Никита Аверин - Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник)

Как-то очень не хотелось привлекать степных мутантов…

Спали по очереди; не то чтобы Пошта доверял Зубочистке, но бежать тому было некуда, в одиночку по Степи далеко не уйдешь, да и Один присмотрит: если что – для начала откусит предателю ухо.

Питались сухпаем, выданным гетманом, и иногда – свежим мясом, если Поште удавалось подстрелить тушканчика. Мясо приходилось долго вымачивать в физрастворе (читай – вода с солью), чтобы вывести радионуклиды.

Так и путешествовали – пока на горизонте не показалась колонна беженцев.

Это была примета времени: в убежищах, так срочно построенных или расконсервированных накануне Катаклизма, тех самых убежищах, куда можно было попасть только по большому блату или за очень большие деньги, где народ надеялся пересидеть последствия войны и выйти в прекрасный новый мир, – так вот, в убежищах заканчивалась жратва.

То ли армейцы не рассчитали количество людей, то ли тушенку закупали просроченную, то ли прапорщики-снабженцы воровали больше положенного – но в одном убежище за другим начинался голод. Фильтры еще работали, вода рециркулировалась, генераторы функционировали – а жрать было нечего.

Поначалу обитатели подземных оазисов снаряжали экспедиции на поверхность – на охоту. Охотнички повыбили всю дичь в округе, нарывались на мутантов, а то и вовсе не возвращались: кто погибал, а кто решал обосноваться на поверхности, влившись в общину выживших, и не кормить больше золотопогонных дармоедов-подземников.

В результате убежища одно за другим начинали эвакуироваться. Выглядело это обычно так: толпа смешно одетых людей (мало кто из них знал, что творилось на поверхности, поэтому кто-то надевал химзащиту, а кто-то – оленью доху), крайне бледных и страдающих анемией (спортзалы в убежищах предусмотрены не были) выползали на поверхность, строились колонной и брели в сторону Симферополя. Все без исключения жители убежищ (крымчане называли их «отдыхайками» – мол, пока мы тут парились, они там прохлаждались) считали, что Симфер им поможет, что именно там рай на земле…

Очередная колонна «отдыхаек» пересекла дорогу Поште и Зубочистке ближе к вечеру, когда листоноша стал уже подыскивать место для ночлега.

– Стой! Кто идет?! – окрикнули из колонны, ощетинясь стволами.

– Пошта, – представился тот, подъехав поближе, – листоноша.

С беженцами следовало быть предельно вежливыми – перепуганные, ни черта не соображающие в реальном мире, они могли быть опасными и начинали палить во все стороны по малейшему поводу.

– Кто-кто? – не поняли в колонне.

– Листоноша из клана Листонош.

– Опусти ствол, Сан Саныч, – посоветовал кто-то из колонны. – Про листонош я слыхал, они безобидные…

От такой характеристики Пошта саркастически хмыкнул, а Зубочистка пробубнил что-то обиженно, вроде «ну да, безобидные, как же»…

– Куда путь держите, уважаемые? – спросил Пошта.

– В Симферополь, – ответствовали ему.

«Ну да, конечно, – подумал Пошта. – Куда же еще!»

– А сами кто будете? – спросил он из вежливости.

– Убежище номер четырнадцать-бис. Эвакуированы распоряжением номер триста семьдесят восемь штрих десять в связи с окончанием продовольственных запасов.

– Ясно, – покивал Пошта. – На привал становиться планируете?

– А как же…

– Тогда мы с вами переночуем, – решил Пошта. – Вместе оно как-то спокойно. А то я слышал, тут саблезубые собаки шалят…

При слове «саблезубые» «отдыхайки» испуганно примолкли. Пошта на это и рассчитывал: теперь будет им тема для разговоров у вечернего костра – листоноша будет делиться деталями о флоре и фауне Крыма, а «отдыхайки» наперебой рассказывать страшилки, которыми пичкали друг друга все годы в убежище.

Но самый большой ажиотаж вызвал, конечно, Один. Беженцы один за другим подходили к коню, спрашивали разрешения погладить, гладили, отходили в сторону и зачем-то терли руки об одежду, видимо, боясь подхватить неведомую заразу.

Пошта научил «отдыхаек» правильно разводить костер и вымачивать в соленой воде мясо радиоактивных сусликов, после чего все беженцы собрались вокруг огня, поужинали и начали травить байки.

– А еще говорят, – бормотал седой старик, прикладываясь к фляжке с горячительным, – что бродит по плоскогорьям Южного Крыма Черный спелеолог. Заманивает в пещеры, запутывает, гробит людей.

– Все ты путаешь, дед, – возразил ему кто-то из юнцов. – И вовсе не Черный, а Пьяный спелеолог, а еще он – оборотень: когда баба, а когда мужик.

– Оборотни – это да, – весомо заявил кто-то из дальних рядов, невидимый во тьме. – В Крыму таких много. Днем – вроде человек нормальный, грамотный, умный, а как ночь наступит – все, бегает по степи, сталкеров жрет, женщин насилует.

– Враки! Не бывает такого!

Пошта знай себе посмеивался да дергал за веревку Зубочистку, который порывался вступить в диалог и развести лохов на бабло. Тут и о лохах речь зашла:

– А лох – это вообще растение, чтобы вы знали. По земле стелится, кто вступит – не выберется, у него шипы ядовитые, оцарапаешься, в лоха превратишься…

Тут уже заржали все – слишком уж невероятной оказалась байка.

– Все это байки и анекдоты, – степенно начал Сан Саныч, коренастый мужик с седой бородой и шрамом через все лицо. – А расскажу я вам, дети мои, легенду истинную, на реальных фактах основанную.

Пошта затаил дыхание. Собирать фольклор «отдыхаек» не входило в обязанности листонош, но у Пошты подобные легенды всегда вызывали интерес. Что могут напридумывать люди, проведшие полжизни в коробке под землей, а потом вылезшие в реальный, но абсолютно незнакомый мир? Под какие шаблоны подгонят они все непонятное, непостижимое, новое, ранее не виденное? Как обзовут мутанта? За кого примут сталкера? Как преодолеют пропасть временную и культурную, отделяющую их от реального мира?

– Где-то в этих самых краях, – начал Сан Саныч, как и всякий уважающий себя боян, неторопливо и солидно, – обитает странное существо. Никто его не видел вблизи – а те, кто видел, уже никому ничего не расскажут. Появляется оно по ночам и только когда нет луны. Вот как раз в такую ночь, как сегодня…

Все настороженно притихли. Пошта мысленно зааплодировал рассказчику.

– Сначала, – нагнетал обстановку Сан Саныч, – человек слышит негромкий рокот. Потом – такое назойливое жужжание, как будто рой пчел вырвался из улья на свободу. А потом – начинается шум, гром, рев и светопреставление. С неба доносится ужасный гул, сверкают зарницы, полыхает пламя – и рассказывали мне, что существо это за раз уничтожало до двух колонн беженцев и более пяти-шести разъездов казаков.

– Знаем мы это существо, – с апломбом юношества заявил кто-то из молодых. – Читали. Змей Горыныч его зовут. Но на всякого Змея о трех головах найдется свой Илья Муромец с бензопилой!