Макс Мах - Хищник [СИ]

Ему хотелось бы знать о ней больше – и не только потому, что она Посредник, – но пока не получалось. Она – и он знал это наверняка, – тоже испытывала к нему отнюдь не праздный интерес, и тоже никак не могла утолить свою любознательность. Ведь свои секреты Марк хранил так, как они того и заслуживали. Тщательно. На Земле Дари, и еще кое-где во Вселенной, такое положение дел называют "танцем из интереса". Двое танцуют, но сам танец интересует их в последнюю очередь.

– Что ж, – Лучезарная, походившая в пышных своих нарядах на куклу, тем более что и лицо фарфоровое, медленно подошла к балюстраде, оперлась на мраморные перила и взглянула на Нижний город, который, как и предполагало название, лежал внизу, – я удовлетворена увиденным, господа. Требования заказчика соблюдены. "Груз" на месте. Не вижу веских причин для промедления.

– Ну, мы, собственно, и не возражаем, – деликатно заметил в ответ Кормчий, намекая на то, что причиной задержки является сама Лучезарная.

– Хорошо! – оставалось неясно, поняла ли госпожа-посредница суть возражений, но даже если поняла, ее это не взволновало. Так было всегда, и этот раз ничем, собственно, не отличался от предыдущих. – Лорх поведет вашу лохань, – указала она на невысокого бледного мужчину неопределенного возраста, появившегося в ее свите не случайно и не в первый раз.

– Не думаю, – возразил Кормчий. – "Лорелею" пилотирую или я, или кто-то из наших шкиперов. Но в таком случае, как этот, – я имею в виду поход "на ту сторону", – только я, и никак не господин Лорх. Я чужого до управления не допущу, и вы, леди, это знаете. Так что давайте без фокусов. Пилотирую я, а он показывает мне дорогу.

– Ладно, – Лучезарная даже головы не повернула. – Калвин – еще один плавный жест, на этот раз в сторону высокого молодого брюнета, вполне "узнаваемого" на взгляд Марка, но отнюдь не знакомого. – Калвин представитель заказчика, он будет с вами в рубке.

– Тогда я возьму с собой двух телохранителей, – Егор говорил по видимости спокойно, но чувствовалось, он встревожен, хотя Марк и не понимал пока, с чего вдруг. Все, вроде бы шло, по протоколу. Но всех подробностей он мог и не знать.

– Хорошо! – Лучезарная по-прежнему смотрела на радужные огни Нижнего города. – Двое, но не больше.

– По моему выбору, – чуть расслабился Егор.

– Да, хоть монетку бросайте! – Лучезарная повернулась, обвела всех своим фирменным "слепым" взглядом, от которого кишки закручивает в жгут, и пошла на них так, что Егор и Марк вынуждены были отступить в стороны, чтобы открыть ей путь.

– Не провожайте меня, господа! – Бросила, проходя мимо. – Я помню дорогу.

– Милая женщина! – усмехнулся Егор ей вслед и покачал головой. – Любит всех по стойке смирно поставить.

– От тебя убыло? – поинтересовалась Сабина.

– Ничуть! – покачал головой Егор. – Но дело принципа. Я, милая, перед самим Троцким не петушил, но, с другой стороны, и он, бля буду, не требовал. А эта дамочка всю жизнь кому-то что-то доказывает, и зря. Вы, Лорх, если хотите, можете передать ей потом эту мою мысль дословно. Ничего оскорбительного, как вы понимаете, одна голая, как баба в бане, правда! Пошли!

– Куда? – Марк сообразил уже, что волнение Егора было напускным, и что Кормчий рад, на самом деле, тому, как разрешилась ситуация. Не знал пока только, почему.

– В рубку, – объяснил Егор, – Я и Сабина пилотируем, Лорх дорогу указывает, господин Калвин присутствует, а вы с княгиней охраняете мою драгоценную задницу. Как тебе, Марик, такой расклад?

– Постойте! – вмешался в разговор представитель заказчика. – О госпоже Сабине мне никто ничего не говорил.

– А вам разве не объяснили? – "удивился" Егор. – Я пилотирую только в четыре руки и только в паре с Сабиной, Это все знают. Да, вот хоть Лорха спросите!

– Это так? – спросил мужчина, оборачиваясь к навигатору Лучезарной.

– Это так! – подтвердил тот, и все отправились в рубку.

5. Дарья Телегина

15 февраля 1930 года, борт торговца "Лорелей", "Та сторона".

Переход на "ту сторону" оказался той еще головной болью. В прямом и переносном смысле. Голова после маневров в Пограничье – в зазоре между двумя вселенными, этой и той, – разболелась так, что Дарья даже пошевелиться боялась, чтобы боль ее попросту не убила. Голова раскалывается, перед глазами кровавое марево, а сердце… Ну, что до сердца, то оно неожиданно оказалось в горле, и создалось впечатление, что своими неровными толчками, отдающимися в висках и затылке, оно пытается вытолкнуть себя в гортань и далее везде. Однако, эволюции в Пограничье, едва не стоившие Дарье жизни, оказались лишь увертюрой, после которой пришло время самой "оперы". А в полноразмерной опере, если что, должно быть не менее трех актов. Что там по этому поводу говорил господин Аристотель?

"Построение трагедии зиждется на трёх основных моментах: изложение – завязка, перипетия – поворот к лучшему или худшему, и развязка – катастрофа".

Ну, где-то так и вышло. Вначале хитрым трюком – все было построено на интерференции гравитационных полей, – они "прожали" "мембрану" пространственно-временного континуума. Затем, испытав на себе по ходу дела все эффекты частотного сдвига, они оказались где-то нигде, где к тому же действовали весьма странные с точки зрения человека физические законы. Но зато там, в этой серой зоне пространства и времени перемещение становилось из науки искусством. И да, хотя Дарье, занятой своей собственной агонией, было как бы "не до того", она все-таки испытала чувство неподдельного восхищения, увидев, как работают "в четыре руки" Егор и Сабина, встраивая "Лорелею" в границы невозможного, которые с невероятным хладнокровием и запредельной скоростью и точностью задавал Лорх. Ну, а затем разразилась "катастрофа".

"Царица небесная! – возопила Дарья, корчась в предсмертных конвульсиях. – Спасите, помогите! Я умираю!"

Но все уже кончилось. Смерть не наступила, а головная боль, как ни странно, прошла. И Ковчег "плыл" уже в обычных небесах. Эфир и звезды, гравитационные поля и излучения – одним словом, рутина.

– Все живые? – голос у Егора Кузьмича звучал хрипло. Видать, и ему такие фокусы не задарма давались. Однако выглядел он довольным, а не обескураженным, и, значит, все было сделано, как надо, и они прибыли туда, куда и собирались.

"На месте…" – вздохнула она с облегчением и потянулась за папиросой, что было предсказуемо, но тем и радовало.

Впрочем, до "места" пришлось еще добираться своим ходом, совершив при этом четыре гиперпространственных перехода. Тоже не сахар, если честно, но, слава Богу, хоть голова не болела.

Ну, а "Местом" оказалась вполне земного вида планета, голубая и зеленая, вращающаяся вокруг солнцеподобной звезды. По первому впечатлению, цивилизации там не наблюдалось, но, как известно, первые впечатления – обманчивы.