Андрей Буторин - Метро 2033: Подземный доктор

Мужчина быстро дошел до входа в туннель, наклонился и, развернувшись, пошел назад, волоча за собой что-то по полу. Люди стали вытягивать головы. Те, кто находился в первых рядах, одновременно дернулись и охнули. Остальные нетерпеливо зашумели.

– Сейчас-сейчас, – сказал Венчик, когда Андрей Кожухов подошел к нему.

– Давай, я за передние, ты за задние, – сказал мужчина.

Юноша кивнул и наклонился к тому, что приволок дозорный.

– На раз-два, – предложил он, и в ответ на кивок Кожухова произнес: – Раз… два!..

Венчик с Андреем выпрямились с вытянутыми вперед и вверх руками.

Единое «ох!» прозвучало так, словно в одно мгновение сдулся огромный воздушный шар. Потом в зале повисла цепенящая тишина. Потом кто-то заплакал. Кого-то – и отнюдь не одного – вырвало. Кто-то, тоже не один, расталкивая соседей, ринулся к выходу. И во всех без исключения глазах застыл дикий, первобытный ужас.

– Не грех было и обосраться, правда? – опуская убитого мутанта, спросил Венчик.

«Многие знания – многие печали [4] Соломон, Экклезиаст 1:18. . Соломон [5] Царь Соломон – сын царя Давида, третий иудейский царь. Период правления – приблизительно 967–928 гг. до н.э. , конечно, прав, – думала Святая, – но наши люди говорят более метко: «Много будешь знать – плохо будешь спать»».

Она и в самом деле спала очень плохо и вообще не могла найти себе места. Вот и сейчас металась от стены к стене. Полученные знания настолько выбили ее из колеи, что она впервые за многие годы не знала, что делать. А делать – хотя бы что-то – нужно было непременно. Потому что бездействие – смерти подобно. И даже хуже, чем просто смерти. Умереть – это порой не горе, а благо. Но умирать ей сейчас ни в коем случае было нельзя. Да и сдаваться вот так, без боя, она не привыкла. И она будет драться! Будет делать всё, на что способна, что сможет. Нужно только начать, хоть с чего-то. И наконец она решила, с чего.

Предводительница храмовников внезапно остановилась возле охранника.

– Тюльканова ко мне! Срочно!

Охранник вытянулся в струнку, затем открыл дверь и громко повторил ее приказание.

Святая продолжила мерить шагами кабинет. Ей не очень нравилось то, что она собиралась сделать. Отменять свои же, объявленные ранее решения, было не лучшим действием в принципе. Куда хуже отменять то, на что надеялись, о чем мечтали люди. То, что она им пообещала и даже наметила сроки. Это подрывало доверие к ней, как к руководителю, выставляло ее как неуверенного, не отвечающего за свои слова, не знающего им цены человека. Но не сомневалась она и в том, что порой случаются вещи – неожиданные, страшные, смертельно опасные, – ради которых приходится идти на компромисс. Сейчас был именно тот случай. Недовольство подчиненных можно стерпеть, упреки проглотить, доверие восстановить. А вот продолжать оставаться твердой – точнее, упертой, в данном случае и значило бы дать слабину, как ни парадоксально это звучало. И в итоге – проиграть всё. Да, она больше не сомневалась, что приняла правильное решение. Оставалось убедить в этом остальных. Точнее, сейчас лишь начальника инспекционно-карательного отряда Андрея Тюльканова, весьма амбициозного и упрямого человека. Конечно, можно просто отдать приказ, и всё – он будет обязан его выполнить. И выполнит, куда он денется! Но исполнять приказ, понимая его необходимость и правильность, или делать всё из-под палки, считая руководителя твердолобым тупицей, – две абсолютные разные вещи с разным же результатом. Во втором случае – зачастую недопустимо отличным от нужного. Можно быть жестким, даже жестоким руководителем, но подчиненные должны быть уверены, что эта жестокость неизбежна и справедлива. Даже собака обидится, если ее пнуть ни за что. А может и огрызнуться, а то и цапнуть в ответ. Плох тот правитель, кто этого не понимает.

Довольно скоро в дверь постучали, и охранник впустил светловолосого, с чрезвычайно строгим, скорее даже озабоченным лицом подтянутого, стройного мужчину с шевроном инспекционно-карательного отряда на рукаве черной рубахи.

– Вызывали? – почтительно замер он в трех шагах от храмовницы.

Святая ответила на идиотский вопрос красноречиво хмурым взглядом. Вслух же холодно отчеканила:

– Подготовку к походу отменить.

Тюльканов едва заметно вздрогнул. На скулах выступили красные пятна.

– Имею я право узнать, почему? – процедил он сквозь зубы. – Бойцы горят жаждой мести и могут меня не понять…

– Что?! – шагнула к мужчине храмовница. – Могут не понять приказа начальника отряда? «Горят жаждой мести»? Может, тебе лучше быть поэтом, а не начальником?

– Нет, – изо всех сил пытаясь сохранить лицо, выдавил вмиг побледневший Тюльканов. – Бойцы выполнят мой приказ, но было бы лучше, если…

– Что лучше, а что хуже, здесь решаю я! – прошипела Святая. – Твое дело – выполнять мои приказы и доводить их до подчиненных! – ее голос зазвенел сталью. – Даже если ты сам эти приказы не понимаешь. И пререкаться со мной не советую. А советы я просто так не даю.

Предводительница храмовников резко отпрянула от застывшего бледным изваянием начальника инспекционно-карательного отряда и вновь принялась шагать от стены к стене. Произнесенное ею сейчас было проверкой – как раз тем неправильным вариантом общения с подчиненными, о чем она размышляла только что. И по глазам начальника отряда она увидела, что ее рассуждения были правильными: он выполнит ее приказ, но, не поняв и не приняв его, он так же неубедительно донесет его до своих подчиненных. А его бойцы не дураки, сразу почувствуют, что командир сам не верит в то, что приказывает. Но теперь это было недопустимо, теперь все они должны были стать одним целым, каждый делая то, что должен, с полной отдачей.

Святая вновь остановилась возле Тюльканова и произнесла уже совсем иным, примирительным тоном:

– Андрей, так надо, поверь. Поход отменяется только на время. Вот только пока не знаю, на сколь долгое. Но можешь передать своим бойцам, что карательная операция обязательно состоится. Я не собираюсь оставлять убийство наших людей безнаказанным. «Дикие» еще пожалеют, что появились на свет… А сейчас твои бойцы нужны здесь. Пока без подробностей, но, похоже, грядут большие события. Всё может начаться в любую минуту, так что переводи свой отряд в режим повышенной боеготовности. Скажи им, что я надеюсь на них, верю в их силу и храбрость. Всё, можешь идти.

Но Тюльканов не уходил. Святая увидела, что на его скулах вновь проступили пятна.

– Что? – спросила она. – Говори, разрешаю.

– Это… – сглотнул мужчина. – Это как-то связано с байками про «архангельского демона»?..