Андрей Посняков - Корона бургундов

– Да-да, почти по всей реке, от земли арвернов в Генабум, в Цезародунум, в Юлиомагус и дальше, к самому морю. Генабум – очень большой и красивый город, там есть акведук и мост, который прошлым летом едва не захватили гунны. Нынче же гунны до Генабума не дошли…

– Потому и нам туда не надо, – негромко заметил вождь. – А куда надо? Где, говоришь, их видели-то?

– В лесах, на излучине. В трех левках от Алинкума, есть там такое селеньи на римской дороге.

– От Алинкума – три левки? – дотошно уточнил Радомир. – А отсюда сколько?

– Думаю, никак не меньше шести.

– Многовато, – Рад прикинул – галльская левка – около двух с половиной километров, таким образов всего выходило – пятнадцать.

– Ничего, – дернул плечом проводник. – Если пораньше выйти – к вечеру будем. Там для вас легче – римских дорог нет, одни лесные.

– И что, большой лес?

– Большой, – не задумываясь, ответил Амбрионикс. – До самого Аварика тянется. Кого только в этом лесу нет! Разбойники, остатки повстанцев-багаудов, беглые рабы, даже друиды!

– Друиды? – хевдинг удивленно моргнул. – Так их всех истребил еще Цезарь!

– Я тоже раньше думал, что всех, – юноша машинально прикоснулся к шраму и скривился.

– Кто это тебя так?

– Было дело.

Подросток вновь замкнулся, и Рад не стал настаивать на продолжении беседы, все же уже было поздно.

Утром пошел снег. Он падал серыми мокрыми хлопьями и тут же таял, а под копытами коней противно чавкала грязная бурая жижа. Лесная дорожка явно была не чета римской, на пути то и дело попадались огромные густокоричневые лужи, которые приходилось либо объезжать черт-те где, либо все же форсировать, в любой момент рискуя утопить лошадь. К полудню небо посветлело, но здесь, в чаще, по-прежнему царил сумрак, холодный и по зимнему цепкий, он скользил меж деревьями, смешиваясь со смрадом болот.

– Ну и лесок! – шепотом промолвил Скорька.

– А? – князь повернул голову, погладил по гриве коня.

– Лес, говорю, дюже страшный, княже!

– Да ладно, а то ты лесов не видал.

– Видать-то видал, но… Наши добрее. Особенно – сосновый бор. И дышать хорошо, и светло, сухо. Совсем не то, что здесь – сыро, муторно. И кусты, и папоротники эти – случись что, меж деревьями и не пробежишь, не протиснешься.

– Ну, это еще от погоды зависит. Вишь, хмарь-то какая! – поднырнув под ветку, Радомир выпрямился, вскинул глаза. – А небо-то поднимается. Этак к вечеру и солнышко будет.

– Если снова снег не пойдет. Туч-то кругом хватает.

– Тогда уж, скорей, дождь.

– Господин! – идущий впереди проводник остановился и, обернувшись, посмотрел на князя. – Здесь тропинка на старую виллу. Если хочешь мы можем заглянуть, спросить поточнее, где гунны.

– Заброшенная вилла? – Радомир почесал подбородок, тронутый мягкой светлой бородкою. – И у кого ж там спросить?

– Там дети обычно играют, ну, из окрестных деревень.

– Дети? И так далеко забираются?

– По звериным тропам – не так уж и далеко. А для игр – место удобное, никто чужой не заглянет. И дичи вокруг хватает. Мальчишки там шустрые, много чего видят, много чего знают.

Хевдинг махнул рукой:

– Добро. Съездим, поглядим, спросим. Эй, парни!

– Тсс!!! – проводник скривился, словно от зубной боли. – Тише, тише, господин. Не надо кричать – спугнем, не у кого и спрашивать будет. И вот еще… Много людей с собой не бери – по той же причине.

– С собой? – удивился князь. – С чего ты взял, что я самолично туда отправлюсь?

Амбрионикс прищурил глаза:

– Только ты один знаешь латынь, господин. А мне – не особенно доверяешь.

Дернув головой, хевдинг хмыкнул:

– Ты прав, прав, парень. Что ж, веди, показывай своих детишек.

– Нельзя ли попросить тебя спешиться, господин? Там ручьи, болотца – верхом не проехать.

– Ладно, пойдем прогуляемся, – соскочив с коня, князь бросил поводья Иксаю. – Ждите здесь, мы скоро. Присмотрите пока удобное для ночлега местечко.

Подумав, Радомир взял с собой Скорьку и еще парочку молчаливых парней из числа бывших дружинников Хотобуда, этих двоих – на всякий случай, прикрывать пути отхода.

– Далеко идти-то? – ныряя вслед за проводником в темное зево девственной лесной чащи, запоздало осведомился князь.

– Не беспокойся, господин. К ночи вернемся, – ухватившись за дерево, обернулся Амбрионикс. – И наверняка много чего узнаем. Думаю, завтра вы уже будете среди своих.

– Дай-то бог, дай-то бог, – покивал на ходу Рад.

Узкая тропинка постепенно расширилась и стала заметно суше – под ногами уже не хлюпала вода, как в начале пути, идти стало куда как удобней, и путники прибавили шагу, стараясь не зацепиться о колючие заросли шиповника и малины. Темные угрюмые вязы, снулые осины и хмурые ели сменились веселыми солнечно-желтыми липами, березами, ивой. Проглянувшее сквозь пелену облаков солнышко, неслышно скользнув в подлесок искристыми зеленоватыми лучиками, вспыхнуло на белых стволах берез. Совсем как в России. Где-нибудь в Лен области или под Калугой. Вот только представить, что впереди не лохматый галльский парень в браках, а, скажем, свой брат – бородяга-турист, и точно такие же – позади, вместо Скорьки и парочки хмурых парней-воинов. Идут. Вот скоро закончится трудный маршрут, и все вернутся в лагерь, а там – холодный квасок, пиво, хоть захлебнись, весело булькающий в котелке гороховый пакетный супец да гречневая, щедро сдобренная тушенкою каша. Ну, и песня, конечно – кто-нибудь, прислонившись спиной к толстому стволу сосны, наверняка терзал бы видавшую виды гитару: «А в Сенегале, братцы, в Сенегале…»

Да-а… Хорошо в волшебной стране Сенегал. Баобабы-бабы-бабы… да еще и жена французского посла. По крайней мере именно так в песне поется.

– Господин… Пришли уже! Вон она, вилла.

Пришли? Радомир и не заметил.

– Вилла? Где?

– Во-он, за жимолостью.

Отведя рукой ветку, молодой человек осторожно выглянул, посмотрев в указываемую проводником сторону. Да, за кустами что-то такое белело. Далековато, правда – с километр, посередине большого луга, уже, конечно, основательно заросшего густым кустарником, однако низенькие кусточки – не лес, незаметно не подберешься.

– Слышишь, господин? – шепнул проводник.

Рад прислушался и действительно услыхал звонкие детские голоса, крики. Точно – ребятишки, Амбрионикс не соврал.

– Идем, – распорядился князь. – Иксай, со мной, вы двое – будьте начеку. Амбрионикс – ты останешься здесь. Подождешь.

– Как скажешь, господин, – опустив глаза, проводник поклонился. – Разреши только сбегать вон туда, за кусты… Ну, по важному делу…

– Беги, – Радомир отмахнулся и кивнул Иксаю. – Ну, пошли, парень.

– Князь. Может, ты все же пошлешь воинов?

– Вы знаете латынь?