Максим Хорсун - Кремль 2222. Арбат

В Большом Черкасском переулке стали попадаться следы недавнего присутствия нео. Кострища, угли в которых еще не успели остыть. Блохастые лежанки из сухих ветвей и заскорузлого от грязи тряпья. Кривые шалаши, крытые дырявым рубероидом или полиэтиленом. Утварь, сплошь состоящая из предметов довоенного производства, в своем большинстве – грязных, битых и часто используемых не по назначению.

Под каблуками хрустели свежеобглоданные кости, принадлежавшие павшим в бою косматым мутантам. Как говорится, война – войной, а ужин по расписанию. Не пропадать же дармовому мясу.

Иногда взгляд выхватывал брошенное оружие: копья, дубины, погнутые щиты из автомобильных колпаков. Лан поднял интереса ради дубину – утыканную арматурой, с перевитой стальной проволокой рукоятью. Весила эта хреновина не меньше, чем полпуда. Оказалось, что рукоять покрыта тонким слоем скатанной шерсти бывшего владельца дубины. Ощущение жирной грязи, приставшей к ладони и пальцам, еще долго преследовало Лана.

Они вышли на Никольскую, с ходу пересекли почти свободную от обломков проезжую часть и свернули в Третьяковский проезд. Отряд собрался под массивной аркой, сохранившейся не иначе как благодаря крыш-траве. Мастер Торговли потребовал воды, и Лан подал ему флягу, что болталась на тишкином боку рядом с мешками.

– Нас пасут, – сообщил Ворон.

Близнецы одновременно кивнули. То ли тоже заметили опасность, то ли просто показали, что приняли к сведению. Лан машинально положил руку на одну из трех заточек, припрятанных за поясом.

– И кто? – спросил Ждан Ростиславович.

– Люди, или нечто на них похожее, – ответил Ворон. – Я заметил троих. Наблюдают издалека. Думаю, что это – мародеры.

– Пришли покопаться на месте лагеря нео и подобрать, что осталось плохо лежать, – высказался дядька Ярополк. – Любители легкой добычи, – добавил он, с презрением сплюнув.

– Если так, то они нам не опасны, – сказал Чеслав. – Одно дело – прийти за легкой добычей, другое – рискнуть связаться с дружиной.

– Да, – поддержал близнеца Горазд. – Они ограничатся тем, что будут приглядывать за нами с расстояния. Разумная мера с их стороны, по-моему.

– Но мне все равно это не нравится, – пробурчал Чеслав.

– Ага, – снова поддержал его брат.

Лан только и успевал вертеть головой. Хотел иной, более насыщенной жизни – получи! Впрочем, он знал, на что шел. И не променял бы одну эту ночь на годы размеренного пахарского существования.

– Ворон, что скажешь? – обратился к разведчику Ждан Ростиславович.

Воин долго не думал.

– Пока не вижу причин менять маршрут. Идем дальше. Они будут наблюдать за нами, а мы – за ними. Если что, мы убедим их держаться подальше. Из фузей не стрелять! – напомнил он бескомпромиссным тоном. – Повсюду свежие следы био. Луки, мечи, ножи! Вперед!

У Лана вспотели ладони, и он поспешил вытереть их об штаны. Био до сих пор он видел лишь издалека – с кремлевской стены.

Лан с трудом представлял, каково это – столкнуться вне крепости, среди руин, с гигантом, запрограммированным на поиск и уничтожение людей.

Они остановились у арки на противоположном конце улочки. Уставились на пустынный, похожий на русло обмелевшей реки Театральный проезд и на площадь, наполовину скрытую зарослями хищных ив.

В тусклом свете луны, кое-как проникающем сквозь тучи, угадывался блеск освобожденной от бетонного плена Неглинки. А за Неглинкой был Кремль, во дворе которого до сих пор горели погребальные костры.

Шли-шли, но до сих пор толком не удалились от крепости. С одной стороны, на душе сразу становилось спокойнее, поскольку вот он – родной оплот, куда можно отступить, если станет жарко, с другой – приходило понимание, что отряд до сих пор топчется в начале пути.

На площади закричала выпь. Ее низкий, похожий на рев тура клич прозвучал на километры окрест. Тотчас же отозвались другие выпи – со стороны Большого театра и Неглинной. Лан уловил в этой перекличке неестественность, и, судя по тому, как переглянулись дружинники, он был не одинок в подозрениях.

– Горазд, дуй наверх! – распорядился Ворон.

Воин снял с пояса шнур, сплетенный из женских волос, раскрыл на его конце четырехпозиционную кошку. Крючья с первого раза зацепились за старинные гипсовые завитушки на вершине арки. Затем Горазд ловко, словно паук, взмыл по стене. Оказавшись на верхотуре, дружинник подал знак Ворону.

– Двое на площади, – «перевел» разведчик. – И… сколопендры… мигрируют с востока. Расстояние – полтора полета стрелы.

Лан представил отливающий металлом шевелящийся ковер, которым вдруг покрывается улица. Любая органика – хоть плотоядный куст-мутант, хоть защищенный доспехами с головы до пят дружинник – отличное лакомство для тысяч вечно голодных жвал. Стальные сколопендры уничтожают на пути все, оставляя за собой лишь обгаженные камни.

Горазд бесшумно спустился.

– Люди с фузеями, – доложил он. – Мы с братом можем сбегать на площадь. Кто бы там ни прятался, они и испугаться не успеют.

– Отставить, – бросил Ворон. – Наверняка их больше, чем двое. Ждан Ростиславович, что скажете?

– Двинем по Неглинной, – предложил Мастер Торговли. – Проскочим между львом и крокодилом: предоставим сколопендрам возможность заняться нашими друзьями с площади.

– Понял, – отозвался Ворон. – Изменения в маршруте. Я перехожу к Малому театру, вы – прикрываете. Если у Малого чисто, я дам знак.

– Давай, – согласился Мастер Торговли.

Ворон рванул с места в карьер. Вроде бы только что стоял под аркой, и в следующую секунду его уже нет. Ни силуэта, ни звука шагов. Горазд и Чеслав натянули луки, каждый контролировал свою сторону улицы. Лан покрепче сжал поводья Тишки. Мастер Торговли плотнее запахнул плащ и натянул на голову кольчужный капюшон.

– Ворон прошел! – сказал громким шепотом Чеслав. – Теперь – моя очередь. Гражданские, приготовьтесь: вы пойдете за мной!

– Ладно. – Лан выглянул из-за арки. Улица, которую приходилось форсировать перебежками, не предвещала беды. Дорога широкая, и не так уж много обломков. Прямо перед выходом из-под арки находилась заваленная ржавым хламом полоса, в прошлом – автопарковка. По другую сторону дороги возвышалось величественное здание театра, почему-то названного Малым, и по соседству – еще один громадный домина с прущей из окон верхних этажей и разрушенной крыши буйной растительностью. Между театром и доминой с джунглями на крыше и предстояло втиснуться. Улица Неглинная в скупом лунном свете напоминала темную нору.

Чеслав проскользнул не так изящно, как Ворон: зашуршал под берцами гравий, да громыхнул некстати подвернувшийся под каблук лист металла, который был скрыт тонким слоем земли.