Алексей Евтушенко - Бой на вылет

Впрочем, никто не говорил, что будет легко, и любой из нас более или менее представлял себе, что его ожидает. Подкованные люди, как-никак. Знаем, что собой представляет танк середины двадцатого века. Только раньше, как быстро выяснилось, знали больше в теории. Зато теперь не просто узнали, а осознали. Всей, можно сказать, шкурой. И хотите верьте, хотите нет, а мне, скорее, понравилось. Было в этих железных неуклюжих, но чертовски опасных монстрах, что-то настоящее, истинное, не выдуманное. Впрочем, очень может быть, что здесь во мне говорила любовь к машинам и механизмам вообще и военным ретро-машинам под названием «танки» в частности. Наверняка большинству они показались бы отвратительными и даже смешными. Правда, уверен, что последнее — до тех пор, пока это самое большинство не увидело бы своими глазами, на что способен фугасный снаряд, выпущенный в толстую кирпичную стену дома из танковой пушки калибром семьдесят пять миллиметров с расстояния в километр. Или по любой другой цели. А если чуть-чуть задействовать воображение и представить внутри или рядом с вышеупомянутой целью живого человека (себя, к примеру), то смех застревает в горле надолго.

Катьке я доложил чистую правду — уехал, мол, деньги зарабатывать. Нет, пока ничего конкретного рассказать не могу, лучше и не спрашивай. Вот аванс, восемь тысяч энерго. Этого достаточно, чтобы начать лечение. А я вернусь через девять дней (разговор происходил за день до отъезда) с деньгами, которых хватит на всё остальное. Может, даже ещё и останется. Ну что ты, родная, не надо плакать. Всё будет хорошо, обещаю. Вернусь живой и здоровый. Я очень люблю тебя и Вовку. Очень. Считай, что это командировка. Нет, звонить оттуда я тебе не смогу, это запрещено контрактом. Мало того, я даже не имею права рассказывать об этом до конца жизни, кому бы то ни было. Командировка — и всё. Понимаю твой страх. Но давай так. Ради сына — ни единого словечка. Ты меня хорошо поняла? Ни подружкам, ни моей маме — никому. Иначе денег не будет, и Вовка умрёт. Вот так, родная, такие условия. Да, опасность есть, врать не буду. Иначе такие деньги не платили бы. Но я справлюсь, потому что умею это делать и умею хорошо. Всё, Катюш, ни слова больше, не тяни из меня жилы, прошу. Лучше собери командировочную сумку. Из расчета на восемь дней плюс пару дней запаса.

Оглядываю экипаж, одного за другим.

Мехвод Сашка — такой же чернявый и коренастый, как его аватар Ганс. Надёжный, исполнительный, умеет и пошутить, и посмеяться шутке.

Радист Миша — склонный к полноте лысоватый парень, совершенно не похож на свой аватар Марка внешне, но поворчать тоже любит. За эти десять дней он сбросил не менее десяти-двенадцати кило, что, по-моему, здорово пошло ему на пользу.

Заряжающий Костя. Сильный, широкоплечий, немногословный. Настоящий заряжающий. Масса каждого бронебойного трассирующего выстрела (снаряд вместе с гильзой) PzGr 39/42 — четырнадцать килограмм триста грамм. Фугасный чуть полегче — одиннадцать кило с лишним. Боекомплект — восемьдесят один выстрел. Попробуй-ка в бою поворочай. Раз зарядил, два зарядил, а на пятнадцатом-двадцатом выстреле сдох. Но только не Костя.

Ну и наводчик Светлана, Светка. Которая, по-сути, нас всех в это дело и втянула. В игре она была гениальным Вальтером, попадающим в телеграфный столб с семисот метров, но и в жизни оказалась не многим хуже. На третий день тренировок влепила болванку во врытое бревно, имитирующее телеграфный столб, со второго выстрела на пятистах метрах дистанции. При этом, напомню, телескопический прицел «Пантеры» Turmzielfernrohr 12 — это вам не полевой бинокль, увеличение даёт всего-то в два с половиной раза.

В общем, нормальный у меня экипаж, воевать можно. Да и я, вроде, не последний танкист.

Смотрю на часы. До начала боя одиннадцать минут. Кажется, всё обсудили, осталось внутренне собраться. В отличие от обычной игры, в командах всего по пять машин. Видимо, не так много оказалось желающих рискнуть жизнью за деньги.

У нас один тяж ИС-3, один СТ — наша «Пантера», один лёгкий Т-50, одна Арт-Сау «Hummel» и одна ИСУ — 152. У противника… У противника не хуже, силы примерно равны, хоть танки и разные. Против моей «Пантеры», к примеру, всё тот же нелюбимый мной американский «Першинг». А против нашего лёгкого Т-50 — старый знакомец немецкий «Леопард». Впрочем, здесь каждый танк против каждого, как и в игре.

Местность — выжженные солнцем сопки по обе стороны мелководной полувысохшей речушки, текущей с юга на север. В этих сопках мы и расположились. С восточной стороны от реки — наша база, на западе — противник. Далеко на юге — силуэты гор. И самые натуральные развалины какого-то древнего городка посредине. Примерно полтора километра длиной и метров восемьсот шириной. Судя по звёздам и движению солнца, мы где-то на юге в Северном полушарии. Но где именно, понятия не имею. Да и чёрт с ним. Вряд ли когда-нибудь мне захочется сюда вернуться.

— Ну что, бойцы, — обращаюсь я к экипажу. — Вопросы, замечания, пожелания?

— Пожелание только одно, — говорит Света. — Пусть мы победим и останемся живы. Дежурящие врачи, как нам сказали, и все средства реанимации — это хорошо, но лучше под огонь не попадать. Саша — это к тебе. И к тебе, командир.

— Я постараюсь, — сказал мехвод. — Но и ты не промажь в нужную минуту и ответственный момент.

— Договорились, — краем рта усмехнулась Света.

— И всем слушать командира, — добавил я. — То есть, меня. Любой приказ, каким бы он не показался бредовым, должен выполняться беспрекословно. Это закон. Иначе не стоило и кашу заваривать.

— Есть, командир, — сказал радист Миша.

— Ты, главное, приказать не забудь, — добавил заряжающий Костя, выплёвывая травинку и поднимаясь с земли. — А мы уж выполним, можешь не сомневаться.

— Тогда, экипаж — в машину. Пора.

В три движения я взобрался на танк. Поднял и сдвинул в сторону крышку командирского люка и ещё разок, напоследок, перед тем, как нырнуть в жаркое, душное, пропахшее нагретой сталью, кожей сидений, бензином и машинным маслом нутро башни, оглядел окрестности, втянул горячий воздух, ощущая, как подрагивают руки от впрыснутого в кровь надпочечниками адреналина.

Ты хотел крутого танкового боя, Слава? Ты его получил. Теперь дело за тобой.

Я скользнул на командирское место и закрыл за собой люк, будто отрезая прежнюю жизнь от настоящего и будущего. Всё. Начинаем.

Взревели моторы. Танки, похожие с высоты съемки на игрушечные, осторожно двинулись вперёд.

— Ну вот, — удовлетворённо сказал Джафар и налил себе в бокал минеральной воды. — Устраиваемся поудобнее, нас ждёт настоящая трагедия. Жизнь и смерть, боль и кровь, отчаяние и надежды, которым не суждено сбыться.