Ив Престон - #Потерянные поколения

– Тебе лучше присесть, – слышу я тонкий голос у себя спиной.

Обернувшись, я вижу, что дверь, ведущая в мужскую часть казармы, приоткрыта, и, выглядывая из-за нее, на меня смотрит мальчик. Ему лет восемь-девять, не больше. Следую его совету и осторожно опускаюсь на стул. Мальчик не сводит с меня любопытного взгляда. Я замечаю, что на нем помятая пижама.

– Я тебя разбудила? – голос звучит как чужой, и я кашляю.

Мальчик кивает.

– Громкий крик. Это ты?

Киваю в ответ.

Мальчик хмурится:

– Кошмар, да?

Я вновь киваю. Меня бьет крупная дрожь, и я обхватываю себя руками за плечи. Еще минуту назад моя кожа горела огнем, а теперь меня трясет от холода. Мальчик продолжает наблюдать за мной.

– Ты уже большая, – говорит он, хмурясь еще сильнее.

– Для кошмаров? – улыбаюсь я, несмотря на то, что мне плохо.

Ребенок качает головой, затем, вздохнув, подходит к раковине и наливает воду в другой стакан. Подтащив его к раковине, он забирается на стул и открывает шкафчик над раковиной. Я слышу, как что-то позвякивает, а затем мальчик спрыгивает со стула, держа в руках капсулу. Бросив капсулу в стакан с водой, он протягивает его мне, садясь на стул.

– Пей.

– Что это? – смотрю я на прозрачный стакан у себя перед носом. Капсула с шипением растворяется в воде. Шипящая кровь, льющаяся с небес… Меня передергивает. – Зачем мне это пить?

– Пей! – требовательно повторяет ребенок, и я покорно беру стакан из его руки и делаю пару глотков. Вкус не так уж и неприятен, поэтому я осушаю стакан до дна. Мальчик довольно кивает. Пара минут проходит в тишине, и все это время он не сводит с меня взгляда.

– Почему ты здесь один? – спрашиваю я, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

– Все ушли. Я не мог пойти с ними, я еще маленький. А они все там, наверху, – мальчик показывает пальцем на потолок, затем поеживается. – Наверное, там страшно.

Я внимательно его рассматриваю. Он замечает это и улыбается. Что-то внутри меня замирает.

Ямочки, появившиеся на его лице. Я смотрю на него – и вижу Гаспара, вижу его улыбку, первую и последнюю. Этот мальчик похож на него: черные волосы, карие глаза и эта улыбка… Но мальчик поворачивается, и сходство с Гаспаром ускользает. Мика и Гаспар смуглые, а этот мальчик бледен, поэтому его глаза, на самом деле светло-карие, кажутся темнее, чем есть. Наверное, он брат кого-то из курсантов или капралов.

Вот еще почему Корпус пользуется такой популярностью. Если у курсанта есть брат или сестра, даже в Ожидании, то он может взять этого ребенка под свою опеку. Ускорение обязательно для всех, но если ты курсант, то решение принимать тебе. Судя по тому, что мальчик в пижаме, он живет здесь, рядом со своим братом… или сестрой. Я даже ощущаю нечто похожее на зависть. Он не подвергался Ускорению, а это значит, что он Несовместимый, как и я – но ему повезло намного больше, чем мне. У него есть семья.

– Тебе стало легче, – нарушает тишину голос ребенка, и я с удивлением понимаю, что он прав, мне действительно полегчало. Дрожь утихла, запах крови исчез, и я наконец-то могу вдохнуть полной грудью.

– Что ты мне дал? – интересуюсь я.

Мальчик мнется, но потом все-таки отвечает:

– Успокоительное. Видел, как Альма прятала его в шкафчике… Ей не говори, рассердится, – совсем робко прибавляет он.

– Откуда ты знал, что оно поможет?

– Ты спала. А когда проснулась, тебе было плохо. И чудилось… – мальчик подергивает плечиками, – чудилось всякое. – Он вопросительно смотрит на меня и после моего кивка продолжает: – Это все – отголоски. Я удивился, потому что ты уже большая – но не знаешь, что с тобой происходит. Со мной тоже такое было, после того, как нам в Школе показали тренировочный рендер. А это лекарство помогло. Оно прогоняет отголоски. А сейчас тебе нужно поспать. После лекарства кошмаров не будет, честно-честно.

– Отголоски, – повторяю я. – Это все из-за рендера?

– Ага, – кивает мальчик. – Твоему мозгу не нравится, что его пытаются обмануть. Но со временем он привыкнет.

Послушавшись совета, ложусь на кровать, но долго не могу уснуть. Тишина… Тишина давит. Прежде на уровне Смотрителей меня всегда окружали какие-то звуки, даже ночью, после отбоя. Шептались соседки, кто-то ходил по коридорам, вода гудела в трубах… Тихо не было никогда. Наверное, здесь стены толще или какая-то звукоизоляция. Или на всем уровне не осталось никого, кроме меня и мальчика в мужской части казармы. Та к я и засыпаю – вслушиваясь в тишину, стараясь расслышать в ней хоть что-то.

Поэтому, когда в казарму возвращаются другие курсанты, я просыпаюсь мгновенно. Это происходит уже после отбоя: свет приглушен, и им приходится укладываться почти в темноте. Слабое освещение играет мне на руку: я замираю, притворяясь спящей, и мое присутствие остается незамеченным.

Утром я просыпаюсь раньше остальных. До подъема еще час, и я решаю осмотреться на уровне. Выйдя в общее помещение, замечаю тонкую светящуюся рамку на стене – дверь, за которую я еще не заглядывала. Приоткрыв ее, я заслоняю глаза руками: свет усиливается и на пару мгновений ослепляет. Когда глаза привыкают, я вижу ряд кабинок. Это санузел.

Ничего себе.

У Смотрителей имелась одна такая комнатка на блок для двадцати человек. И в ней не было автономного освещения. Воистину, Корпусу достается все самое лучшее. Не удержавшись, я хихикаю, когда задаюсь вопросом, как курсанты, разбалованные такими комфортабельными условиями, собираются воевать. Несладко им придется. «Нам», – поправляю сама себя. Несладко нам придется – ведь теперь я одна из них. Умывшись, я покидаю казарму, решив осмотреться на уровне. Я прохожу длинный коридор, в котором около десятка таких же дверей, как наша. Свернув, оказываюсь уже в другом коридоре и обращаю внимание на то, что расстояние между дверьми здесь намного меньше. «Рекруты», – сообщает табличка на стене. Видимо, у них условия похуже.

Прикинув, сколько уже пройдено, понимаю, что еще два поворота – и я выйду к Просвету. Оказывается, даже на чужом уровне ноги вывели меня к нему. Кажется, придется проститься с Просветом, ведь теперь я в Корпусе, и больше нет необходимости бегать по ночам. Наверняка у курсантов есть множество других способов развития выносливости. Внезапно нестерпимо хочется увидеть Просвет, и я ускоряю шаг. Еще один поворот, и…

Путь преграждает решетчатая дверь.

Подойдя к ней, я замечаю считыватель. Чуть не поддаюсь спонтанному порыву – желанию приложить браслет, открыть дверь и пробежаться, забыв на время обо всем, что случилось, пробежаться в последний раз… Но вовремя понимаю: если сделаю это, открою дверь своим новеньким браслетом, то запись об этом сразу же появится в системе, и придется отвечать на вопросы.