Сергей Мельник - Попаданец: Возвращение

День уже клонился к вечеру, он задумчиво сидел у себя в кабинете, уныло ковыряя ножом запеченного целиком кролика, и уже успел раскатать по столу больше половины горошка от гарнира, когда его тягостный покой посмели нарушить тихим стуком в дверь.

– Сдохни, тварь! – машинально даже не повернувшись к двери, гаркнул он.

Мысли короля витали где-то вдалеке и не имели под собой какой-то опоры, кроме какого-то внутреннего чувства недосказанности и толики печали. Прямо перед ним на столе стоял миниатюрный портрет его дочки, сделанный по его заказу пару лет назад, где она была изображена в красивом дамском доспехе с обнаженным мечом в руке.

Катрин всегда была его любимицей. Катрин была именно ЕГО. Паскаль хоть и был мужского пола, но походил на свою мать слишком уж сильно, отчего отец не столько недолюбливал его, сколько банально не понимал, какого хрена ему нужно по жизни? Странный какой-то пацан получился, тихий, вежливый, сидит днями, здоровье свое гробит, уткнувшись в книжки, вместо того чтобы там на охоту загонную съездить или девок молодых погонять по дворцу. Что собственно тоже вид охоты, по мнению короля, хоть и не такой веселый, где можно в жертву еще и из арбалета стрелять.

Не то что Катрин, вот она действительно его породы. Всегда с криком и весельем, там, где она, всегда шум и толпа людей. Его умница дочка никогда не пропускала королевской охоты, ни разу не пропустила ни одного бойцовского турнира, да и сама не прочь была с инструктором обменяться ударами в спарринг-боях лихо и бесшабашно орудуя мечом.

Она была по-настоящему ЕГО ребенком. Ему даже было о чем с ней говорить, не испытывая некоего неловкого чувства, что стоящий рядом думает, будто бы ты идиот.

– Не смей гневить меня, паскуда! – опять откликнулся король на очередной стук в дверь.

Эх, Катрин! Король печально покачал головой. Ты, наверно, сейчас думаешь, что я злой и неотесанный чурбан, раз решил выдворить тебя из дома в далекое и никому не нужное королевство. Но ты пока не понимаешь, как сильно я люблю тебя, девочка, и что иной раз мы не властны над своей судьбой и не в состоянии жить так, как нам хочется. Возможно, со временем ты поймешь это, девочка, а возможно, и нет, но что бы ни случилось, я всегда поддержу тебя…

– Ладно, – сдался Митсвел наконец при очередном стуке в дверь. – Можешь войти, но учти, если ты посмел тревожить меня из-за ерунды, я оторву тебе голову голыми руками.

Странные денечки настали. Вино не радует, дети выросли, нет внутреннего томления в груди, и даже жена «шипит» на него без должного рвения, не столько по делу, сколько по привычке.

– Ваше высочество. – В дверь проскользнул Неманодах Верт, новый ставленник на должность главы армии короны, мужчина хоть и с сединой на висках, но еще достаточно молодой для того, чтобы, в отличие от прочих генералов, самостоятельно, без сторонней помощи взобраться на коня, причем не перепутав голову с задом проклятой животины.

– Чего тебе, Нем? – Митсвел недобро прищурился, разглядывая застывшего в поклоне военачальника.

– Это нота, ваше величество. – Верт держал в руках скрученный на золотых валиках документ. – Сегодня доставили из замка Дош.

– Какого хрена еще этим магистрам нужно? – Король слегка поморщился, так как, что греха таить, недолюбливал фанатиков бестиаров.

– Ваше величество, двенадцать магистров ордена объявляют вашу королевскую кровь проклятой и объявляют вам войну. – Неманодах зажмурился, приготовившись к яростной буре своего взрывного правителя, так и застыв перед ним с закрытыми глазами.

М-да уж. ТАКОГО военачальник, знавший Митсвела не один десяток лет, не ожидал ну никак. Король просто молча продолжал сидеть, он не кричал, не кидался посудой и не пытался дать хоть кому-нибудь в морду лица, а просто сидел, и, что самое страшное, по его лицу можно было решить, что в этот момент король пытается думать. Верт судорожно сглотнул ком, подкативший к горлу. Подобного еще на его памяти не было. Что вообще должно было случиться с этим миром, чтобы Митсвел Первый смог дойти до такого ужасного состояния?

Скрипнуло кресло, когда Митсвел, грузно уперевшись кулаками в стол, поднялся на ноги, принявшись расхаживать по комнате.

– Ваше величество? – удивленно подал голос Верт, разглядывая прогуливающегося перед ним короля.

– Сколько мы с тобой знакомы, Верт? – Король внезапно остановился перед своим маршалом, задумчиво оглядев его с головы до ног.

– Да, поди, лет сорок, может чуть больше, ваше величество, – удивленно произнес тот в ответ. – Я тогда служил на границе с халифатом Амунадип, вы тогда наш гарнизон лично пожелали наградить за заварушку на границе.

– Скажи, сколько у тебя детей? – Король внимательно изучал лицо своего подчиненного.

– Четверо, ваше величество. – Верт смахнул пот со лба. – Три сына и дочка.

– Дочка это хорошо, Нем. – Король улыбнулся своим мыслям.

– Пацаны, они вырастают и словно чужие становятся, а вот дочка всегда будет помнить тебя. – Митсвел отвернулся от маршала, задумчиво разглядывая что-то на столе. – Всю жизнь удивлялся, как моей жене не надоедало до самой смерти таскаться к родителям. Природа у них такая, видать, это как всякие халдеи-научники говорят, мол, бабы, они это… того… слово еще такое похожее на «сиськи-масиськи» чем-то.

– Моногамны? – наморщил лоб генерал, пытаясь помочь своему государю.

– Точно, – кивнул король. – Умеют помнить, засранки.

Митсвел Первый взял в руки маленький портрет, до этого пристально разглядываемый им.

– Значит так, Нем. – Король шмыгнул носом. – Задача у нас теперь будет, чтобы меня хорошенько запомнили на этом свете…

Северо-восточный отрог Крипской лощины был гол и продувался ветрами навстречу и прямо в лицо застывшей армии Финора, с резкими хлопками дергая знамена и вымпелы, а также пригибая к спине красочные плюмажи на шлемах рыцарской элиты.

Общим числом порядка пяти тысяч людское, закованное в сталь море из тел и судеб выдвинулось наперехват армии мятежного рыцарского ордена под предводительством своего венценосного короля. В спешке, готовя обоз и стягивая столичные гарнизоны в один бронированный кулак, коим государь и собирался мощно и безапелляционно поставить точку в глупой грамоте магистров, осмелившихся в своем безумстве бросить вызов целой династии правящей семьи.

О чем думал король Митсвел Первый? О том, что скорей всего, это будет нелегкий труд, так как человек он был, может, и сумасбродный, но чего ему было не занимать, так это опыта по ведению боевых действий. Вообще нужно сказать, что Финор никогда не испытывал нехватки кадров в армейском ключе. Ибо южная его оконечность пусть и не пылала синим пламенем безысходного накала, но тлела мелкими непрекращающимися конфликтами с разобщенной и многочисленной армадой халифатов, где местная власть держалась исключительно и только на силе крепкой стали, а правители иной раз успевали смениться по нескольку раз до захода жаркого южного солнца.