Александр Афанасьев - Зона заражения

Нет. Нет. Нет…

Есть!

Гаврила блокирует коридор, я перемещаюсь и прикрываю с тыла, двое тихо пробуют дверь, затем входят. Через пару секунд – быстрые хлопки.

– Чисто.

Идем далее. Этот дом по-видимому, хозяйский, тут внутри чисто, не воняет и есть какая-никакая обстановка. Лестница наверх – в самом конце коридора, и для ее основы используется горный склон, на него ступеньки положил – и готово. Гаврила со щитом на лестнице бесполезен. Поэтому он делает шаг назад, а инженер под прикрытием Гаврилы ловко бросает наверх шарик дрона. Маленький такой шарик с камерой, он может катиться и показывать, что есть впереди. Он очень простой, дешевый, на этой модели нет даже ночного видения, но автообработки изображения на дисплее инженера достаточно, чтобы понять, есть там кто или нет.

– Чисто!

Перестраиваемся. Я поднимаюсь первым и занимаю блокирующую позицию. Следом поднимаются остальные.

Мы не рискуем, нет. Это просто работа. Если не вставать у нас на пути, мы сделаем, что запланировали, и уйдем. Лишняя кровь нам тоже не нужна.

– Кочевник три – Главному.

– На приеме.

– Движуха справа. На выходе из ущелья.

– Что там?

– Свет фар. Одна-две машины. Идут с затемнением.

Это значит светофильтры. Местные тоже хлебнули лиха и кое-чему научились, теперь тачки, на которых по местным горам катаются упоротые, помимо обычных фар, имеют еще и такие, какие работают в инфракрасном, не видимом невооруженным глазом режиме. Но нам это видно. Нам все видно.

– Понял. Ныкайся, пока можешь. Дальше работай без доклада.

– Понял.

Иные командиры на земле без доклада и ж… вытереть не дают. По мне – большая глупость. Каждый из моих людей подобран мной лично и хлебнул немало дерьма. Что касается Кочевника, то я уверен, что он будет ныкаться, пока может, и откроет огонь, когда это будет действительно необходимо.

Проблема в том, что когда он откроет огонь – наш низкий профиль накроется к чертовой матери. А я не могу понять, на чем здесь напоролись Шилды? Они что, решили выдвигаться к цели днем и напоролись на вахов? Или есть что-то еще.

– Работаем…

Инженер показывает большим пальцем вниз – есть духи. Показываю, что встану в копье – так на нашем сленге называется группа, которая непосредственно входит в помещение. Копье – группа, входящая в помещение, кулак – группа огневого прикрытия, щит – группа, прикрывающая копье, глаза – наблюдатели-снайперы. Удобно.

Меняю «Каштан» на пистоль, встаю справа. Стрелок слева проверяет дверь, показывает большой палец. Инженер поворачивает нам свой планшет, на нем – расположение источников сердцебиения по комнате. Я показываю большой палец, осторожно толкаю дверь…

Комната. Не похожа на казарму или что-то в этом роде. Какой-то урод явно мужеска полу дрыхнет на коврике справа. К Аллаху его. Еще один, к моему ужасу, сидит, не лежит, а сидит слева, но на меня никак не реагирует – обкурился до полного отупения. К Аллаху и его – видно в приборе, как на стену брызнуло. Сорок пятый калибр и двести двадцать грейн – самое то в таких случаях.

Показываю рукой – чисто.

И вот тут-то…

Короче, есть у меня чутье… сам не знаю, как это получается, но бывает чутье, когда что-то не так. Нет, я не смогу, к примеру, увидеть установленный под дорогой фугас, если вы об этом. Но почему-то чувствую, когда надо обратить на что-то внимание. Что что-то не так.

Потом я понял, что смутила меня третья лежанка рядом с двумя другими – она-то меня и насторожила. Одна есть, на второй должен был спать тот, кто обкурился и сидел у противоположной стены, а где третий?

Куда он делся?

Тишина в эфире внезапно срывается криком: огонь! Похоже, вляпались, кончилась наша тихая прогулка.

Прежде чем мы сообразили, что делать дальше, в стене совершенно невидимая для нас до этого открылась дверь и вывалился боевик – пардоне муа за подробности, совершенно голый. И боевик этот был сантиметров на пятнадцать выше меня, здоровый как лось.

Собственно, мне до этого было по фиг, и реагировал я, как и должно реагировать на упражнение № 9 – внезапное нападение с тыла. То есть дважды выстрелил в нападающего. Первая пуля попала куда-то в предплечье, вторая – в голову, но, поверите или нет, этот ублюдок не успокоился! С пулей в голове он ринулся на меня, издавая и хрип, и мычание разом. Стрелять мог только я, остальные задели бы меня – я выпустил еще три пули, прежде чем боевик рухнул на меня всей тушей, сшибив с ног. Перескочив через меня, копья начали штурм помещения, из которого вылезла эта обезьяна. Через несколько секунд раздался истошный женский крик. Выстрелов не было.

С трудом столкнув с себя тушку, я встал. Прямо как был, не вытираясь, зашел сам. Ну… в общем-то круто.

Не… я не ханжа, вы не подумайте там чего, нет. Я такой же, как и все. Выпью, если нальют, хотя держу себя в руках. Проставлюсь, когда надо. Бабы у меня постоянной нет, но ее у многих из наших нет, кто в разводе, кто так и не женился, идя от случая к случаю, как говорится. Но все-таки есть какое-то понимание, что вот мы дохнем, мерзнем, жаримся, убиваем, сами пули ловим – за что? За то, чтобы защитить какую-то мирную, нормальную жизнь. От которой мы добровольно отказались, дабы у других она была. Но как быть, если эта нормальная мирная жизнь день ото дня все дерьмовее и дерьмовее, и иногда ловишь себя на мысли, что ее уже не хочется защищать.

Вот это вот – что такое?

Мелькнула мысль – снять бы на видео этот траходром в хорошем разрешении, да послать папе. Пусть полюбуется.

Я этого, конечно, не сделаю. Не за это бабки получаю. Но мне все равно интересно – как вот быть с такой фигней. Просто как человеку интересно. Еще салагой, зеленым совсем, я слышал разговоры старших по званию об Афгане – тогда еще СССР был. Там были бабы, которые занимались проституцией в действующей армии. А поскольку тогда долларов не было, а были какие-то чеки, которые, как я понял, на доллары менялись, они этими чеками за свои… любезности брали. Но это были прожженные бабы, которые в общем-то и понимали, кто они такие есть – б… последние. А вот как это вот воспринимать? В девятнадцать лет?

Девица продолжала истерить, а потому я с размаху залепил ей пощечину. Потом вытер руки о грязную простыню, достал камеру.

– Держи ей голову.

Сфотографировал со вспышкой, через секунду дало результат – бинго. Камера была необычная, армейского образца. Там память и специальная программа, анализирующая снимки и сравнивающая со списками разыскиваемых лиц. В моей камере было забито в память только одно лицо. Есть. Вторая часть выполнена.

– Главный – всем, у нас бинго, повторяю – бинго. Готовимся отходить, выходим из адреса, выходим из адреса…

– Бинго, Кочевник принял. Движуха со всех сторон, работаем.