Дмитрий Манасыпов - К далекому синему морю

Она замолчала. Да и Морхольд тоже. Ему очень хотелось, чтобы его тащили как можно дольше. Хрен с ним, с холодом. Потерпит. Лишь бы появилась возможность побороться, лишь бы она появилась. В чудо и уж тем более в воздушную кавалерию, всегда приходящую на помощь хорошим парням, не верилось. Во-первых, чудес ему не встречалось. Каждое чудо оказывалось хорошо спланированным. А во-вторых, воздушная кавалерия всегда помогала только хорошим парням с Оклахомщины. Или, на худой конец, с Аризонщины. А он вовсе даже из Самарской области.

По сторонам, подсвеченные изнутри огнями, появились черепа, посаженные на шесты. Где человеческие, где волчьи. Но почему-то в основном лошадиные.

– Эй, красавица?

– Что?

– Вы всех лошадок пожрали в округе или как?

Милена посмотрела на него, глянула вокруг.

– Здесь был конезавод. Из-за него поселок и погиб. Сразу после ударов, как только люди поняли, что в степях не так и много радиации, сюда потянулись отряды со всех ближайших хуторов. И местные погибли, защищая свою собственность. И поселок стал мертвым. А потом появились мы, кланы Детей Зимы. И уже год ни один сталкер ни за что не двинет в эту сторону. Кроме одиночек, не знающих ничего о местных. А твои друзья, как думаешь, те, что везли тебя недавно, знали об этом?

Морхольд не ответил. Стерва его явно пыталась подловить, чтобы добить и морально.

– Врешь ты все… – он сплюнул, заодно очистив рот от остатков рвоты. – Им-то на вас накласть. Откупаться от твоих ушлепков мною никто бы не стал.

– Чего ж ты такой умный раньше-то головой не думал? – она ухмыльнулась. – Другим местом думал, наверное, да?

– Да пошла ты.

– И пойду. Потом и домой. А ты уже никогда и никуда не пойд…

Носилки качнулись, замерли. И, вздрогнув, упали. Морхольд еле успел приподнять голову, стараясь не удариться затылком. Получилось.

Он, как смог, выгнулся, ища причину остановки. И радостно осклабился, увидев. Такое зрелище стоило даже всей пережитой боли и мерзости.

Скорее всего, каменюгу притащили откуда-то с кладбища. От таких безумцев, с вылуженными холодом мозгами, станется. Притащить и устроить жертвенник. Да уж.

Только вряд ли, судя по оцепеневшим Детям Зимы, они ожидали увидеть то, что красовалось на нем сейчас. Мрак и Глот вернулись. Только не своими ногами. По частям.

Морхольд не смог удержаться. Слишком сюрреалистической и безумной казалась картина. Как кусок из сумасшедшего и любимого им когда-то аниме. И такой же безумный. И в чем-то красивый.

Алые широкие полосы шли по бокам маршрута, прокладываемого Миленой и остальными Детьми. Снег, снова поваливший, еще не успел скрыть их, лишь сделав темнее. Из-за остова какой-то сгнившей машины и до самого жертвенника, как мазки свихнувшегося художника.

На самом камне, покрытые нетающим снегом и смотря на братьев, стояли две головы. Человеческая, перекошенная в ужасе, и волчья, явно ничего не выражающая, лишь заляпанная кровью.

Снег, чуть гонимый слабым ветром, старательно заметал красное. Снежинки, легкие и невесомые, падали, кружились, блестя серебром в свете выглянувшей луны.

И теперь Морхольд увидел следы. Следы, заставившие сердце, потихоньку начавшее из-за гипотермии биться все тише, застучать сильнее. Но почему-то он не удивился, как будто так и должно было выпасть на его пути. Картой из большого Аркана Таро. Картой с картинкой дьявола. Спутать их он не мог.

– Знаешь… – он снова закашлялся, – жаль, что ты не знаешь, кто такой Гендальф.

– Что? – Милена посмотрела на него. Очень зло и очень удивленно. – Почему?

– Ты не оценишь иронии моих слов.

– Каких?..

Морхольд оскалился, чувствуя натянутое струной напряжение. И пытаясь угадать – откуда придет их смерть. Девушка застыла, прислушиваясь к тишине и к нему. И он тихо сказал:

– Бегите… глупцы!

Они не успели. И Морхольд прекрасно их понимал. От такой смерти убежать выйдет далеко не у каждого. Даже если ты Дитя Зимы.

Первым погиб крайний слева носильщик. Прилетевшая из снега широкая заточенная железяка вошла у шеи. Прорезала себе путь сквозь ключицу, откидывая подростка назад, и остановилась где-то у грудины. Парень упал молча, широко, по-рыбьи, разевая рот и захлебываясь кровью. Морхольд, заработав два подряд плеска прямо в лицо, фыркнул, стараясь проморгаться. На губах солонило.

Милена, подняв вертикалку Морхольда, выстрелила. Верхний ствол шарахнул пулей, нижний не сработал. Больше оружие не говорило. А девушке досталось волчьей головой.

Молот, возникнув в белой стене, ударил колотушкой, как заправский гольфист клюшкой. Выдав такой натуральный слайс, лихо закручивающийся вправо. Наверное, удобнее было бы человеческой, но громадина врезала по ближайшей. По волчьей, соответственно.

Башка, смешно растопырив уши, свистнула, разрезая морозный воздух, попав прямо в цель. Милена вскрикнула, схватившись за лицо и упав на колени. Ружье грохнулось в снег, сразу же скрывшись в нем.

Оставшиеся Дети Зимы, заклекотав и дико крича, полетели на Молота. Четверо на одного. Четыре человека-волка, совсем юных, гибких, с острыми топорами, кривыми клинками и чем-то вроде копий. Против грузного великана, прущего напролом за Морхольдом уже не одну сотню километров. И Морхольд, не кривя душой, болел именно за Молота. Хотя так и так было страшно. А веревки, которыми он был примотан к носилкам из собственных лыж, не поддавались.

Молот, не тратя ни секунды, делал дело, ставшее Морхольду уже привычным. Он убивал. И все. Как терьер убивает крыс. Крыс может быть очень много, они могут навалиться на терьера скопом. Но тот победит. Если только он не совсем маленький щенок. А Молот таким точно не был.

Снег закручивался спиралями, обтекая бойцов. То ли от ветра, то ли от скорости их движений. Дети Зимы оказались хороши. Несмотря на возраст. Хотя, возможно, именно из-за него. Хотя сейчас ни ветер, ни мороз, ни снежная стена, разрезаемая ударами ветра и металла, им не помогали.

Молот бил не так быстро и двигался обманчиво медленно. Только он не обращал внимания на мелочи. Например, на нож, торчащий из широченной спины. Он просто поймал хозяина ножа, решившего воткнуть еще один, за руку и отшвырнул его. Завывая и хрустнув костями и суставами, тот взлетел в воздух, чтобы сбить своего же. Им двоим удалось прожить на несколько секунд дольше третьего, упавшего на колени и слепо уставившегося перед собой. Не странно, когда в макушке торчит крюк, вбитый одним размашистым движением. Четвертому великан просто вмял лицо своей кувалдой. Затем Молот оказался рядом с поднимающимися Детьми. Ударил ногой вниз, метя в спину сбитому на лету. Размазал его по землю, украсив снег очередными росчерками красного, безумными мазками сумасшедшего импрессиониста.