Пирс Браун - Золотой Сын

Он смотрит на Плиния и спрашивает, как дела у наших торговых партнеров. Я украдкой бросаю взгляд на Виргинию, она едва заметно приподнимает бровь, словно ждет от меня условного знака, что можно начинать.

– Наших политиков приняли как полагается, – медленно говорит Плиний, едва шевеля своими густо накрашенными черной помадой губами. – Как вы знаете, монсеньор, мы с коллегами провели совещание после нашего бегства с Луны. Нами разработана довольно сложная схема подрыва благосостояния тех партнеров, которые потенциально могут нарушить наши договоренности…

– На компьютере разработали? – расхохотавшись, спрашивает Кавакс.

– Да, на компьютере! – раздраженно бросает ему Плиний. – Мои зеленые аналитики просчитали симуляцию разных вариантов событий. Среди лун Галилея – Ио, Каллисто, Ганимеда и Европы – никто не собирается присоединиться к нам. Ни в симуляции, ни в действительности.

– Чему тут удивляться, – бормочет один из преторов с орлиным носом, – с лунами Сатурна положение точно такое же.

– Разумеется, – продолжает Плиний, – они боятся последствий, в случае если выберут не ту сторону. Губернаторы Сатурна сейчас не обсуждаются, ведь они каждый день смотрят на парящий в их небе труп Реи. В секторе Галилея проблему представляет присутствие Лорна Аркоса на Европе. Его изоляционистские наклонности оказались заразны и передались лордам-губернаторам лун Юпитера, особенно если учесть, что по численности их армия в два раза превышает силы любой другой планеты.

– Изоляционистские наклонности? Он, скорее, просто ушел на покой, – вздыхает Августус. – Возможно, он имеет на это право…

– Ах, отец, ты бы точно сошел с ума! – доносится с дальнего конца стола голос Виргинии. – Никакого расписания, никаких планов и стратагем – только семья, то есть я и Адриус!

– Как хорошо знает меня моя собственная дочь, – напряженно улыбается Августус, но что скрывается за его улыбкой, мне непонятно.

– Лично меня больше всего беспокоит, – не унимается Плиний, – что галилеяне, по их собственным словам, ставят под сомнение истинность наших притязаний.

– Потому что у нас нет никаких притязаний! – со стоном провозглашаю я, вспоминая о своей роли. – По крайней мере до тех пор, пока всем на все наплевать!

– Объяснись! – требует лорд-губернатор.

– Не спеши, отец, он как раз собирался это сделать, – вмешивается Мустанг, – просто Дэрроу не может не устроить спектакль!

– Могу ли я взять на себя смелость утверждать, что присутствующие в этом зале благородные золотые понимают суть человеческой природы? – обводя всех собравшихся пристальным взглядом, спрашиваю я. – Могу? Но даже если это и не так, что нас мотивирует? «Притязания»? О нет! Ни у кого из нас их нет! Свобода? Равенство? Справедливость? – театрально закатывая глаза, продолжаю я. – Едва ли! Какое нам дело до того, что верховная правительница возомнила себя императрицей? Какое нам дело до закона и свобод, которые она дает золотым? Да ровным счетом никакого!

Все дело во власти. Так было, есть и будет. Мы сражаемся с правительницей, потому что следуем за нашей путеводной звездой, лордом-губернатором. Но звезда падает, угасает, и тогда…

– Не смей оскорблять своего хозяина и называть его… – привстав, орет на меня Кавакс.

– Называть его дураком? Нет, он далеко не глуп, так что закроем эту тему. Беллона захватят Марс. Получат контракты, посты в правительстве. Нас вытеснят на периферию, многие погибнут, другие будут влачить жалкое существование, – нагоняю я ужас на моих слушателей. – Власть – единственная ценность в этом мире. Вспомните Тактуса Валия-Рата – он был моим преданным союзником три года. Однако, как только моя звезда начала заходить, он украл мою собственность и смылся через черный ход, словно вор. Сколько кресел в этом зале опустело с тех пор, как мы покинули Луну? Множество мужчин и женщин готовы были пролить свою кровь за Августуса. Они могли бы ради него лишиться глаз, когда он восседал на троне в Эгее. Теперь же… – я подчеркнуто тщательно отряхиваю с рук воображаемую пыль, – теперь мы проигрываем. Бегство для нас равносильно смерти! Если мы хотим снова вознестись и привлечь галилеян на нашу сторону, призвать армию губернаторов Сатурна под наши знамена, то следует показать им, что мы не бессильны. Продемонстрировать, что мы прямо-таки источаем власть! Что мы судьи, которые решают, кому жить, а кому умереть! Доказать, что правителями Марса являемся мы, а не Беллона!

Плиний пытается перебить меня, но Августус жестом приказывает ему помолчать и спрашивает:

– И каково же твое предложение?

– Галилеяне так лебезят перед Луной лишь по одной причине – чисто коммерческой. Их судостроительные верфи находятся на Ганимеде. Каллисто, можно сказать, просто фабрика по производству серых и черных для армий Сообщества. Европа – банковский центр, глубоководная добыча полезных ископаемых и санатории. Ио снабжает зерном все миры на орбите Юпитера. Они слишком зависят от торговых взаимоотношений с центром, чтобы перейти на нашу сторону. Ведь даже дети знают, что случилось, когда Повелитель Праха сошел на землю Реи, – со значением произношу я, и преторы согласно кивают. – А значит, нам нужно произвести на них впечатление. Требуется внушить им ужас, дать понять, что они в нашей власти и не могут позволить себе рисковать, отдаляясь от нас.

– Как? – спрашивает Августус, он явно клюнул на наживку, впрочем, все остальные тоже.

Кладу хлыст на стол, чтобы они понимали, в чем суть моего предложения, и гордо изрекаю:

– Уведем их корабли. Заберем детей. Возьмем их в союзники так же, как спартанцы взяли себе жен, – силой, под покровом ночи!

В зале воцаряется мертвая тишина. Потом все начинают шуметь и кричать, Плиний приказывает своим преторам разнести мою идею в пух и прах, а потом встревоженно шепчет что-то на ухо Августусу. Смотрю на Виргинию, но та с довольной улыбкой наблюдает за переполохом.

– Пустое бахвальство! – произносит лорд-губернатор, гомон тут же стихает. – Плана как такового я пока не услышал!

– План состоит из двух частей.

Прикасаюсь к экрану планшета, и над столом возникают кадры с Ганимеда, которые мне предоставили агенты Шакала. Океаны и леса ярко сияют голубым и зеленым на фоне пористой оранжево-белой поверхности Юпитера. Луну окружает серое кольцо верфей. Приближаю изображение, увеличивая верфи до максимума, перечисляю все имеющиеся в реестре корабли, но сладкое оставляю напоследок:

– На Ганимеде есть лунокол.

– Лунокол?! – пораженно шепчет кто-то, остальные лишь присвистывают от изумления.

– Информация достоверна? – уточняет Августус.

– На сто процентов, – киваю я и пальцами вращаю изображение орбитальных доков.