Брайан Герберт - Дюна: орден сестер

– Вы с ней одних лет, и к тебе она может отнестись лучше. – Голос Доротеи звучал скептически; возможно, она видела в Вале свою соперницу. – Однако император просил меня сопровождать его сестру, чтобы у нее в незнакомом мире было хоть одно знакомое лицо. По приказу императора моя работа на Салусе Секундус закончена, я возвращаюсь на Россак.

Ракелла предпочла бы оставить Доротею во дворце, однако она не могла перечить императору Сальвадору.

– Хорошо, тогда ты сможешь вернуться к работе с сестрой Кери, а я дам сестре Вале новое назначение. Мне жаль терять тебя как нашу представительницу при императорском дворе, но здесь у нас уже есть четыре сестры.

Голоса в голове Ракеллы возбужденно шептали – мало кто из сестер так преуспел в обучении, как Доротея, или так готов к трансформации. Может, она станет следующей… Моя родная внучка! Но все сестры должны быть равны, а семейные связи скрыты.

Родив Доротею, дочь Ракеллы Арлетт отказалась расставаться с ребенком. Она хотела бросить орден и, забрав дочку, отправиться на поиски ее отца. Видя такую слабость в собственной дочери, Ракелла приняла важное решение, и ее поддержали все голоса из прошлого.

Преподобная Мать отправилась туда, где лежали в колыбелях новорожденные. Ракелла не мешкая сняла с младенцев бирки и поменяла детей местами, а всех их матерей, включая Арлетт, отправила набирать новых послушниц в школу ордена на Россаке.

С того дня она придерживалась такой политики: дети, рожденные и воспитанные на Россаке, не знали своих родителей. Каждый ребенок начинал с чистого листа, и никто не получал никаких преимуществ.

Когда Доротея выросла, Ракелла послала ее миссионером на Лампадас, чтобы она пожила среди батлерианцев и понаблюдала за ними. Преподобная Мать хотела предоставить ей уникальные возможности для тренировки – погружение в экстремистскую организацию должно было показать внучке, до какого нарушения логики могут дойти люди, одержимые навязанными верованиями. Оттуда Доротея отправилась на Салусу Секундус и работала при императорском дворе. Теперь, после нескольких лет успешной работы, она возвращалась домой. Ракелла не могла сказать об этом вслух, но ее радовало возвращение Доротеи.

Валя негромко сказала:

– Преподобная Мать, если сестра Доротея покидает императорский двор, может, мне будет разрешено остаться на Салусе? Я хотела бы иметь возможность…

– Нет, – не задумываясь ответила Ракелла. Валя была ей нужна не только для помощи в работе с компьютерами. Преподобная Мать отлично понимала, что молодая женщина стремится восстановить положение своей семьи. – Если ты и получишь когда-нибудь назначение на Салусу Секундус, то ради наших целей, а не твоих. Не забудь, что ты теперь в ордене и несешь ответственность перед всеми нами. Теперь твоя единственная семья – орден сестер.

Валя покорно поклонилась.

– Да, Преподобная Мать. Орден сестер – семья, не похожая ни на какую другую. Может, когда-нибудь, если вы сочтете меня достойной, я получу назначение миссионером? Я высоко ценю полученное повышение, но предпочла бы не задерживаться на всю жизнь на Россаке.

– Терпение – одна из человеческих добродетелей, сестра.

Доротея знаком пригласила следовать за ней.

– Идемте, я устроила вам встречу с Анной Коррино.

Пять сестер, служивших при дворе, быстро попрощались и разошлись по своим делам во дворце. Доротея неслышными шагами последовала с Преподобной Матерью и ее свитой дальше по лабиринту коридоров и сводчатых залов в менее людное крыло с многочисленными кабинетами, комнатами для встреч и большими палатами.

У двери одной из больших комнат Доротея остановилась, потом провела сестер через нее в небольшую приемную, где с капризной миной их ждала миниатюрная Анна Коррино. У двери стояла женщина из дворцовой стражи; она смотрела строго и не позволяла принцессе выйти. Хотя Ракелла никогда еще не видела сестру императора, черты фамильного сходства невозможно было не заметить.

Анна говорила отчужденно, с явным презрением.

– Когда вы вчера вечером не появились, я понадеялась, что брат передумал. Но вот вы здесь.

Однако Ракелла заметила тревогу в ее голосе. Стараясь говорить сочувственно, она сказала:

– Мы не хотели вызывать ненужного волнения. Просто опоздал свертывающий пространство корабль. – Она взяла девушку за руку. – Конечно, жизнь будет не такой, как во дворце, но тебе понравится.

– Сомневаюсь, – сказала Анна.

Валя с улыбкой выступила вперед, она держалась вовсе не так, как несколько минут назад.

– А я не сомневаюсь. Я стану твоим другом, Анна. Сестра Валя. Мы станем близкими подругами.

При виде девушки своих лет принцесса повеселела, настроение ее изменилось.

– Может, это и к лучшему. Без Хирондо я не хочу жить во дворце.

Два дня, думала принцесса Анна. Всего два дня, а потом придется отправиться под конвоем сестер на Россак… потому что она осмелилась полюбить не того человека, потому что сама принимала решения, потому что отказалась следовать правилам, навязанным братьями. В определенном смысле это казалось романтичным, демонстрацией того, что она следует своим принципам и зову сердца… и вот теперь ее отправляют в школу для женщин. Это так несправедливо!

Часы шли. Она воображала, как убежит с Хирондо, но даже он испугался такого риска. Теперь она знает, что больше никогда не увидит любимого. Вопреки заверениям Родерика Анна вовсе не была уверена, что он еще жив. Может быть, она сумеет убежать одна…

Сердце билось часто, и трудно было дышать. Как не переживать, если ее увозят из единственного дома, какой она знала всю жизнь? Сальвадор обращается с ней, как с избалованным ребенком. Почему он принимает за нее все решения?

И хотя приехавшие сестры неуклюже стараются помочь ей смириться с новым положением, эти замкнутые женщины кажутся ей чужими и нездешними. При дворе ей никогда не нравилась долговязая сестра Доротея, которая вечно следила за ней и нашептывала братьям советы. А теперь ей предстоит жить в школе, где все такие. Она совсем не хочет жить с ними и становиться похожей на них – но у нее нет выбора. Бессердечный император отдал приказ.

Стражники не выпустят ее за пределы дворца; тем не менее Анна устремилась наружу, чувствуя отчаянную потребность спрятаться где-нибудь, сбежать… пусть ненадолго. Она пошла по мощеной тропинке через сад, окружавший императорский дворец, и по мостику пересекла ручей. Оглянувшись, чтобы убедиться, что за ней никто не идет – впрочем, бесчисленные мониторы все равно передавали каждое ее движение, – молодая женщина ускорила шаг и прошла через рощу салусских вязов. Ей нужны были всего несколько минут свободы, прежде чем над ней официально возьмут опеку и увезут на другую планету. Анна уже чувствовала себя узницей.