– Холодно.

– Холодно ей! Главное – выбрались! Убежали!

– Напрасно вы так думаете, ребята! – на весь пляж прозвучал чей-то громкий насмешливый голос. Послышался смех.

Беглецы затравленно обернулись: позади, в дюжине шагов, на круче, с луками и дротиками в руках сидели какие-то люди. Человек десять. Часть из них – светловолосые, в чешуйчатых латах и куполовидных шлемах, явно были германцами – готами, франками, бургундами, другие выглядели иначе – смуглолицые, с узкими, словно щелки, глазами. Гунны!!!

– Идите-ка сюда, птенчики! – лениво махнул рукой рыжий широкоплечий верзила, похоже, что предводитель. – И не думайте, что сумеете броситься в реку. Во-первых, там холодно и долго вам не проплыть, а во-вторых – вы и не добежите… – Верзила оглянулся к своим: – Миусс!!!

Один из гуннов резко вскинул лук. Худощавый, смуглый, с черными, падавшими на лоб волосами, он выглядел ничуть не старше Амбрионикса. Непроницаемое лицо, узкие, вытянутые к вискам глаза. Враг! Они убили тетушку и ее детей… и…

Просвистев в воздухе, пущенная молодым гунном стрела впилась в песок у самых ног беглецов.

– Следующая поразит девчонку, – с усмешкой предупредил рыжий главарь. – Так что поднимайтесь, не стойте. И давайте-ка побыстрей.

Он очень хорошо говорил по-латыни, этот рыжий, точнее сказать – не на чистой латыни, а на том ее диалекте, мало похожем на оригинал, что со времен Цезаря был в ходу по всей Галлии. Наверное, когда-то побывал в плену, где-нибудь в Генабуме или Августодуруме.

Глаза беглецов встретились. Светло-карие – Амбрионикса и большие жемчужно-серые – Глезии.

А она красивая, – запоздало подумал юноша. И закусил губу от обиды и ненависти, а главное – от бессилия.

В этой ситуации он ничего не мог сделать. Нет, если бы был один, то, конечно, не тратил бы время на разговоры с врагами, а попытался бежать. Пусть и убили бы – и что? А так… Почему-то не хотелось, чтоб из-за него погибла Глезия. Впрочем… может быть, этот плен куда хуже смерти?