Роман Приходько - Стражи Армады. Прыжок за грань

– По дороге едет машина – переждем здесь малеха, а то, не дай бог, сидит на переднем сиденье какой-нибудь сержантик и пялится в тепловизор. Хоть и туман, но лучше перестраховаться! – объяснил причину внезапного забега отдышавшийся сталкер.

Мгновенье спустя и Егор услышал нарастающий звук мотора. Очевидно, «уазик» на пониженной скорости следовал в глубь Зоны, натужно урча плохо прогретым двигателем. Сивоконь рассказывал, что в нескольких километрах от Опорного Пункта у железнодорожного моста расположен блокпост, выполняющий роль боевого охранения части от внезапного нападения большой толпы мутантов. Возможно, начальник караула решил проверить бдительность подчиненных или это запоздалая погоня за беглецами, которую для очистки совести направило командование военных. При любом раскладе, попадать в поле зрения пассажиров автомобиля в планы приятелей не входило.

– На всякий случай держи свой сектор, – кивнул за спину Егора Старый, – а я буду держать свой. Стрелять только в случае крайней необходимости. Не подведи, напарник, – сталкер подбодрил парня добродушной улыбкой, переместился к колесам, занял удобную позицию и выключил фонарик.

Стараясь унять легкую дрожь, внезапно поселившуюся в руках и коленях, Лысенко принял упор лежа, ствол автомата пристроил на кирпичах, служивших подставкой для бочки, дернул вниз предохранитель и вырубил свет.

Не прошло и минуты, как армейский внедорожник поравнялся с тоннелем, взвизгнул тормозными колодками, немного поурчал на холостых оборотах и затих. Хрюкнул ручник, гулко щелкнул замок дверцы, и в сопровождении красноречивого матерного выражения на асфальте материализовался не кто иной, как Сивоконь собственной персоной. Егор признал земляка по голосу и манере построения предложений.

– Мля! Ну, чё там, Ляхов? – гаркнул прапорщик.

– Пусто! Ни сканер сигналов, ни тепловизор ни фига не показывают, – донеслось в ответ.

– Твою мать! Неужели на Болота подались?

Зашипела рация. Искаженный динамиком голос захрипел в тишине:

– Бредень, я Капкан! У нас все тихо, жду указаний…

– Мля! Старлей, дуй сюда – получишь новую вводную!

Было слышно, как ботинок прапора с силой боднул резину машины.

У Егора заныло в груди. Перед глазами возникла не самая приятная картина: из тумана в начале тоннеля проступает фигура земляка, на лице – его коронная обезоруживающая улыбка. Внезапно, словно оживший по мановению волшебной палочки автомат в руках Егора начинает биться в конвульсиях, изрыгая смерть. Кровавые кляксы кучно покрывают тело приятеля Васьки, все дальше отбрасывая того в серость забвения с каждым новым попаданием. Объятый ужасом происходящего до помутнения в глазах от спазмов, сковавших легкие, Егор пытается отвернуть ствол оружия в сторону, но руки словно одеревенели, продолжая сжимать беснующееся орудие убийства. Удивление и укор в умирающих очах Сивоконя проникли в сердце убийцы с воплем – «За что-о-о»?..

– За что? Я тебя спрашиваю! За что ты получаешь конверты с зелеными ликами американских президентов?

Суровая реальность бытия вернула Егора на бренную землю, то есть в пространство дренажного тоннеля на территории Зоны. Боль в мышцах рук, сведенных судорогой, пробилась к сознанию хозяина, вынудив сделать единственное, что было правильным в данной ситуации, а именно – укусить себя.

– Что тебе было велено?

Оппонент, которого отчитывал Сивоконь, молчал.

– Я тебе, козлу, русским языком сказал, чтобы трое бойцов с пулеметом сидели на выходе из аномального тоннеля под железкой. Что в итоге?

– Так я…

– Головка от меня! – кто-то из военных прыснул со смеху. Резко хлестнула закрывшаяся дверца «уазика», звякнул о кузов металл, и искаженный злобой голос прапорщика продолжил озвучивать невидимую беглецам сцену на дороге: – Чё ты ржешь, упырь? Зубы вспотели? Так я щас прополю половину – чтоб сквознячок гулял… Все из-за тебя, паскуды…

– А чё я мог сделать? Это ж твой земеля скурвился! Откуда мне было знать, что он ненадежный?! Нашел крайнего. Как чё – сразу План виноват…

Глухой звук удара, крики, возня, отборные матерные выражения – все говорило о начавшейся потасовке.

Егор тем временем разлепил сведенные судорогой пальцы и переваривал услышанное. Тон, с которым Сивоконь общался со старшим лейтенантом, раскрыл вдруг, что Василий далеко не такой простачок, каким казался сначала. Очевидно, в части существовала какая-то теневая иерархия и своя система премиальных поощрений. Откуда только брались деньги – было непонятно. Ясно одно – их ищут, но не официально. В противном случае подняли бы по тревоге всех способных держать оружие и вызвали спецназ.

Разборки на дороге наконец-то прекратились. Прапорщик, еле сдерживая ярость, продолжил руководство операцией по поимке беглых преступников:

– Ляхов – есть что?

– Кроме стаи собак у элеватора – ничего нового.

– Так, Дудченко! Забирай «уазик» и дуй на северный КПП – нужно перекрыть выход на Могильник. Я с Планом наведаюсь к Харитону в деревню и подожду БТР с бойцами. К обеду надо перетряхнуть все Пятихатки и окрестности…

– Дались тебе этот сталкер да строитель-алконавт! К чему этот сыр-бор? – спросил старший лейтенант, ожидая, когда бойцы усядутся в машину.

– Не твое собачье дело! Явишься на точку – доложишь!

Взревел движок «уаза», рыкнула коробка передач, и перегруженный автомобиль покатил на север, шурша протекторами шин по асфальту.

– Хватит дуться! Зубы на месте? – примирительно осведомился у солдата Сивоконь.

– Все нормально, – буркнул тот.

– Ну, тогда пошли!

– Может, в тоннеле под дорогой проверить? – блеснул идеей План.

У Егора от этих слов похолодело в груди.

– Ага! Подожди, сейчас рушничок погладят и солонку наберут, чтобы тебя встретить! Не тупи! Старый не дурак. Они уже давно на Могильнике или на Болотах камыш топчут. Этот сталкер работает на Гектара. У него опыта больше, чем у тебя извилин в голове. Пошли к Харитону! Глаз даю – парочка наведывалась к нему. Может, выспросим чё полезное.

– А ты уверен, что деревня пустая? Нас не подстрелят там? – не унимался боец.

– Тепловизор кроме костра ничего не показал. Варяг увел новичков – стопудово Старый маякнул насчет облавы…

Ботинки военных затопали по дороге, удаляясь в сторону брошенного населенного пункта. Неразборчивое бурчание еще некоторое время нарушало тишину, затем постепенно утихло.

Концы тоннеля стали заметно сереть. Неотвратимо наступало утро, грозя беглецам новыми неприятностями. Егор оглянулся. Силуэт сидящего на колесе сталкера отчетливо просматривался на бледном фоне проема. Занемевшее тело нехотя подчинилось, и Лысенко оседлал второе «кресло». Нестерпимо требовалось посмаковать сигаретку. Он не отказался бы даже от дешевой «Примы», которую так любил Сазаныч. Воспоминание о бывшем коллеге навеяло тоскливое чувство вины перед бригадой строителей, которая хоть и ненадолго, но стала его второй семьей.