Брайан Герберт - Дюна: орден сестер

А Валя… Валя бросилась вслед за Гриффином. Не думая о себе, она погрузилась в воду. Борясь с парализующим холодом, подплыла к нему, схватила за плечи и подняла его голову над поверхностью. Но тут приток адреналина кончился, и она тоже поддалась ледяной воде.

Вокруг них плескались спасательные круги и тросы, а Гриффин едва держался. Задыхаясь, дрожа и бранясь, Валя держала его над поверхностью достаточно долго, чтобы лодка повернула… но сама уже сдавалась. Она удостоверилась, что Гриффин держится за спасательный круг, потом посерела и потеряла сознание.

И хотя дядя Уэллер кричал матросам, чтобы они тащили трос, Гриффин вцепился в сестру, отказываясь отпустить ее. Застывшими неподвижными пальцами он держал ее за мокрую блузку. И лишившись чувств, пальцы не разжал.

Потом, когда оба лежали в каюте среди нагревателей, сухие, закутанные в одеяла, – китобойная лодка возвращалась в родной фьорд, – Гриффин недоверчиво посмотрел на сестру.

– Это было глупо. Не надо было прыгать за мной.

– Ты бы для меня сделал то же самое.

И Гриффин понял, что она права.

– Мы оба могли погибнуть.

– Но не погибли – потому что можем рассчитывать друг на друга…

Это было совершенно справедливо. Через год после того как сестра спасла его, он ответил ей тем же, когда три пьяных рыбака набросились на нее у пристани. Она всегда была привлекательна, а для этих подонков имя Харконнен ничего не значило. Валя, с ее проворством и поразительной силой, могла бы отбиться от одного хулигана, но трое – это слишком. Тем не менее она сопротивлялась и выиграла драгоценное время, позволив Гриффину почувствовать опасность и броситься ей на помощь. Они быстро справились с тремя пьяницами, а отец потом выдвинул против них обвинение.

Вспоминая, Гриффин закрыл глаза. Их с сестрой связь просто сверхъестественна. Когда у одного из них депрессия или какие-нибудь неприятности, второй это чувствует, даже если они далеко друг от друга.

Теперь ему ужасно не хватало сестры.

Не интересуясь прочими вновь прибывшими письмами и посылками, Верджил и Соня Харконнен взяли младших детей, Денвиса и Тьюлу, и пошли на берег собирать моллюсков. Заниматься административными делами на Ланкивейле они предоставляли Гриффину – так повелось с тех пор, как ему исполнилось двадцать.

Отправившись в свой городской кабинет, Гриффин весь день занимался распределением грузов, доставленных на муниципальные склады. Потом провел встречу с рыбаками, спорившими из-за прав на подводные пещеры.

Еще один обычный день на Ланкивейле… хотя Гриффин не был уверен, что после недавней потери дни снова станут обычными.

Когда он на исходе дня вернулся, в доме пахло травами, перечным маслом, морской солью и вечной рыбой. Кухарка варила его любимую уху в большом котле и пекла булочки. Аромат ухи обострил аппетит, но Гриффин решил ждать возвращения семьи.

Дома в кабинете он принялся разбирать корреспонденцию, доставленную кораблем «СТ», и, к своей радости, обнаружил небольшой пакет от Вали. Он полагал, что в ордене сестер запрещены ностальгия, тоска по Родине и семье, и потому письма Вали домой были редки, но тем более ценны.

Вскрыв пакет, Гриффин обнаружил небольшой старомодный кристалл памяти того типа, что использовались только в старинных голографических приемниках; Валя знала, что у брата есть такой приемник. Еще Абулурд Харконнен когда-то привез это устройство с собой в изгнание на Ланкивейл. Гриффину не терпелось услышать, что скажет Валя; он порылся на полках, нашел прибор, вставил кристалл и включил.

Появилось маленькое мерцающее изображение сестры – темноволосой, с пристальным взглядом, полными губами и такой привлекательной, что чуть позже, когда годы смягчат ее черты, она обещала превратиться в редкостную красавицу. А когда он услышал голос Вали, почудилось, что она вовсе не покидала Ланкивейл.

– Я видела Вориана Атрейдеса, – сказала она без предисловий. – Негодяй вернулся! Наконец-то у нас появился шанс осуществить правосудие.

Валя расправила плечи; она словно видела, как ее брат изумленно отшатывается.

– Он не умер, как мы думали. Все это время он скрывался, а теперь вернулся. Будь он проклят, он выглядит таким же молодым и здоровым, как раньше! Император Сальвадор заискивает перед ним, празднует его появление – Вориана Атрейдеса! – Каждое ее слово было проникнуто отвращением. – Видел бы ты его лицо, как он вел себя… словно вся империя принадлежит ему… Он, наверное, думает, что Харконнены уже забыли, чем он провинился.

Гриффин чувствовал, как растет его собственный гнев. Слушая, он стиснул подлокотники кресла.

– Мы с тобой годами говорили об этом, брат, – мечтали об этом, и вот теперь нам представилась возможность. Атрейдес заплатит за то, что сделал с нашей семьей, за то, что превратил нас в деревенщину, что мы не стали правителями империи.

Слушая, Гриффин вспоминал их разговоры о несправедливости, которую сотворил Вориан Атрейдес с Домом Харконненов. Они вместе изучали документы о позоре их семьи, даже официальную историю из Анналов джихада и личные воспоминания, в которых Адулурд выразил свою боль. В старину, до начала и в начале джихада Серены Батлер, Дом Харконненов был очень силен и влиятелен. С тоской и печалью они с Валей разглядывали виды старого семейного поместья на Салусе Секундус: огромный дом, виноградники, оливковые рощи и охотничьи угодья.

Во время одной такой беседы – они были еще подростками – Валя заговорила, словно обращалась к большой аудитории:

– Мы должны были унаследовать величие, но пропагандой и ложью его отобрали у нас, и сделал это Вориан Атрейдес. Эта вопиющая несправедливость запятнала имя многих поколений Харконненов.

Валя всегда мгновенно взрывалась, вспоминая об этом, и Гриффин чувствовал то же самое. Они видели, как друзья и родственники умирают на холодной и опасной планете, куда сослали их семью. Валя постоянно рисовала в воображении, какой могла бы быть история их семьи, и часто обдумывала месть человеку, исчезнувшему восемь десятилетий назад.

– Я знаю, где он сейчас, Гриффин, – произнесло ее голографическое изображение. – Он встретился с императором и скоро снова улетит. Он с семьей живет на планете Кеплер; к этой записи я прикрепила ее координаты. У него там семья, счастливый дом. – Она помолчала. – Я хочу, чтобы ты отобрал у него все это.

У Гриффина внутри все похолодело. Он всегда надеялся, что обойдется без мести, что Вориан Атрейдес давно умер на какой-нибудь далекой планете, тихо, без шума. Но тот был жив, его местонахождение известно, и это в корне все меняло.

– Честь и справедливость не одно и то же, – говорила между тем Валя. – Вначале восстановим справедливость, а потом начнем восстанавливать наше честное имя. Нарыв будет вскрыт, гной вытечет, и только тогда мы сможем выздороветь. Уэллера нет, а у нашего отца, ты знаешь, не хватит характера для мести. Я сделала бы это сама, но мешают обязанности перед орденом. Поэтому… тебе придется одному защищать нашу семейную честь.