Максим Хорсун - Темный дом

«Трубка» была сделана из неказистого тонкого пластика грязно-желтого цвета. Пластик кое-где потрескался, вообще материал оказался ломким, его можно было крошить пальцами. Смутило Старого и округлое навершие на конце «трубки», оно вызывало в простецкой сталкерской душе неуместные ассоциации.

На следующий день Старый рискнул показать «трубку» знакомому профессору из Института. Профессор радушно принял Старого: ученого интересовали неопознанные и неклассифицированные артефакты, и он был не прочь вписать новую страницу в каталог предметов из Зоны. Увидев «трубку», профессор сначала удивился, а потом невесело рассмеялся и похлопал Старого по плечу. «Если бы я тебя не знал, то решил бы, что это – розыгрыш, – сказал он сталкеру. – Ты принес лингам». «Как-как?» – переспросил Старый. «Лингам, – повторил профессор. – Искусственный фаллос. Пластмассовый член, если так тебе будет проще». «Это не артефакт…» – сказал полным разочарования голосом Старый: построенная им маленькая вселенная, в центре которой светила «трубка», трещала по швам. «Почему же? Артефакт. Артефакт, принадлежащий человеческой цивилизации, – сказал профессор. – Использовался в качестве украшения, а может – для поклонения… а может, никак не использовался, и кто-то кому-то подарил его шутки ради. Кто этих извращенцев поймет, ведь каждый судит в меру своей распущенности!» – в завершение профессор развел руками.

Старый выбросил лингам в мусорный бак на заднем дворе Института, а потом ушел в долгий запой. В конце концов он снова попал в больницу: травма, полученная в Зоне, не прошла бесследно, у Старого началась гангрена. Последовала еще одна тяжелая операция, в результате которой сталкер лишился руки по локоть.

В больнице со Старым побеседовал журналист газеты «Искитимские хроники», позднее увидела свет объемная статья. Вслед за Искитимом и Новосибирским округом об истории Старого узнали в Москве. Осенью того же года сталкера пригласили на «ОРТ», где снимали цикл программ в формате ток-шоу «Человек и Зона». В те времена сталкеры еще пользовались большой популярностью – как психотерапевты типа Кашпировского и сатирики вроде Задорнова. Советский Союз развалился, и выяснилось, что все пороки, традиционно приписываемые пропагандой Западному миру, есть и у нас: проституция, организованная преступность и даже сталкеры свои тоже имеются.

Само собой, Уголовный кодекс никто не отменял. Приглашенные сталкеры были из тех, кто официально завязал после отсидки или же работал в Институте. Глядя на Старого – измученного, болезненного, однорукого, – никто бы не заподозрил, что он еще недавно ходил в Зону.

В студии Старый поведал всей стране о «трубке», о том, что не все то золото, что блестит, о жизни в рабстве иллюзий и о том, как трудно стало ему сейчас, когда он понимает, что Зона не просто долгие годы водила за нос, а поддерживала таким необычным образом его на плаву. А теперь он тонет, и нет никого, кто бы помог ему. Рассказ однорукого сталкера тронул зрителей, последовало много вопросов из зала и телефонных звонков. Заместитель начальника управления социальной политики Новосибирского округа пообещал похлопотать о пенсии для Старого и об улучшении его жилищных условий. На том же ток-шоу выступил сам доктор Пильман. Непотопляемый патриарх Посещения поведал, что лингам, добытый Старым, не так-то прост, как кажется. По словам Пильмана, профессор новосибирского Института погорячился, раскритиковав находку; одумавшись, ученый муж извлек лингам из мусорного бака и в ходе лабораторных тестов выяснил, что предмет изготовлен из материала, который можно получить только в условиях невесомости. Затем выступил какой-то известный уфолог, который высказал теорию, что создатели Зон Посещения имели, по всей видимости, антропоморфную природу, поскольку использовали лингамы. В студии завязался горячий спор. Но Старому эти околонаучные разговоры были неинтересны, их он вволю наслушался во время работы в Институте. Он сидел в кресле, щурился на свет софитов и думал, что Зона, а может – сама жизнь, надула его в очередной раз.

По дороге в Искитим Старый сильно напился. Нечистый на руку попутчик в безымянной забегаловке на безымянной вокзальной станции подсыпал ему в рюмку клофелин и присвоил нехитрые стариковские пожитки.

Старый очнулся где-то за Уралом. Ни вещей, ни паспорта, ни денег, ни билета. В линейном отделе милиции развели руками: мол, ничем помочь не можем, было – да сплыло, таких, как ты, знаешь сколько мы повидали?

Несколько лет Старый бомжевал, пытаясь одолеть просторы нашей необъятной страны или своим ходом, или на случайном транспорте. Зарабатывал на жизнь, собирая бутылки или прося милостыню.

В 1998 году он вернулся в свою исктимскую хибару насквозь больным, пропитым, дряхлым и абсолютно чокнутым старикашкой. После нескольких дней возлияний он снова засобирался в Зону, хотя местные мужики его отговаривали, как могли. Все понимали, что следующая ходка будет для Старого последней, но переупрямить однорукого осла оказалось невозможно.

Уходя поздним осенним вечером, Старый подозвал своего юного соседа – начинающего сталкера по прозвищу Шустрый – и сказал пацану горячечным шепотом: «„Трубка“ – есть сосуд истины, наполненный золотом света благодати! Крепко запомни это!»

Шустрый только покрутил пальцем у виска и умчался по своим делишкам. В те годы он быстро бегал и постоянно куда-то торопился.

Старый сгинул. Стал одним из многих без вести пропавших.

Да и Шустрого давно уже нет.

Вот такая вот песня.

7 сентября 2015 г.

Новосибирская Зона Посещения,

особняк сенатора Шимченко

Садовников сидел верхом на сенаторском заборе и изучал особняк.