Роман Белоцерковец - Первое правило диверсанта

ПЛАН ЭВАКУАЦИИ ВТОРОГО ЭТАЖА

Я принялся водить по нему трясущимся от усталости пальцем и вскоре выяснил, что речь идет о подвале, куда, судя по схеме, требовалось спуститься в случае нападения или какой другой внештатной ситуации. Там, судя по схеме, разместились бомбоубежище, медицинский отсек и продовольственные склады.

Еще со школы егерей, где учили правилам и способам выживания в Древнем городе, запомнил один незыблемый пункт: побеждает не самый сильный, а самый подготовленный. Любая война требует огромных ресурсов, и если их не иметь – поражение не за горами. Люди – тот же ресурс, причем главный. Сохранение населения является одной из главных задач оборонительной системы. Нет населения – нет пушечного мяса в настоящем и будущем, так как силы армии не безграничны. Они требуют постоянной подпитки, и если она прекращается – все кончено.

Из всех этих мыслей в голове, я вычленил только одну, но самую главную: мне нужно вниз в бомбоубежище. Не соврала поганая машина. Припасы есть, никаких сомнений. Остался только один вопрос: сохранилось ли все до наших дней? Впрочем, я уже мало задумывался на эту тему, собрав всю волю в кулак, устремился вниз, на поиски входа в подвал.

Долго искать не пришлось: нарисованные на стенах стрелки красноречиво указывали направление, ведя, словно за руку. Чего-чего, а заблудиться я уже не боялся.

Преодолев жалкие сто метров, отделявшие от возможного спасения, со скоростью больной черепахи, очутился под лестницей, где в полумраке притаилась малозаметная дверь, ведущая в подвал. Толкнул ее от себя рукой: к счастью, она оказалась не запертой, в противном случае, бороться с ней уже не оставалось сил, и пришлось бы умирать прямо здесь.

За дверью меня встретила полная темнота – и это была еще одна, достаточно серьезная проблема; впереди могло поджидать все, что угодно, начиная с крутой лестницы, ведущей вниз, и заканчивая неожиданной засадой, устроенной теперешними хозяевами подвала. Сломать себе шею или опять получить железом по затылку – это не входило в мои планы, поэтому я притормозил дальнейшее развитие событий и крепко задумался, где взять свет?

Как бы я ни ломал голову – проблема все равно оставалась нерешенной. В кабинетах, что оставались наверху, мне не удалось найти никакого источника огня, не говоря уже о работающих фонариках. Оставался только один вариант – обратиться к системе безопасности.

– Эй, – негромко позвал я. – Ты все еще здесь?

Молчание.

– Эй! – снова позвал я.

На этот раз я услышал отзыв, словно заспанный голос сказал:

– Здесь я. Слушаю.

Ненормальная все-таки машина, как бы опять не обиделась. Стараясь придать голосу вежливую нотку спросил:

– В здании существует аварийное освещение?

Над ухом раздался ставший уже родным голос:

– Да, но система аварийного электропитания сильно истощена.

– По тебе не скажешь, – вырвалось у меня.

– А при чем тут я, у меня другие источники, – поучительно парировал собеседник, вновь наводя меня на мысль, что это не просто машина или непростая машина? Я запутался, отбросил ненужное словоблудие прочь и перешел к насущному, спросив:

– Разве нельзя использовать твой источник питания?

– Нет. У меня автономное питание. И я чувствую, что мой аккумулятор значительно потерял в емкости.

– И столько лет ты функционируешь на одном аккумуляторе? – Я не мог удержаться, чтобы не спросить.

– Дурацкий вопрос.

Трудно не согласиться, тем более что задавать дурацкие вопросы мой исключительный конек, однако проблему необходимо было решать, и как можно быстрее, а помочь мне в этом мог только лишь сумасшедший электронный агрегат, поэтому я постарался его уговорить.

– Мне нужно попасть в бомбоубежище.

– Зачем?

– Только там есть шанс на спасение. Я сильно ослаб от жажды и голода и не протяну и нескольких дней, – стал я призывать к чувству сострадания машину. И вдруг обнаружил неожиданный отклик.

