Сергей Семенов - Метро 2033: Чужими глазами

– Давай, – улыбнулась Диана.

– Где Куль? – раздался громкий голос Бреда. – Куда он пропал? Как сквозь землю провалился.

– Не знаю, – отозвался Юрич. – Недавно только тут ошивался.

– «Где Куль, где Куль», – передразнил Николай, выглядывая из кубрика. – Волки на нем срать уехали. Всем Коленька нужен, никакого покоя с утра нет, только и знаю, что бегаю туда-сюда без продыху. Мне что, блин, – разорваться? Пописать нельзя отойти – сразу орут.

– Радуйся, пользуешься бешеной популярностью, – засмеялся Бред, хлопая товарища по плечу. – Дуй сюда, мне твоя помощь нужна.

Через полчаса закончили с приготовлениями, и все собрались на палубе. Над горизонтом застыла сизая облачная дымка, в которой размытым алым кругом повисло солнце. Кровавое пятно от заката расползлось на полнеба. Ветер стих, и лишь чуть заметно трепетали листья прибрежных кустов.

– Ну что, наша холостяцкая компания завтра отправляется в путь! – бодро сказал Куль, глядя на темную воду затона. – Интересно, какие там бабы в Чебоксарах-то? Краааасиииивые, поди!

– Да скоро сам все узнаешь, – озорно подмигнул Техник. – Кстати, тебе бы пора уже остепениться, а то все бобылем да бобылем. Найдешь там себе симпатичную лялечку, детей нарожаешь. А то демографию надо поднимать – нам лет через сто наверх вылезать, а мы что-то мрем да мрем.

– Да ты сам что-то в девках засиделся, – передразнил парня Куль. – Тебе-то и ехать никуда не надо, все под боком, только руку протяни.

Техник заговорщически улыбнулся и оперся на бортик, глядя на Диану. Та стояла лицом к реке и любовалась течением Волги. Где-то посередине залива громко плеснула рыба, и большие круги поползли по воде.

– Да, пора бы уже, – согласился Николай. – Только какие от меня дети-то будут, я же раздолбай. Как бабка моя покойная говорила – от осины не народятся апельсины.

– Осины тоже для чего-то нужны, – похлопал Техник товарища по плечу. – Так что ты не медли давай, а то – радиация, все дела. Отсохнет – и наследника сделать не успеешь.

– Сплюнь, накаркаешь еще, – выпалил Куль и засмеялся.

– Вы тут размышляете, как два старых пердуна, – хохотнул подошедший Антон и встал рядом с друзьями.

– Что поделать, – развел руками Куль. – Иногда не грех и пофилософствовать. Но меня учили всегда верить в хорошее. Конечно, плохое тоже будет, без этого никуда, главное – не думать об этом. Интересно, правда, какие там люди в этих Чебоксарах?

– Да такие же, как и везде, – ответил Техник. – Есть нормальные, а есть и сволочи последние. Поглядим.

– Ну что, в ангар? – предложил Юрич. – Пора отдыхать. А то завтра – подъем ранний, дорога дальняя. Сил надо набраться.

– Ээ-эх, дороги-ии, – затянул Куль старую песню. – Пойдем, братан, вздремнем перед дальним плаваньем.

Техник шагнул поближе к бортам толкача и глянул на девушку. Диана замерла, глядя на красный тревожный закат. Антон встал рядом с другом, молча любуясь вечерним небом. Пора было идти следом за остальными в ангар.

– Неужели навсегда? – тихо спросила девушка. – Уплывем и больше никогда не увидим родные берега?

– Надеешься вернуться? – поинтересовался Андрей.

