Александр Афанасьев - Час негодяев

Информация о боях за донецкий аэропорт содержалась в одной небольшой книге, которую он скачал, вероятно, без соблюдения авторских прав, и которая была написана либо участником событий с российской стороны, либо тем, кто большую часть времени находился там и видел все, что происходило. Простая и страшная книга, снабженная блоком иллюстраций, рассказывала про совершенно дикое, непредставимое в нормальном мире событие, когда аэропорт крупного города, менее двух лет назад полностью реконструированный (на это потратили восемьсот миллионов долларов), был практически стерт с лица земли в ходе нескольких штурмов и длительной, в несколько месяцев, осады. Погибло в этом месте, по оценке автора книги, не менее тысячи человек с обеих сторон. Автор, кстати, не делил погибших на украинских и российских, он рассказал об общем количестве погибших…

Козак смотрел и не понимал, что заставило одних людей цепляться за страшные развалины этого аэропорта, а других с яростью и остервенением штурмовать его. Самое удивительное, что менее двух лет назад эти люди вложили огромные деньги в реновацию этого аэропорта. Что произошло? Неужели противоречия между ними были столь серьезны, что нель-зя было их решить никаким иным способом, кроме этого.

Он смотрел дальше… и видел людей, разорванных снарядами на улицах и остановках, горящие машины во дворах, похороны детей. Артиллерийский обстрел неэвакуированного города – одна из самых страшных военных ситуаций, которые только могут быть. Они сами учились воевать в страшных, грязных иракских городах, но все это было не то. Там им противостояли партизаны, использующие придорожные мины, заминированные машины, снайперские винтовки… Но они и не подумали бы в ответ обстреливать город таким оружием, как оперативно-тактическая ракета или установка залпового огня. А тут – тут все это делали, и весь мир почему-то не замечал это. Хотя преступления, совершенные здесь, были не менее страшны, чем преступления против населения в бывшей Югославии, Ираке, Сирии или Ливии. Муаммар Каддафи тоже обстреливал собственные города, но Запад видел это и отправил бомбардировщики и спецназ, чтобы это остановить. Здесь не было сделано ничего…

Науку выживания в экстремальных условиях они проходили в лагере особого назначения в горной Монтане. Их инструктор был отставным бойцом «Дельта Форс», ставший проводником и горным охотником. Больше месяца они не выходили к цивилизации, спали там и на том, что удавалось найти, ели то, что удавалось собрать, поймать или застрелить, постоянно голодали. Вечером они собирались у костра и рассказывали о своем боевом опыте и слушали рассказы инструктора. Он, опытный солдат, начинавший еще в Гренаде, прошедший Сомали и «Бурю в пустыне», где охранял генерала Шварцкорпфа, считал очень важным такой обмен опытом между солдатами, и они каждый вечер собирались у костра, даже если замерзали и насмерть уставали. Инструктор рассказывал им в том числе о бывшей Югославии – сначала он готовил хорватскую армию, потом участвовал в секретных операциях на территории Боснии и Герцеговины, консультировал силы ООН, не раз пробирался в находящийся под обстрелом снайперов Сараево. Он рассказывал про то, как в Сараево действовали снайперы, – они маскировались пулеметными обстрелами, работали с гор, простреливали улицы. Их задачей не была охота за бойцами вражеской армии – они методично выбивали людей в осажденном городе. Просто людей, гражданских. В какой-то степени их можно было даже понять – по словам их инструктора, Сараево был одним большим, сражающимся городом, его защитникам помогали даже женщины и дети. Понять, но не простить, Сараево был искалечен до сих пор. Увы, но урок не пошел впрок… а позиция международного сообщества просто поражала двойными стандартами, настолько откровенными и необъяснимыми, что это не укладывалось в голове.

Он какое-то время смотрел на фотографию матери и ребенка, убитого артиллерийским обстрелом на улице Донецка, и думал, что бы он, американский морской пехотинец и ныне агент ФБР, сделал с мразью, которая сотворила это. Потом отпихнул ноутбук, вышел на балкон. Уже не стреляли… и Днепропетровск уже не был похож на Багдад. Где-то справа, на самом берегу, шумела дискотека, лазерные лучи играли в небе, и никому не было дела до матери с ребенком, разорванных миной на улицах Донецка.

Это было не здесь…

На следующий день он проснулся с больной головой. Выпил два стакана томатного сока и аспирин. Дюбуа в таких случаях спасался крепким кофе, но он не любил кофе. В его подразделении как часть пайка носили небольшие пакетики крепкого растворимого кофе на одну порцию, при необходимости один-два пакетика засыпали в рот, под язык, потом запивали глотком воды из фляги. Но обычный горячий кофе он старался не пить – чтобы не вызвать язву.

Вышел. Представительство США было совсем недалеко отсюда, и он решил пройтись пешком. Он смотрел по сторонам… город был его охотничьими угодьями и тогда, когда он был снайпером-разведчиком морской пехоты США, и тогда когда он был агентом ФБР, – это было одно и то же, различались только враги и их повадки. Он шел по широченной набережной… по правую руку был Днепр, набережная отличалась только высоким ограждением, в американских городах обычно такого не было, реку следовало показывать во всей красе, а набережную делать так, чтобы люди могли прогуливаться по ней, и не как по тюремному двору. Он не видел никакой опасности… он видел женщину с коляской, он видел мороженщика, продающего мороженое с палатки, которые еще сохранились в Нью-Йорке… но чувство опасности не покидало его. Оно было где-то здесь, совсем рядом…

– Охрименко Юрий Борисович…

Кудроу развернул экран так, чтобы было хорошо видно. У него был ноутбук не такой модели, как обычно закупает правительство, а современный, с экраном, разворачивающимся на сто восемьдесят градусов.

– Семьдесят пятого года рождения, проживает в Днепропетровске. Вам повезло, тридцатого мая он подал документы на американскую визу. Решение еще не принято.

– Какую визу?

– Иммиграционную.

– Кто подал петицию?

– Лайза Охрименко. Бывшая жена, проживает – штат Нью-Йорк. Довольно странно, при въезде в страну она указала, что в разводе, а теперь причина – воссоединение семьи. Хотя удивительного мало. Местные очень хитры.

– Когда Охрименко выехала в США?

– Две тысячи четырнадцатый. Получила грин-кард… она доктор, с ученой степенью здесь. Видимо, поэтому с ней не было проблем. Сейчас работает… Пресвитерианский госпиталь. Да… неплохо устроилась.

Это и в самом деле было так – Пресвитерианский госпиталь был одним из лучших в стране и лучшим в Нью-Йорке. Интересно, как она туда устроилась? Эмигрант… с плохим знанием языка… странно.