Пирс Браун - Золотой Сын

Севро что-то говорит в рацию, и через минуту, сняв плащ-невидимку, Колючка слетает со стены где-то в километре от нас. Крошка насвистывает залихватскую мелодию, Гарпия ухмыляется, а Севро хихикает и начинает подтягивать. Преторы в недоумении глядят на упырей, полагая, что те совсем свихнулись. По спинам бьют волчьи хвосты. Черные стандартные доспехи. Волчьи шлемы. Кроме меня и Куинн, все ниже двух метров ростом. Эта компашка напоминает шапито каких-то фиолетовых.

– Что за игру ты затеял? – строго восклицает Айя.

– Тебе никто раньше бартер не предлагал? – с притворным удивлением интересуюсь я. – Что ж, все когда-нибудь бывает в первый раз.

Колючка приземляется рядом со мной и протягивает мне принесенный Севро мешок. Айя спрашивает, что внутри.

– Прикажи своим людям на вилле остановиться, и я тебе расскажу.

– Я с мальчишками переговоров не веду, – резко отвечает Айя.

Слегка пнув мешок ботинком, я показываю Айе, что внутри нечто живое. Она хмурится, похоже начиная понимать, что к чему, достает рацию и отдает приказ прекратить боевые действия.

– Что в чертовом мешке?

Открываю мешок и жестом фокусника достаю оттуда, словно белого кролика, наследника Трона Зари. Руки и ноги Лисандра аккуратно связаны, рот замотан шелковым шарфом, чтобы пленник не шумел. Как только я снимаю повязку, мальчик произносит:

– Привет, Айя!

Та бросается к Лисандру, но я оттаскиваю его подальше и приставляю лезвие к его горлу, хлыст слегка извивается, совсем как хвост оракула вокруг моего предплечья. Айя замирает на месте. Преторы тихо наблюдают за мной – черные шлемы и фиолетовые плащи делают их похожими на тени. Несколько Беллона выходят вперед, но Айя останавливает их:

– Кто двинется с места, прирежу! Лисандр, как они до тебя добрались? Где были твои охранники?

– Меня забрала Виргиния. Зашла ко мне в гости, открыла окно и отдала упырям.

– Тебя обижали?

– Твоя очередь говорить подошла к концу, – перебиваю ее я. – Ты дашь людям из моего дома всплыть на поверхность. Потом они поднимутся на борт челнока, который ожидает их. Затем прикажешь истребителям в небе над Луной пропустить их. Иначе я прикажу упырям убить мальчишку.

– Ты пообещал защищать правительницу, – шепчет Айя, – и после этого делаешь подобные вещи? Он же просто ребенок! Беспомощный ребенок!

– Таковы правила игры, – очень серьезно произносит Лисандр. – Ты тоже играешь в нее, Айя, как и все мы.

– Знаешь, а он совсем не так беспомощен, как слуги, которых вы сегодня прирезали, – замечает Куинн, – или как жители сожженной твоим отцом Реи. Но он – один из вас, поэтому тебе и не все равно.

– Ты была готова уничтожить целую семью, чтобы обеспечить безопасность правительницы, – ледяным тоном говорю я. – А я готов убить одного ребенка, чтобы обеспечить безопасность моих друзей. Еще раз заговоришь – отрублю ему левую руку.

Она знает, что я и правда убью его.

А я знаю, что никогда этого не сделаю. Я не такой, как Карнус. Не такой, как Эви или Гармони, что бы эти золотые обо мне ни думали. Даже если мой блеф раскроется, я не трону его. В любом случае, если Лисандр погибнет от моей руки, моим друзьям крышка, смерть мальчика будет напрасной.

Именно на таких ситуациях я заработал себе репутацию безжалостного убийцы. Если бы они знали, что творится у меня в душе, то убили бы моих спутников одного за другим. Тут дело такое, кто кого переиграет…

Я делаю ставку на гордыню двух видов. Благодаря первой правительница не даст убить единственного внука, которого она с пеленок готовила себе в преемники. Гордыня второго вида более глубока: Октавия решит, что невелика потеря, если Августусу и его семье удастся спастись. У правительницы есть желание и возможность загнать нас на самый край Солнечной системы, поэтому она не станет рисковать своим внуком. Я знаю это, потому что именно так она свергла своего отца – не сразу, а лишь заручившись поддержкой всех его бывших последователей. Они сами попросили ее восстать против тирана и занять его место.

Подобные женщины обладают терпением. Если правительница скажет, что я волен поступать как хочу, если прикажет убить мальчишку, это будет глупостью. Тупой, жестокой демонстрацией власти: «Можешь забрать моего внука, но меня ты не получишь». О нет, она изобразит слабость, отдаст мне победу, а потом сотрет в порошок меня и моих друзей. Что ж, справедливо. Но в эту игру мы сыграем в другой раз.

Над нашими головами раздается рев двигателей. Корабли модели «аист» предназначаются для перевозки людей в звездных раковинах до места назначения, правда скорость у них как у улитки, ползущей вверх по склону. По моему приказу люк открывается в двухстах метрах над нами. Пока мальчишка у нас, скорость корабля не имеет значения. Мустанг, разумеется, продумала и это.

– Сейчас мы заберем наших людей, Айя. Скажи своим, чтобы не мешали.

Айя смотрит на меня, как пантера в зоопарке, тихим, наводящим ужас взглядом, словно мечтает перегрызть разделяющую нас металлическую решетку.

– Севро, Колючка, проверьте виллу на предмет выживших, – командую я, и они уносятся прочь. – Куинн, ты охраняешь мальчишку. Остальные помогают лорду-губернатору и его свите выбраться из лагуны.

– Тебе лучше отозвать истребители, – поворачиваюсь я к Айе, указывая на огни боевых кораблей в нескольких километрах над нами. – Наделаете много шума, и всех нас ждет настоящий кошмар. Правительница решила вырезать целый дом… но им удалось сбежать! Какая подлость, какое бессилие! Полное фиаско! – ухмыляюсь я. – Боюсь, многие дома захотят сплотиться вокруг тех, кому было нанесено оскорбление! Многие испугаются, что их жизни решат задуть, словно свечу! И что же тогда ждет несчастный Pax Solaris?

Куинн стоит рядом со мной, не выпуская из рук оружия, пока Айя выполняет мои приказы. Держу мальчишку за шею, а остальные упыри ныряют в воду и вытаскивают оттуда членов дома Августуса, насквозь промокших и отчаянно задыхающихся. Кто-то в форме, кто-то в доспехах, но большинство без шлемов. Судя по всему, они старались делиться друг с другом кислородом.

Гарпия выносит на своей спине Августуса, Клоун тащит за руку Шакала, за его ноги держится Плиний. Но где же мои друзья?

Упыри заносят выживших в люк парящего над нами корабля и возвращаются за остальными. Следующей поднимают Виктру. На ней нет шлема, на шее рана, но она хватается за лезвие, как будто это единственное, что у нее осталось. Она с ненавистью в сверкающих глазах смотрит на преторов, а потом замечает меня и радостно улыбается. На долю секунды гнев уступает место радости, но через мгновение Виктра кричит:

– Я буду с радостью вспоминать всех вас! – И смеется словно безумная. – Особенно тебя, Айя Гримус! Сошью себе плащ из твоей шкуры! – рычит она и исчезает в чреве висящего в небе корабля.