– Вряд ли, – покачала головой девушка. – Но может быть. Когда-нибудь…

Техник шагнул к Диане и осторожно обнял девушку за плечи. Та робко положила ему голову на плечо и умолкла. Рядом каменным изваянием замер Антон. Они втроем смотрели на темную воду затона, на далекие холмы на другой стороне Волги, на ржавые громады кораблей у причалов и молчали. Близилась ночь – тихая и звездная, и над местностью повисло удивительное безмолвие. Казалось, будто все проблемы вдруг упали за борт жизни, что теперь тяжелое прошлое останется здесь, а впереди их ждет нечто новое. Друзья смотрели на гаснущий закат, и втроем думали об одном.

Что когда-нибудь все обязательно изменится. И так же, как и в бытии этого мира, в их жизни после долгой и страшной ночи наступит, наконец, долгожданное утро.

Утро новой жизни.

Одинокие снежинки медленно порхали в стылом вечернем воздухе. Первые вестницы недалекой зимы кружили в последнем танце и ложились на холодную землю. Неторопливо наползали густые октябрьские сумерки, и осенний лес точно застыл в гробовом молчании, ожидая прихода ночи.

Но вот зашелестела пожухлая листва, и на лесной дороге возникли несколько больших фигур и одна маленькая. Люди неторопливо шагали к небольшой поляне, в дальнем углу которой под громадным причудливым деревом приютилась одинокая избушка. Наконец, у дома они остановились. Тоскливо скрипнула дверь, и мужчина шагнул в нутро дома. Следом за ним прошел второй, державший за руку маленького мальчика.

В доме царили тишина и полумрак. В окно настойчиво заглядывал осенний вечер, где-то в дальнем углу скреблась мышь. Вадим Степанович осторожно отпустил малыша и перекрестился, глядя на узенькую кровать. Все здесь еще дышало прошлым, дышало ею. Староста прошел к маленькой печурке в углу, поворошил золу в очаге. Окунувшись в убогую атмосферу жилища, он почувствовал себя хуже – закололо слева в груди, и горло точно сдавила невидимая лапа. Вадим Степанович глубоко вздохнул и глянул на мальчика.

– Деда, а кто теперь будет тут жить? – поинтересовался внук.

– Никто, Саш, – отозвался староста. Мужчина прошел к столу возле окна, стараясь не наступать на сухие лианы на полу. Выудил из глубокого кармана тонкую свечку и, запалив ее, поставил в кружку на столе. Немного помолчали. Вадим Степанович глядел, как крохотное пламя танцует на фитильке, и тихо шептал что-то. Потом осторожно взял мальчика за руку, и они вместе пошли к выходу. На улице их ждали – двое мужчин кутались в теплые бушлаты и сжимали в руках ружья. Темнело быстро, лесную поляну уже окутали осенние сумерки.

– Деда, а правда, что она нашла своих детей перед смертью? – поинтересовался внук.

– Правда.

– Тетя Лена спасла их, а сама умерла?

– Да, Саш.

– А когда люди умирают, они уходят на небо? – осторожно спросил мальчик, глядя на деда.

– Да, туда, – старейшина посмотрел вверх, в рыхлое, точно перепаханное огромным плугом небо. Хмурые тучи торопливо бежали куда-то за горизонт. Что сказать малышу? Кто знает, куда уходит время, куда уходят те, что были дороги нам? Староста глубже закутался в плащ и задумался. Сегодня минуло сорок дней с тех пор, как не стало той, кому он и его внук были обязаны жизнью. Вадим Степанович привязался к этой женщине, и сейчас его сердце глодала тоска. Он смотрел на маленький ладный сруб с крышей, накрытой дранкой и увитой паутиной ветвей-лиан. И вспоминал.

Мужчина помнил, как слышал далекие выстрелы на другом берегу Волги. Глупые люди грызлись между собой, разменивали жизни, делили остатки мертвого мира. Селяне лишились соседей – те недавно покинули насиженное место и уплыли вниз по реке, в поисках лучшей жизни. А они остались одни и жили по-прежнему – делили невзгоды, растили детей и радовались тому малому, чем их наградила жизнь.