Юрий Корчевский - Бронепоезд. Сталинская броня против крупповской стали

Ровно в девятнадцать часов, как и было обусловлено между ними, раздался телефонный звонок.

Сергей поднял трубку: в ней стоял треск и слышались шорохи, наверное, линия была повреждена.

– Сержант Заремба у аппарата.

– Рад слышать тебя, сержант. Что удалось узнать?

– Угол Республиканской и Солнечной, к северу сто метров – минометная батарея. Я им тут связь с корректировщиком испортил и четверых застрелил.

– Молодец, сейчас нанесу на карту.

– Больше разведать ничего не удалось.

– Мало времени было, понимаю.

– И карты нет, ориентироваться сложно. Дома разрушены, табличек с указанием улиц нет, а я не местный.

– У нас разведгруппа ходила – не вернулась, и, что у немцев в тылу делается, мы не знаем. Вот что: ты днем местность вокруг себя прощупай, особенно нас интересуют артиллерийские батареи, танки. Они сейчас – главная угроза.

– Слушаюсь.

– Только поосторожнее. Не исключаю, что сейчас в немецком тылу наши воины есть – как одиночки вроде тебя, так и группы. Но связи с ними нет. Телефон у тебя – счастливая случайность. Завтра вечером в девятнадцать часов я снова позвоню. Если не успеешь к этому времени вернуться, буду повторять попытки через каждый час. Как понял?

– Понял, товарищ ПНШ!

– Отбой.

Сергей положил трубку и забросал телефон тряпьем. Хотелось есть и пить, и после некоторых раздумий Сергей оправился к цеху, где он оставил сухари, гранаты и патроны. Предварительно прихватил с собой пододеяльник: он решил часть запасов перенести сюда, в эту квартиру. Не бегать же каждый раз в цех!

Уже в сумерках он добрался до цеха, сделал из пододеяльника узел, отсыпал туда десяток пачек винтовочных патронов из цинка, пяток гранат и половину сухарей. Еще бы воды, пить хотелось сильнее, чем есть.

Трупы, которые лежали у цеха, немцы уже унесли: у вермахта эвакуация раненых, сбор убитых были организованы очень хорошо. И хоронили своих убитых они на специально отведенных для этого кладбищах, ровными рядами, делали обозначения на картах. Орднунг, однако!

Узел Сергей отнес в пятиэтажку. Жажда мучила его все сильнее, язык во рту был шершавым, губы пересохли. Дальше терпеть это было невыносимо, и он решил под покровом темноты обшарить местность, особенно частные дома. В них зачастую были колодцы, не все улицы города имели централизованное водоснабжение.

На поиски такого дома ушла половина ночи. Передвигаться свободно было нельзя, Сергей опасался встреч с патрулями: их полевая полиция ГФП охраняла тылы.

С собой Сергей взял немецкую фляжку: надо было и самому напиться, и запас воды иметь. Конечно, емкость нужна была побольше, только где же ее взять? После некоторых раздумий он оставил винтовку в квартире, прикрыв ее в дальнем углу тряпьем. В темноте из нее не прицелишься, а в ближнем бою ему и пистолета хватит. Винтовка – лишний вес, да и габариты у нее большие.

Собравшись таким образом, он вышел из дома. Куда идти? Где небольшие жилые дома? По наитию он пошел на запад. К реке, хотя она и близко, соваться было нечего: там или немцы, или передовая, и оба варианта чреваты проблемами.

После нескольких часов осторожного блуждания Сергей выбрался к частному сектору, от которого остались одни руины. Но сейчас дома его не интересовали, только колодцы.

Не зря говорится: кто ищет, тот обрящет. Нашелся колодец.

Сергей вытащил ведро с плещущейся в нем чистой водой и с наслаждением вдохнул тот особенный запах влаги, который воспринимается жаждущим даже как-то обостренно. Напился вдоволь и налил во фляжку вкусной, чистой, прохладной воды. Он постарался запомнить двор с колодцем, хотя и не был уверен, что найдет его в следующий раз. Темно, вместо домов – кучи битого кирпича, трафаретов с названиями улиц нет.

Довольный собой, он отправился к своему временному убежищу.

Через два квартала заметил впереди проблески света и движение, подобравшись поближе, залег. Оказалось, что при свете карманных фонариков немцы тянули провода. Причем когда они ушли в сторону Волги, разматывая кабель с катушки, Сергей подобрался поближе, нащупал на земле кабель, да не один – сразу связку, и стал думать. К батарее столько проводов идти не может, стало быть, от штаба к штабу. Вернее, от штаба армии к штабу дивизии. Если он ошибается, то от штаба дивизии к штабу полка. А это значит, что у него появилась возможность установить место расположения любого штаба, и это весьма интересно. Если эти данные передать вечером по телефону ПНШ, наши нанесут артиллерийский или авианалет.

Связисты в темноте тянули кабель, а Сергей двигался следом, соблюдая дистанцию.

Внезапно сзади послышался шум моторов, потом показались синие лучи фар. В прифронтовой зоне весь транспорт, боевые машины передвигались с затемненными фарами, опасаясь воздушной атаки ночных бомбардировщиков.

Двигалась большая колонна, и Сергей благоразумно убежал в пролом и спрятался в развалинах.

Колонна с войсками двигалась долго, и Сергей насчитал двадцать четыре грузовика. Он прикинул: в каждом – двадцать солдат, и по его подсчетам выходило около пятисот пехотинцев. Он взял это на заметку.

Когда колонна прошла, он пробрался к связке проводов и пошел дальше.

Через три квартала связка повернула вправо. Он свернул следом и тут же бросился в канаву – навстречу ехал мотоциклист. Сергей успел разглядеть у него на боку сумку – с такими могли разъезжать посыльные с приказами. Это еще больше укрепило его во мнении: рядом – штаб какой-то части армии.

Сергей выбрался из канавы и, прижимаясь к развалинам, пошел вперед.

На перекрестке кабели связи повернули налево. Дальше идти было нельзя, слышался разговор немцев. По опыту Сергей знал, человеческая речь слышна на сотню метров.

Он снова нырнул в канаву, хорошо хоть она была сухой.

У самого перекрестка осмотрелся: слева от него было одно из немногих уцелевших зданий, перед ним стояли несколько автомобилей и мотоциклов, расхаживали немцы. Вот он, штаб. Узнать бы еще улицу. Только не выйдешь, у немцев не спросишь, а жителей нет, с приближением боевых действий все ушли на левый берег Волги.

Сергей выбрался из канавы и пополз направо, удаляясь от штаба, – он надеялся увидеть хоть одну табличку с названием улицы.

В конце квартала повезло: угловой дом был наполовину разрушен, но табличка сохранилась. Сергей прочитал – Киевская. На другом углу здания табличка тоже сохранилась – переулок Пензенский. Штаб находился восточнее от перекрестка на 300–350 метров.

Сергей по-прежнему осторожничал и, прячась, добрался до «своей» пятиэтажки. Расположился в углу на тряпье – до рассвета оставалось три часа.

Спал он чутко, от каждого постороннего звука просыпался. Однако к утру забылся глубоким сном и был разбужен близкими разрывами.