Дмитрий Дашко - Кремль 2222. Крылатское

Я стал аккуратно наблюдать за часовым, делая это так, чтобы он не почуял на себе взгляда. Пусть лучше ни о чём не догадывается. Почувствует, и не уйти мне отсюда живым. Дампы – противники грозные, кто их видел, в основном не ушел.

Из оружия при дампе был арбалет. Обычно в семёрке двое арбалетчиков. Если неаккуратно сниму часового, могу напороться на болт от второго стрелка. Дампы в белый свет как в копеечку не лупят. Значит, буду принимать все меры предосторожности, а не надеяться, что сырость погубит их арбалеты. Мне моя шкурка непродырявленная нужна. Хватит той раны, что после катастрофы получил.

Надо было бы дождаться, когда станет потемнее, но вряд ли дампы застрянут здесь надолго. Воины они довольно неутомимые, если остановились на привал, наверняка возвращаются из несусветной дали. Да и выслеживают они прекрасно, получше, чем я. Как бы не заметили ненароком, да не взялись за мою душу. Живым-то я им постараюсь не попасться, однако мертвым поручение отца не выполню. Оставалось действовать прямо сейчас, пока противник хоть немного расслаблен и не готов к бою. Если начать первому, то будет хоть какое-то преимущество. Мне даже самый минимальный шанс на победу нужен.

Жаль, что при себе не имелось арбалета. Хоть одного снять тихо, да с дальней дистанции, прирезать-то я его толком не сумею. Во-первых, заметит он меня раньше, чем я окажусь вблизи, во‑вторых… В общем, во‑первых достаточно. Но у меня имелся козырь в виде нагана. Семь противников – семь пуль. Не арбалет, который пока перезарядишь, самого стрелами утыкают. Только подобраться поближе для гарантии, а там я в десяток секунд каждому по дырке в шкуре сделаю! Вот только не забыть курок взвести, как Василий советовал. На самый же худой конец у меня меч имеется. Меня отец учил фехтовать, не кто-нибудь. Пусть дампы славились как фехтовальщики, но мы еще посмотрим, кто махается круче!

Буду брать дампов нахрапом – сначала пристрелю того, что на посту, потом его товарищей. Надеюсь, что при этом не зацеплю проводника. Да и должно хватить по пуле на каждого. Главное – поближе подобраться. Я помнил, что револьвер – оружие ближнего боя. Зато ничего противопоставить ему эти гады не смогут. А что славятся как искусные фехтовальщики, так против пули никакой прием не поможет.

Это была еще одна причина не дожидаться ночи. В темноте попасть труднее, даже если не уйдут и будут терпеливо дожидаться смерти в моем лице. Если действовать, то сейчас.

Главное, наметить путь и не вляпаться при движении во что-нибудь, когда в итоге даже противника не понадобится. Хотя тут, кажется, было чисто.

Прежде чем выбраться из укрытия, я проверил наган, размял руки-ноги и только потом пополз, стараясь использовать любую тень и любое укрытие по дороге. Курок я взвел заранее и теперь опасался, как бы наган не выстрелил сам.

Часовой повернулся ко мне, когда между нами оставалось метров тридцать. Теперь все уже решала быстрота, и я вскочил на ноги и в несколько прыжков сократил расстояние на треть. Лишь сейчас дамп схватился за арбалет, однако револьвер в моей руке уже смотрел ему в голову.

Нажатие на спусковой крючок, курок послушно обрушился на капсюль, и револьвер неожиданно дернуло при выстреле. Отдыхавшие противники сразу вскочили, и лишь намеченная жертва застыла в растерянности. Пуля прошла намного выше, просто дамп не ожидал ни грохота, ни свиста.

Я тоже растерялся. Мне казалось, будто каждый выстрел означает чью-то смерть, а оказалось, что попасть довольно трудно. Бесконечно долгие мгновения я был беззащитен, но тело словно само рвануло еще на несколько шагов вперед, а палец вновь давил на спуск. Курок взвести я забыл, и усилие потребовалось немалое, однако в последний момент я догадался прицелиться пониже, не в грудь, а в корпус, и когда выстрел грянул, пуля попала противнику в лицо.

Удача обрадовала. Знай наших! Я крутанулся, оценивая остальных, и к некоторому удовлетворению отметил, что второй арбалетчик заряжать оружие не стал, а выхватил кинжал и бросился на меня с ним. Теперь я был поумнее и не забыл ни курок взвести, ни прицелиться пониже. Только пуля вошла дампу не в голову, а в плечо. Такое впечатление, будто противник даже не заметил раны. Он продолжал стремительно нестись на меня, и палец сам выдавил спуск. Я вновь попал, теперь в грудь, но дамп был уже рядом, я едва успел отшатнуться в сторону, избегая удара кинжалом, и сразу выстрелил еще раз, теперь уже в спину.

Наконец-то враг упал и все равно еще продолжал трепыхаться. Но из строя он был выведен, а в нагане оставалось лишь два патрона. Против пятерых противников, каждый из которых был наверняка сильнее меня. Что ж, за самоуверенность порою приходится расплачиваться. По самому большому счету.

Двуручный меч в руках главаря летал как перышко. Попади под такой удар, и то ли голова полетит с плеч, то ли сам раздвоишься в самом полном смысле слова. Он был самым опасным из пятерки, и, хоть судьба моя была уже предрешена, я еще пытался бороться.

На сей раз выстрел оказался удачным. Наверно, я сумел приловчиться к своему оружию и потому попал мечнику точно в голову. На волне успеха я вновь нажал на курок, но умудрился промахнуться, хотя до очередного противника оставалось метров пять. Очередное нажатие, и вместо грохота лишь слабый щелчок. В барабане остались лишь пустые гильзы, вещь, годящаяся лишь на ожерелье какой-нибудь девушке.

Я едва успел отшатнуться от мелькнувшей передо мной алебарды. Наган куда-то выпал, однако меч был уже в руке, и хотя бы еще одного противника я твердо решил забрать с собой.

Взмах, попытка укола, уклонение, парирование, вновь взмах… Я вертелся непрерывно, и если что-то спасало, так это то, что противники мешали друг другу. Я сумел зацепить одного с шестопером, но это была лишь царапина, а затем сам почувствовал укол в плечо. К счастью, в левое. Все-таки достали.

Прыжок на месте, чтобы пропустить под собой алебарду. Дамп решил перерубить мне ноги, но на сей раз его старания пропали впустую. Зато меня чувствительно приложили шестопером по спине, да так, что я чуть не полетел вперед прямо на двоих противников.

Я сумел воспользоваться случайным ускорением, проскользнул под другим шестопером и вонзил кончик меча во владельца дубины. Но этом список моих успехов был исчерпан. Меня прижали к стене каких-то развалин, никуда не дёрнешься. Оставалось ринуться на врага и ценой жизни постараться дотянуться хоть до кого-то.

Вот и все. Отгулял свое по свету. Жаль лишь, что поручение отца я так и не выполнил.

Но тут что-то оглушительно громыхнуло, и голова одного из дампов разлетелась. Вновь грохот, и удар бросил другого вперед, а в груди образовалось отверстие. Я воспользовался невольной растерянностью врага, все-таки со всей силы рубанул одного из уцелевших. Клинок врубился в плечо, прошел чуть дальше и застрял. Но грохот повторился еще раз, и еще, и лишь теперь я увидел его виновника.