Роман Белоцерковец - Первое правило диверсанта

– Хорошо, хорошо, продолжай.

– Ну так перестань постоянно перебивать меня.

– Да, – вспомнил я.

– Что еще?

– Кто был в других трех капсулах и где они?

– Так ты знаешь про это?

– В общих чертах.

– Никого в других капсулах не было, и было их не три, а две, хотя по логике все верно, их должно было быть на одну больше.

– Почему?

– Потому что все капсулы были под номерами. Номера два и три были пусты, а в четвертой лежал ты. Это больше всего похоже на старую игру в «найди хрюшку» – берутся три свиньи и у каждой краской на спине пишется порядковый номер – три, два и четыре. Свиньи разбегаются, и все их ловят. И когда пойманы номера со второго по четвертый, начинается сама игра! Все ловят номер первый, когда его нет и в помине! Возня страшная, смешно и страшно.

– Чего же тут страшного?

– Ты не понимаешь?

– Нет.

– Так ведь кто-то рисовал краской номера на спинках хрюшек.

– Бросим эту дурь. Что дальше?

– Ничего.

– А холодильник?

– Какой холодильник?

– Ну, тот кейс, который ты откопал вон в том углу, – я махнул рукой в сторону одного из шкафов, откуда Монах извлек холодильник.

– А-а, этот. Нет, ничего там больше не было. Я увидел этот чемодан первый раз здесь, в квартире. Мне было передано, где его искать и что нужно моментально передать тебе, это все. А что?

– Так, мелочи. Рассказывай.

– Пять лет почти ничего не происходило. Он появлялся раз в пару месяцев и подробно расспрашивал о тебе. Что ты говоришь, о чем думаешь, не вспомнил ли чего, но как ты и сам прекрасно знаешь, ничего нового я сообщить не мог. Память у тебя словно кирпичом отшибло, но вот что интересно, ты был в полной уверенности, что родился и вырос в общине «заводских». Свободно рассказывал о своем детстве, и все, кроме меня, были в полной уверенности, что так оно и есть. Даже у меня порой возникали сомнения на твой счет. Я очень часто разговаривал с «ним» на эту тему, «он» что-то объяснял, иногда убеждал меня, иногда мне стоило огромных усилий верить ему. Все равно я никак не мог взять в толк, как ты после стольких лет сна и забвения мог придумать себе такую детальную биографию. Разговоры о замещении памяти как о предохранительном механизме хороши ровно до тех пор, пока сам не столкнешься с этим. Ты в деталях описывал быт общины, людей, среди которых рос, чем занимался, как взрослел – словом, все в красках, все в подробностях. Хотя, как я узнал позже, находился в общине всего пару месяцев и не мог набраться за такое короткое время всего того, о чем говорил. К тому же ты напрочь позабыл о саркофаге, о графике, который начертил в первые часы, и о самом городе, вот что было странно – этого я понять не мог. Короче, время шло и никаких изменений. Я пытался тебя в разговорах подводить к нужной теме – впустую. И тогда он…

– «Он», у него имя хотя бы есть? – не выдержал я.

– Его зовут Сергей, – больше не ломаясь, ответил Монах.

– Просто Сергей?

– Просто Сергей, – подтвердил он. – Только вот парень он далеко не простой. Кроме того, могу добавить, что он подвизается по медицинской части и с момента нашего первого знакомства сильно поднялся по служебной лестнице. Теперь он с майорской нашивкой и серебряным колосом в петлице и тремя жестяными орденскими планками. Два ордена Поперечника Оси Мира и орден Платинового Ядра, не считая второстепенных знаков отличия. Большая шишка. Вхож в близкий круг самого Пресвитера. Так что думай сам.

– Я и думаю. – В моем мозгу действительно кипело – бурлило и лопалось, многое становилось на свои места. Но большая часть по-прежнему была спрятана в тени забвения.

– Короче, он придумал, как подхлестнуть твою память.

– Кажется, я начинаю понимать как.

– Ну да. Мы организовали нападение на тебя, и тем самым подтолкнули к действиям.

– Я, видимо, должен сказать за это спасибо? – Возмущение переполняло меня, еще немного, и я стал бы бить Монаху морду – в кровь, вдребезги. Тот явно этого не понимал, ситуация накалилась до предела, и потому беспечно ответил:

– Да ни за что.

– Значит, он натравил на меня «заводских» и устроил травлю? – спросил я, еле себя сдерживая.

– Не совсем так. Он предложил устроить на тебя засаду, а всю операцию, сценарий, время, место, проработку деталей, подбор исполнителей я взял на себя. И мне кажется, неплохо все устроил. С пацаненком мы два дня репетировали, прежде чем приступили к основному действию. Ну а команду фас наемникам действительно дал Сергей и ордер на твой арест тоже выхлопотал он.

– Но зачем?! – взорвался я. На мой вскрик в кухню заглянул Андрей. Монах замахал на него руками, и он вновь пропал и плотно прикрыл за собой дверь.

– Зачем? – повторил я в сердцах, и так прекрасно зная ответ. Тем не менее Монах ответил:

– Хочешь ты того или нет, но в твоей голове содержится информация, способная вернуть оставленных богом людей к жизни. И для того, чтобы ее заполучить, все средства хороши. Ты мне искренне нравишься, Лёша, правда, но если для этого потребовалось бы вскрыть твой череп, я ни на минуту бы не задумался. Ты слишком важен и ценен для человечества, чтобы оглядываться на твои чувства. Извини, но это так.

– И поэтому вы бросили меня без еды, воды и оружия одного в городе?! Не очень-то вяжется с понятием о ценности, – усмехнулся я.

– Шоковая терапия. И потом мы тебя с Сергеем все время вели, ну и Андрюха еще помогал. Он, правда, всего не знает, да и не нужно ему. Он парень молодой, немного туговатый, зато безоговорочно преданный и исполнительный – единственный, кому я доверился. Кто тебе еды принес в трансформаторную будку, когда ты петлял? А кто тебя на здание «комитета» вывел? Незаменимый человек. Поэтому будь с ним не так откровенно груб. Кстати, весь наш клан считает тебя ренегатом и активно ищет, согласно свежей директиве, живым тебя брать не то что необязательно – не нужно.

– Это что, тоже стратегия такая? – Глаза полезли на лоб.

– Видишь ли, отчасти нападение на тебя было крайней необходимостью, вроде как ход на опережение. Превентивная мера. Понимаешь? Нет? Ладно, объясню подробнее и доходчивее, для дураков. И не надо губу надувать, не надо. Письмо, которое ты нес в своей вализе и вызубрил наизусть, было подлинным, в отличие от фотографии и дурацких часов, что мы тебе подбросили, чтобы подтолкнуть к поискам. Уж очень часто ты возвращался к этому образу и во снах и в частных разговорах. Тебя за ненадобностью решили утилизировать.

– Как?

– Ты что и вправду, еще до конца не очухался? Как свиной навоз – в землю! На удобрение! И вся недолга. Конечно, сначала бы тебя как следует выпотрошили в кабинете доброго доктора, а уж потом – пуля в затылок и в приямочек.

– Понятно, – с трудом выдавил я из себя.