Андрей Буторин - Метро 2033: Подземный доктор

– Он не… слабоумный, – сглотнул Подземный Доктор и, сделав шаг назад, рухнул на топчан.

– Ну как же? – заморгал Глеб. – Я его видел, разговаривал с ним. Простите, ведь он двух слов связать не может. В его-то возрасте!

– Потому что я специально его ничему не учил, не развивал его… Донор не должен быть личностью… Постой! – Доктор снова вскочил. – Ты сказал, что видел его! Где? Когда?

– Минут сорок назад. В ваших подземельях. Мы нашли его и привезли.

– Мы? Кто это – «мы»?..

И Глеб решил рассказать всё. Рано или поздно это так или иначе пришлось бы сделать, а разговор в режиме «вопрос-ответ» отнимал слишком много драгоценного времени. Рассказал он еще и о том, каким образом догадался о намерениях доктора. А после того, как он замолчал, в камере повисло вязкое тревожное молчание. Прервал тишину Подземный Доктор.

– Ты очень умный, Глеб, – с восторгом и снова всё с той же непонятной тоской посмотрел он на мутанта. – Но, кроме состояния донора, ты не понял еще кое-чего. Самого главного. Неужели Машечка не рассказала тебе об этом?

– К-кто? – почувствовал внезапную дурноту Глеб.

– Маш… Святая. Твоя мама.

– Что она должна была мне рассказать? – объятый подступающим ужасом, стал пятиться к двери мутант. – Почему вы ее так назвали?!

В памяти, четко, будто он видел это сейчас на самом деле, вновь, как тогда, в землянке «Бабы-Яги», возник зеленый дебаркадер с надписью: «Великий Устюг». К нему подходил теплоход. Та самая «Москва», чей обгоревший остов лежал сейчас на берегу возле деревни Слободка. Но в видении Глеба теплоход не имел с уродливой «галерой» ничего общего, ослепляя его праздничной белизной и наполняя сердце радостью от скорой встречи с любимой. Но нет же, нет, это была не его радость, не его сердце!.. И не его руки с тонкими, длинными пальцами в страстном волнении сжимали букет – красные, с белыми прожилками тюльпаны… «Машечка!» – так он позвал тогда свою любимую. Тот, чьи пальцы видел сейчас перед собой Глеб наяву.

– Потому что я любил ее, – хрипло ответил Доктор. – Потому что люблю…

Глеб опустился на пол – ноги больше его не держали.

– Вы – мой отец? – спросил он о том, что и так уже знал.

– Да… – тяжело, будто задыхаясь, просипел Подземный Доктор. Его темные глаза бегали, не зная, за что зацепиться, лишь бы не встретиться со взглядом Глеба. – Но ты, наверное, не поймешь… И я не знаю, как объяснить…

– А вы попробуйте, – встал мутант на ноги. – Я только с виду – большая обезьяна, а соображать умею.

– Не надо!.. Не надо, Глеб. Мне и так тяжело.

– Не надо – что?

Изумление быстро уступало место другим чувствам. Внутри горячим комом стали разгораться обида и злость. И даже не столько на Док… на отца, сколько на скрывавшую от него правду мать. Глеб понимал, что злиться нельзя, что это может кончиться бедой, но подавить в себе начинающийся пожар было выше его сил. Да-да, он впервые ощутил, что злость вызвала не внешнее пламя, а внутренний огонь. Пусть не реальный, но от этого не менее жгучий. И всё же он был почти уверен, что недолго и до пожара реального.

– Не надо так себя… называть… – между тем пытался подобрать «правильные» слова отец. – И я, конечно, всё расскажу, вот только боюсь, что ты…

– Бояться сейчас нужно другого, – резко перебил его Глеб. – Я не в курсе, знаешь ли ты… – тебя ведь можно теперь на «ты»?.. – знаешь ли ты об одной моей особенности… В общем, если мы сейчас отсюда не выберемся, то сгорим. В прямом смысле.

– Не понимаю… Но выходить нам и в самом деле пора.

