Дмитрий Дашко - Кремль 2222. Крылатское

Давно мне не было так хорошо и спокойно. Мы сидели в келье, пили чай вприкуску с кусочками сахара, который ломали при помощи металлических щипцов, и беседовали. Говорил в основном я. Рассказывал о Комплексе, нашем быте, об отце, как ему трудно приходилось в первые дни, как он сумел наладить мирную жизнь, построил ополчение.

Устьян лишь головой качал. Не ожидал он такого от простого кремлёвского дружинника. Многие из них лишь мечом махать горазды, а тут прирождённый организатор оказался, настоящий вождь. Кто знает, как бы ложились обстоятельства, если бы не добровольное изгнание Добрыни. Глядишь, новый боярин в Кремле бы появился подстать Даниле. Нет, такими людьми разбрасываться нельзя!

Поведал я о ястребках, об уничтоженном шайнами Пойменском, как летели на самолёте, оборонялись от рукокрылов, а потом и с более серьёзным противником столкнулись в небе. Как разбились, а потом пробирались к Кремлю.

О глупости, которую я проявил, не дав шаму до конца истребить провинившихся нео. О погоне, что те в благодарность за спасение нам устроили.

Отца Филарета интересовало всё. Никогда прежде у меня не было столь чуткого и внимательного собеседника.

В конце моего рассказа он с силой стиснул посох, но сдержался и лишь степенно кивнул.

– Страшную весть ты несёшь нам, Нечай. Прав твой отец, нужно объединяться защитникам земли русской. Проще сразу дать отпор неприятелю на подступах, чем потом держать от него осаду. Я договорюсь с князем о встрече. А вы пока здесь побудьте. Заодно с другом своим Василием пообщайся. За ним уже отправились.

Отец Филарет вышел из кельи.

– Он точно святой, – убеждённо воскликнул я. – Какое счастье, что удалось с ним свидеться. Если доживу, буду детям и внукам о нём рассказывать.

– Доживёшь, – не менее убеждённо произнёс Вышата.

В келье появился маркитант, его привёл дюжий монах, который сразу же деликатно удалился.

Я обнял Василия.

– Дружище, какое счастье тебя увидеть!

– Да и я уже не чаял встретиться снова, – сказал он и шмыгнул носом.

У меня тоже защипало в глазах, и я отвернулся, чтобы никто не видел мои слёзы.

– Где хоть обретался? – спросил маркитант.

– В Тайном приказе. Не знаю, чего они так на меня взъелись, даже пытать собирались.

– Даже так? – поразился он. – Отчаянные работнички служат в этом Тайном приказе. Разве они не видели, что ты с био тогда творил? Вдруг твои способности снова бы проснулись, и ты бы им показал кузькину мать? Им бы тебя как мутанта опасаться нужно…

– Ничего они не боялись, – вмешался в разговор Устьян. – Пока Нечай был без сознания, его наши монахи учёные осмотрели. Говорят, исчерпал он способности швыряться био в последнем бою. Бывает такое у мутантов. – Он с сочувствием посмотрел на меня. – Разве что наследие отца твоего Добрыни осталось. Отцовская кровь – она такая, на всю жизнь!

– Понятно, – хмыкнул маркитант. – Выходит, не такие уж крутые спецы под Тайным дьяком ходят, а то я-то подумал…

Он не досказал, но всем и так было понятно.

– А к тебе опричники не привязались? – спросил я.

– С чего бы им до меня докапываться? Я – человек маленький. Спасибо Вышате, он меня схоронил. Хотя, думаю, в Тайном приказе с тебя начать собирались, а я бы уже потом пошёл, на закуску, – резонно заметил маркитант.

– Блин, что за жизнь такая! – всплеснул руками я. – То кио как клещи впились, то био как лист банный привязались. Думал, в Кремле хоть передохну свободно – так и здесь всё внимание, словно невесте на свадьбе.

Устьян кашлянул.

– Ну, с кио всё понятно. Они свои ряды пополняют. Им те, у кого D-ген есть, на вес золота. Да и повышенный интерес био тоже объясним.

– И чем это я им так понравился? – спросил я. – Чего во мне такого особенного? Тоже D-генами заинтересовались?

– У тебя, парень, мозг мощный, он нужен, как запчасть сгнившим мозгам био. Плюс из такого мозга может бионейромант получиться. Они это чувствуют, в них встроен спецдетектор для экстренной замены поврежденного мозга на поле боя – просто выдирают подходящий мозг из солдата и воюют дальше…

Я содрогнулся от жуткой картины. Да уж… теперь долго будут кошмары сниться. А вот известие, что способности телекинетика утеряны навсегда, отнюдь не огорчало. Жил без них прежде и ещё проживу.

Наш разговор прервало появление отца Филарета. Судя по его хорошему настроению, вернулся он не с пустыми руками.

Я не ошибся.

– Князь ждёт вас, – торжественно произнёс святой отец.

До самого последнего момента я не верил, что смогу всё же попасть на приём к князю. Уж больно недосягаемой казалась его фигура, сколько испытаний пришлось пройти, прежде чем мы оказались перед огромными арчатыми дверями, ведущими в тронную залу.

Казалось, что откуда ни возьмись появятся опричники из Тайного приказа, заломят руки и потащат в свою пыточную, дознавать неведомые тайны.

Или откуда-то из черноты прилетит короткая автоматная очередь, решающая чьи-то проблемы.

Но ничего этого не случилось, отец Филарет благословил нас (сам он входить не собирался), охрана распахнула перед нами двери, вот мы посреди большого помещения, красоту которого удалось сохранить только чудом: сколько раз по Кремлю били из пушек, катапульт и баллист, сколько они горя и разрушений принесли… врагу не пожелаешь. И тем удивительнее был подвиг защитников крепости, постоянно выдерживавших многочисленные осады. Таких людей и вправду сломить невозможно.

Посреди залы на постаменте стоял массивный трон, на котором величественно восседал князь – могучий мужчина с суровым, словно высеченным из камня лицом. По бокам от трона двое одоспешенных телохранителей из числа кремлёвской дружины: статные, широкоплечие, видавшие виды, которых и не удивить ничем. В руках парадные бердыши, но и быстрого взгляда хватало, чтобы понять: оружие это, несмотря на затейливые узоры, покрывавшие что лезвие, что древко, – исключительно боевое, а сами дружинники владеют им не хуже, чем мечами.

На поясах у телохранителей пистолеты, тоже все в узорах на любой вкус: явно старинной работы, сделанные задолго до Последней войны.

Взгляд у дружинников слегка надменный, мол, не абы кого охраняем, а самого князя. Значит, надо соответствовать.

Больше, кроме меня и маркитанта, на приёме никого не было.

Мы прошагали по красной дорожке, ведущей к постаменту, остановились напротив трона и низко поклонились. Во мне всё пело и трепетало. Пело, потому что я всё же добился своего, выполнил наказ отца, а волнение исходило оттого, что я не знал, какое решение примет князь. Нет ничего хуже, чем возвращаться домой с пустыми руками. Всё зависело от меня, смогу ли я убедить сидевшего на троне человека.