Брайан Герберт - Дюна: орден сестер

Вори увеличил скорость, но он не мог сесть на крутой склон дюны; он не знал, как спасти Гриффина.

Червь внезапно сменил курс и двинулся туда, где его ждала Ишанти. Должно быть, она использовала один из синхронизирующих механизмов, распространяющих в песке вибрацию.

Вори нашел место для посадки в ложбине между дюнами. Помедлив, Гриффин начал скользить по склону дюны к аппарату. Он был готов умереть в пустыне, но, увидев чудовищного червя, передумал.

Харконнен торопливо распахнул дверцу и хотел уже забраться на борт, но замер, увидев Вори.

– Ты! Зачем ты пришел за мной?

– Чтобы спасти тебя. Мало кто пока хотел это сделать.

Подняв тучу песка и пыли, Гриффин забрался внутрь и закрыл дверцу.

– Мне следовало украсть такой аппарат, – сказал он, глядя на универсальную приборную доску. – Тогда не пришлось бы иметь дело с тобой.

Он сел в кресло второго пилота.

Вори печально улыбнулся.

– Думаешь, я тебя простил? – спросил Гриффин, стряхивая с себя песок.

– Так далеко вперед я не загадывал. Сиди тихо, мне нужно сосредоточиться, чтобы спасти друга. Она, рискуя жизнью, отвлекает на себя внимание червя.

Опасаясь привлечь червя, он повел машину высоко, потом нырнул, увидев Ишанти – она бежала по дюне, похожей на спину кита, прочь от того места, где оставила свой создающий ритмичную вибрацию механизм. Перемежающейся походкой, как в балете, женщина пустыни двигалась параллельно плоской равнине между дюнами; это пространство обещало не больше защиты, чем сами дюны. Вори решил, что легко подберет ее, пока червя отвлекает работающий механизм.

Он кружил, выбирая место для посадки, а Ишанти бежала к нему по склону наискосок. Вдруг она наткнулась на полоску белого песка, светлое пятно на поверхности дюны. Песок под ней начал рябить и зыбиться, мерно вибрируя. Вори вспомнил одну из лекций об опасностях Арракиса, которые терпеливо читал ему Калбир, в том числе о зыбучих песках. Ишанти должна была бы заметить это место, но она бежала, не сводя глаз с машины. В дюне раздалась серия гулких звуков, слежавшиеся песчинки укладывались по-новому.

Гул песка был гораздо громче ударов механизма, оставленного Ишанти. Вори увидел, что червь сменил направление и быстро приближается. Ишанти тоже увидела его, но она уже по пояс погрузилась в песок. Песок затягивал ее, как топь, а Вори не смел приземлиться поблизости – машина тоже могла увязнуть.

Голова червя, как атакующий таран, пробила склон дюны, привлеченная громовой вибрацией песка.

Ишанти закричала. Вори заметил на ее лице панику.

Гриффин пришел в ужас, глаза его широко раскрылись.

– Ей не выбраться!

Вори направил машину вниз.

– Думаю, я сумею подобраться ближе. Достань веревку из сумки. – Машина приблизилась к Ишанти. Гриффин развернул веревку и передал Вори. – Теперь привяжи ее к стойке.

Машина опускалась к одинокой женщине, но Вори видел, что приближается и червь. Он понимал, хотя и не мог в это поверить, что не успеет. Ишанти пыталась выбраться из предательского песка.

– Что ты собираешься делать? – спросил Гриффин. – Это невозможно. Червь…

– Займись проклятыми приборами! – крикнул Вори, и, как только Гриффин принял управление, открыл дверцу и откатил ее на роликах. Неожиданный порыв ветра едва не вырвал его из кресла пилота, но он держался за веревку. Машина неслась навстречу червю.

Обвязавшись веревкой, Вори высунулся из люка и повис в воздухе. Двигатель машины гремел, но он заорал, перекрывая этот грохот:

– Ишанти! Хватайся за мою руку!

Гриффин спустился ниже, и Вори, вися вниз головой, удерживаемый только веревкой, протянул руку.

Червь бросился вперед, проносясь сквозь песок. Ишанти вытянула руку, но, глядя ей в лицо, Вориан понял, что не успевает спасти Ишанти. Червь доберется до нее раньше и проглотит заодно и машину. Но Вори не сдавался.

Ишанти лишила его возможности принять решение. В последнее мгновение она опустила руку и бросилась вниз по склону дюны, подальше от приближающейся машины.

– Нет! – закричал Вори, но она сделала это сознательно, принося себя в жертву.

Текучий песок и Ишанти пролетели мимо червя. Барахтаясь в песке, храбрая женщина обернулась и посмотрела на чудовище, не обращая внимания на машину и Вори, будто принимая свою судьбу. Она подняла обе руки – с вызовом или в молитве, Вори не мог сказать.

Свесившись из люка, не в силах остановить чудовище, Вори звал Ишанти, умолял ее, но слова застревали в горле.

С громовым шумом песчаный червь поднялся прямо перед ней; Гриффин едва успел отвернуть машину и избежать столкновения с вершиной дюны. Червь проглотил Ишанти и нырнул в песок, оставив едва заметную рябь на том месте, где она только что была.

Борясь с тошнотой, Вори висел на веревке, пока Гриффин не втянул его в машину. Вори сел за управление и набрал высоту; ему потребовалось время, чтобы увидеть, как четыре орнитоптера фрименов окружают его аппарат. Значит, наиб Шарнак все-таки отправил других, но слишком поздно. Они все видели.

Гриффин молчал, подавленный и пристыженный.

Машины фрименов приблизились. Вори не пытался уйти. Он вслед за ними полетел к пещерному поселению.

– Она отдала жизнь за нас, – сказал он. – Мы возвращаемся к фрименам.

Император Сальвадор Коррино не любил присутствовать при пытках, даже если их применяли по его приказу. Он понимал их необходимость, но предпочитал ничего не видеть и не знать подробностей. Ему нужны были только результаты. Но иногда Сальвадору не удавалось уклониться от своих обязанностей.

Доктор Зома лежала в агонии, привязанная к многофункциональной дыбе, и один из «техников правды» в капюшоне занимался своим делом. Ирония заключалась в том, что этот высокий худой мужчина по имени Риг Лемонис изучал свое ремесло, глубоко постигая науку о болевых центрах человеческого тела, во время обучения в специальном отделении школы Сукк под названием «Скальпель». Сейчас, был уверен Сальвадор, директор школы Сукк жалела, что школа выпускает таких знающих специалистов.

Батлерианцы не одобряли сложных технологий, поэтому Лемонис использовал испытанные приспособления. Он уже воспользовался специальными тисками, чтобы раздробить Зоме пальцы. Теперь он вопросительно взглянул на императора, закрепляя голову врача в зажимах.

Родерик стоял рядом с братом, тоже заметно расстроенный. Зома стонала и издавала нечленораздельные звуки, только отчасти напоминавшие речь. Она выдержала страшную боль, прежде чем Лемонис смог добиться некоторых результатов. Родерика мутило, и в то же время он не мог отвести взгляда, но «техник правды» не причинял серьезного вреда, пока Зома не созналась в заговоре. После чего даже Родерик перестал ей сочувствовать.