– Понимаю, – произнес голос. – Дезактивирую систему запирания дверей. Включаю аварийное освещение…

Где-то в глубинах подвала загудело, затем раздался глухой металлический скрежет, и я увидел, как в открытом проеме двери загорелась одинокая тусклая лампочка. Впрочем, и ее света хватало для того, чтобы без особых проблем преодолеть отрезок до входа в убежище.

Путь к спасению был открыт.

– Спасибо, – произнес я, обращаясь к полумраку за спиной, и шагнул за порог.

– Arrivederci Roma! – Услышал в ответ.

Странная машина!

Ой странная!

А в голове заиграла когда-то популярная мелодия – Renato Rascel. Привиделась девушка с гитарой, и прозвучали те же, что я слышал раньше благозвучные слова:

– Прощай, Рим. Прощай, далекий Рим.

И какая-то старуха в драной пуховой накидке повела меня затененными путями прочь. И мелодия ударяла мне в спину как больной октябрьский сквозняк, и нигде не мог я от нее укрыться.

Старуха принуждала.

И я поддался ее уговорам.

Я пробирался на свет лампы, словно обезумевший мотылек: спотыкаясь в полумраке, ругаясь на чем свет стоит, двигаясь к цели.

Но старания были напрасны – вожделенная бронированная дверь, представшая моему взору, была закрыта. И, судя по внешнему виду и глубоким бороздам, видневшимся в нескольких местах, ее неоднократно пытались вскрыть. Впрочем, безуспешно. Такая броня могла выдержать любой натиск, и штурмовать ее с куском ржавой арматуры тем более не имело смысла. Все же обманула меня система охраны. Может, это и вовсе ловушка. Я огляделся. Только темнота кругом – ничего не видно. Ладно, раз тут уже ловить нечего, надо выбираться наверх.

Поплутав еще немного по закоулкам первого этажа и лишний раз убедившись, что я далеко не первый, кто за последние годы посетил это здание, с чувством разочарования вышел на улицу. Солнце уже ползло к зениту. Скоро полдень, и продолжать путь будет опасно. Нужно дождаться вечера в надежном убежище. Такое осталось за спиной. Я развернулся и направился обратно с намерением переждать жару в одном из кабинетов. Уже почти добрался до лестницы, ведущей на второй этаж, когда заметил скрытый до этого темнотой проем лифта. Подошел ближе. Створки раздвижных дверей были приоткрыты сантиметров на десять и из образовавшегося проема тянуло прохладным воздухом. Заглянул внутрь: ничего, только та же самая, вездесущая темнота. Положив арматурину на пол, я ухватился за края створок и, что есть силы надавил, пытаясь раздвинуть. Они неожиданно легко поддались, со скрипом разъехались в стороны, и я, потеряв равновесие, нырнул в прохладную темень шахты.

Летел недолго, но посадка, признаюсь, была очень жесткая. Сознания не потерял, только минут пять лежал неподвижно, приходя в себя, прислушиваясь к внутренним ощущениям: не поломал ли чего. Затем осторожно пошевелил руками и ногами – вроде все в порядке. Хотя могло быть и хуже. Поднятая от падения моего тела пыль лезла в нос и скрипела на зубах. Жутко хотелось чихнуть, но я всячески сдерживал этот позыв, чего-то опасаясь. То ли нарушить тишину, то ли нарушить что-то в своем организме, чудом уцелевшем при падении. Но как ни старался, удержаться так и не смог. Резкий спазм заставил легкие сократиться, выплеснув из себя пыльный воздух, подо мной что-то сильно хрустнуло, заскрежетало, и я почувствовал, что снова падаю. На этот раз приземление было более болезненным. Нечто острое впилось в бок, я взревел от боли и перевернувшись, увлекая за собой какие-то обломки, выкатился на прохладный бетонный пол. Открыв от неожиданности глаза, обнаружил что прямо надо мной тускло светит одинокая лампочка. Вот те на. Где это я? Оглядевшись, насколько это позволил тусклый свет, увидел несколько толстых ржавых труб и небольшую дверь, темным пятном выделявшуюся на дальней стене. Она была приоткрыта. Я с трудом поднялся на ноги и превозмогая боль в боку, двинулся к ней.