С этими словами Подземный Доктор подошел к двери и заколотил в нее что есть силы:

– Откройте! Скорее откройте! Ему плохо! – Затем он обернулся к Глебу и сказал: – Ляг на пол, остальное я беру на себя.

Мутант не понимал, что задумал отец, но у него самого всё равно не было плана, а потому решил подчиниться.

Замок пару раз скрежетнул, и дверь распахнулась. Один охранник остался возле нее с той стороны, второй, озираясь и держа наизготовку «калаш», вошел внутрь. Того, что дежурил у входа, не было – скорее всего, вернулся на пост.

– Что тут? – спросил вошедший охранник, увидел лежащего на полу Глеба и направил ствол автомата на Доктора:

– Стоять, не двигаться! Руки за голову! Что ты с ним сделал?!

– Это не я… Он упал… Пусть ваш товарищ посмотрит.

Подземный Доктор лепетал откровенную чушь. Будь охранники хотя бы чуточку сообразительней, они углядели бы в его словах полное отсутствие логики. Ну в самом-то деле: профессиональный врач просит неспециалиста посмотреть, что случилось с упавшим человеком!.. Однако мутанты-охранники избытком сообразительности не отличались. Зато они привыкли выполнять приказы, а сказанное Подземным Доктором, особенно последняя фраза, звучало именно как приказ. И стоило второму охраннику зайти в камеру, как приказами для этих двоих стало всё, что говорил стоявший перед ними человек с глубокими, как темные колодцы, глазами.

– Отдайте мне оружие и ключи от двери. Встаньте лицом к стене. Молчите и не шевелитесь, пока сюда кто-нибудь не придет.

Глеб уже был на ногах. Отец передал ему один из автоматов и мотнул головой в сторону двери:

– Идем. И ничего не предпринимай, я всё сделаю сам.

Доктор и правда всё сделал сам. У безносого охранника он также потребовал оружие, и тот безропотно подчинился.

– У него еще где-то мой автомат, – сказал мутант и вскоре держал в руках уже два «калаша».

– Никого не впускать и не выпускать, – сказал Подземный Доктор охраннику. – Кроме Деда Мороза, которому скажешь: «У твоего сердца долгий завод, нужно лишь правильно жить. В лесу, возле речки. Растить цветы, слушать птичек. А будешь продолжать свои козни – сдохнешь». Всё понял? Повтори!

– Так точно, понял! – вытянулся охранник. Глаза его сделались оловянными, но голос звучал четко: – «Птичек в речке не расти – коза сдохнет!»

– Ну, можно и так, – сказал Доктор. – Только еще про сердце не забудь. Хотя… – махнул он рукой, – ладно. Не в коня корм.

– Коню – цветы! Заводу – сердце! – отрапортовал безносый.

– Ура, товарищи! – воздел сжатую в кулак руку Подземный Доктор и кивнул Глебу: – Идем. Представление окончено.

Какое-то время они шли молча, но мутанта донимало такое количество вопросов, что он не выдержал:

– А как ты вообще узнал, что Святая – это твоя Маш… твоя жена?.. И уж совсем непонятно, как ты узнал обо мне? Ведь меня с рождения скрывали от всех, прятали, будто горшок золота, разве что в землю не закапывали. Хотя… я и так был под землей…

– Про Машечку я узнал быстро, – продолжая шагать, ответил отец. – Она начала собирать под свое крыло людей почти сразу после Катастрофы. И Святой же ее прозвали не сразу… В общем, некоторые из моих людей выбирались по ночам наружу в поисках полезных вещей и как-то принесли занятную бумажку. На обычном тетрадном листе от руки был написан призыв к «нормальным людям»: объединяйтесь, дескать, под моим началом, я поведу вас к новой жизни. Дословно уже не помню, но смысл такой. И подпись: Мария Кудрявцева. Меня слегка покоробило, что она подписалась девичьей фамилией, но я всё равно ликовал от счастья – моя любимая Машечка жива! Признаться, поначалу даже думал пойти к ней. Но… Ладно, ты уже знаешь, что я никуда не пошел.