Александр Афанасьев - Час негодяев

В связи с чем необходимо спровоцировать Майдан. Для чего не ранее осени тринадцатого планируется совершить какое-то резонансное преступление и дальше вывести людей на улицы. То есть устроить в центре Киева второй Майдан с политическими требованиями. Главным среди этих требований должно было стать освобождение политзаключенной Юлии Савченко, в настоящее время отбывающей срок в Харьковской колонии.

После какого-то периода противостояния президент идет на уступки и выпускает Савченко. После чего начинается жесткая предвыборная борьба между Савченко и нынешним оппозиционным триумвиратом. Изюм тут был в том, что триумвират – все как один политические крестники Савченко, происходят из ее партии. И Савченко сидит в тюрьме, в том числе и с их согласия, а они делят ее политическое наследство. После того как Савченко выпускают, ломается схема оппозиции, предполагающая, что на выборы идет триумвират, а во второй тур идет тот, кто больше всего набрал в первом и почти гарантированно получает власть. Согласно плану, во второй тур выходит Савченко, после чего «сливает» в обмен на должность премьер-министра. Занавес. И демократия соблюдена, и…

Был у этого плана и второй аспект – экономический. После выборов планировалось начать широкомасштабный передел собственности в Украине. И начать с тех олигархов, которые поддержат это новый Майдан, а поддержат едва ли не все, это я точно знаю. План – напустить на них бывшего премьера Савченко с ее бульдожьей хваткой, беспрецедентным цинизмом, живучестью и жадностью. Она не остановится, не пожалеет, она из глотки вырвет. И наградой для нее планировали дать Днепропетровск. Ее родной город…

Итог – выборы выиграны, оппозиция перегрызлась. Общественность ликует.

Но я видел в этом плане изъян. Даже несколько. Первый – взрыв может быть настолько сильным, что снесет все на своем пути. По многим причинам. Первая – это зависть, где-то с середины нулевых траектории России и Украины отчетливо разошлись, создать хоть какое-то подобие общества среднего класса в Украине не удалось. Разрыв виден невооруженным глазом – даже в Киеве, например, многие не могут позволить себе жилье в ипотеку, живут в съемном – просто нет денег на первоначальный взнос. Все еще роскошь иномарка – здесь парк машин составляют в основном советские машины и машины из девяностых, которые сплавили сюда по дешевке. Я даже знаю как – вместо утилизации, именно тогда проявились очень дешевые машины. Если в России покупают загородный домик в ипотеку миллиона за два-три, то тут покупают хату, едва не по окна вросшую в землю. Но покупают, на Украине тот, кто владеет землей, – «господарь». И эта зависть, на самом деле вкупе с не слишком умной политикой Москвы и не слишком-то вежливым российским обществом, дает о себе знать. А общение есть, происходит – в Киеве на майские не протолкнуться от российских машин, машин с российскими номерами. Кстати, обида тут искренняя, явная, почти детская: как вы смеете жить лучше нас, да, мы отделились, но Сибирь общая, и вы еще с нас смеете за газ такие цены драть. Как вы смеете жить лучше нас – вот то, что Украина хочет, но не может выкрикнуть в лицо России.

Это все жжет, на этом на всем спекулируют, и хуже того – на Украине до сих пор нет какого-то стержня, около которого можно было бы строить государство и нацию. Вместо этого – плакаты с обещаниями зарплаты семьсот евро после «вступу до ЕС». Детский сад, но в это верят. Причем искренне…

Еще и олигархи. Они здесь не то что в России, – здесь каждый из них владеет какими-то средствами массовой информации, сидит на информационных потоках и может влиять на политику весьма ощутимо. В целом они не испытывают друг к другу особой любви. Но Осип сделал немыслимое – он поссорился со всеми. Не допустить этого просто – надо кому-то дать, а кому-то не дать, и развернется грызня. Но Осип – то ли от жадности, то ли от глупости – не дал никому и ничего. И тем самым настроил против себя всех…

Второе – это полиция. Чтобы справиться с реальными, не проплаченными уличными протестами, нужна сильная полиция. А ее нет. Профессионалы ушли из органов. Осип не раз показывал, что органы он не уважает и прикрывать не будет. У него не было своего сильного человека в органах. А если органы дадут слабину, опереточная революция быстро превратится в настоящую.

Третье – это сам украинский политикум и конкретно Савченко. Это не те люди, которые будут «держать» договоренности. Если Савченко почувствует запах крови, она моментально озвереет и забудет про Днепр – всем нужен Киев. Если про план узнают (или уже знают) трехголовые, они пойдут ва-банк. А они могут знать. Если знает Алекс, то могут знать и они. Среди окружения Осипа недовольных, обиженных много.

И последнее. Я все-таки знал Киев. И знал настроения в городе. Киев закипал. Мелкие митинги – из-за застроек, например – моментально превращались в крупные. Играть в таком городе с огнем – смерти подобно…

Но и другого выхода, как я понимал, не было.

Прислушался к себе… нет, всё. Одно время я был настолько вхож, что сидел за столом. Президент Украины был не так плох, как о нем говорили. Просто у него не было… инстинкта государственного деятеля, что ли. Хитрость была. Жесткость была. Инстинкт выживания был. А вот понимания того, что должен делать государственный деятель, не было.

И еще. Он слишком легко сдавал людей команды. Слишком легко сдавал своих.

Как сдал и меня…

В Харькове я встретился по делам. Дальше провел встречу с курьером и передал ему информацию. Ночью она будет в Белгороде.

Завтра – в Москве…

Днепропетровск.

Региональное отделение ЛДПР.

Вечер 7 июня 2019 года

В Днепре меня встречали.

Одной из крыш российских представительств в/на Украине были представительства партии ЛДПР. Тема не новая, то же самое было в Приднестровье. Под крышу ЛДПР прописывались приблатненные ухари, в том числе и местные, через нее можно было получить российский паспорт за деньги, а в некоторых случаях и за так, прописанные под ней осуществляли физическую защиту наших интересов в том случае, когда в защите наши интересы нуждались, а вежливых людей пускать в ход было рано. Короче говоря, Америка с ее легальной и нелегальной резидентурами, выглядящими тут как «Баба Яга в тылу врага». Ну и накладки иногда случались.

Телефон звякнул, когда поезд только тормозил, и, сойдя с поезда, я почти сразу наткнулся на невысокого пацана в кожаной куртке, джинсах и тяжелой армейской обуви. Голова его была обрита наголо – здесь это признак опасности, это может быть нацгвардеец или правосек, сбривший оселедец, их можно узнать, как и чехов, – там, где голова недавно голая, остается белое, незагорелое пятно, и это заметно. Но этот побрился давно.